Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Шашкова Татьяна - Лакедра 
   
Жанр: Проза: Разное
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0   Посещений: 2126
Дата публикации: 29.12.2006

Это рассказ о самой невезучей на свете ведьме. Ее община осудила и приговорила к году жизни, среди людей и без колдовства. В борьбе за свои права, Лакедра...

НАЧАЛО.
Вообще-то, я не самая плохая ведьма, но везет мне, как утопленнику. Хотя, нет. И тому везет больше.
Вы наверняка знаете, что существует отдельная категория людей, которые вечно опаздывают на автобус, а если и успевают, то он ломается по дороге. Стоит выйти из дома без зонтика, так сразу выпадет месячный уровень осадков. Молоко вечно убегает. В самый не подходящий момент им отключают воду, бутерброды падают маслом вниз на чистые только что отутюженные брюки. И так далее до бесконечности.
А еще существует куча законов и правил, которые, между прочим, распространяются на каждого, но действуют только на них. Вот, например, покажите мне хотя бы одного человека, который ни разу в жизни не перебегал дорогу на красный цвет, или в запрещенном месте. И все ничего. Но стоит что-то подобное сделать моему собрату, сразу же, словно из-под земли вырастает милиционер. И, хорошо, если это действительно милиционер, а не грузовик.
Вот и у нечисти есть такие же бедолаги. Много их или нет, не знаю, утверждать не стану, но я одна из них.
Если идет праздник Первой Луны, все танцуют на бревне над пропастью, угадайте, под кем оно треснет? А если все собираются у Великого Костра и приносят ему свои дары? Ну, это когда каждый загадывает желание, произносит заклинание и бросает в огонь заговоренную деревянную фишку со своим символом. Я бросила. Был та-акой фейерверк! Думаете, я что-то особого попросила? Да ничего подобного! Я хотела, что бы мне везло чуть-чуть больше. Меня тогда чуть из общины не выгнали.
Хотя, у меня было такое подозрение, что кто-то из своих же и заказал этот фейерверк, что бы от меня избавиться. Мне дали испытательный срок на сорок дней. Вроде, как я должна быть кротким ягненком, не во что ни вляпываться, вести себя прилично. А со мной пристроили двух моих приятельниц: Люсю и Вирджину. Люся наша. Она потомок известного клана Бабок-Ёжек. Какая-то там троюродная внучатая племянница, последним десяти сестрам золовки той самой Яги, что еще в докощеевых временах нашим лесом заправляла. А Вирджина – девица зарубежная. Не могу сказать, что мы с ней так уж дружны, но… Уж кого племя выбрало мне в «наставников», свидетелей и жандармов, того выбрало. С моим мнением не считались. Вот они ровно месяц с меня глаз не спускали. Летали за мной, как две тени. А спрашивается, зачем? Ведь все мои действия, как выяснилось позже, отражались в зеркале Главнокомандующего Нечистой Силы Дремучего Леса, и его помощницы (или подружки?) – Ведьмы Ядвиги. Вот это еще та змея! Хотя, что там говорить, все мы хороши, на то и нечисть.
Короче. Месяц я себя вела, как ангелочек на метле. Была вся из себя такая тихая, нежная и пушистая. Так я до последнего держалась, если бы…
Дело было под Новый год. Пролетаю я над каким-то домиком. Уже темнело, хотя и было не поздно. Но зимой-то рано темнеет. Дай, думаю, загляну в окно, детей попугаю. Какое-никакое, но дело полезное. Заглядываю, а там сидят трое ребятишек, и просят маму елку зажечь. А у них, то ли пробки перегорели, то ли с проводкой что-то стряслось, одним словом, электричеством в доме и не пахнет. Мама им все объяснила, что елка в этом году не зажигает огоньки. Нет, ну вы себе это представляете? Новый год, а елка не хочет гореть! Что же это за праздник?! Ну, я от всей души, дунула в ближайшую розетку. Все получилось путем! Гирлянды заиграли, засветились! Дети рады, а мама… А мама в обморок рухнула. Я не обратила внимания, что гирлянда в розетку не была включена.
Вот вы скажите, что такого преступного я совершила? И я думаю, что ничего особенного, а меня за это вызвали на Большой Совет. Там сама Ядвига заседала. Люся еще попыталась меня выгородить, но… Они как начали мне сообщать, что я ходячее несчастье! Что все проблемы Дремучего Леса – это исключительно моя заслуга. Вот, окажись на моем месте кто-нибудь другой, так его бы поздравили с такой деятельностью, медаль дали бы и всем в пример ставили. Мол, вот какая ведьма перспективная и талантливая! А я? Ха! Как бы ни так! Осудили, вынесли вердикт, приговор. Я выла так, что все голодные волки по норкам разбежались, ушки прикрыли и притворялись спящими ежиками. Вы знаете, к чему меня приговорили? Уж лучше бы на костер отправили, это более милосердно.
Год, целый год я должна провести среди простых смертных, как простая смертная! Жить, с ними и как они, не колдовать, не гадать, на заговаривать… И так, что бы никто не догадался, что я – ведьма. Думаете, это просто?
Началось все с моего внешнего вида. А вы знаете, что люди расчесываются каждый день, а то и несколько раз в день? Вот дикость какая! Вирджина как накинулась на меня с расческой! Хотела я ее в квакушку превратить, а нельзя, приговор-то уже вошел в силу. Они меня мучили, истязали. Бесполезно. Пришлось подстричь мой шикарный хвост, что бы быть похожей на простую смертную. Я на себя в зеркало посмотрела: у-у-убого! Такая, знаете ли, голова, с торчащими в разные стоны волосами неопределенного цвета. А Вирджина говорит, они все там такие, стриженные. Вернусь, убью!
Мало того, что мне мою гриву отстригли, так я еще и эти воспоминания о лучших днях своей жизни каждый день теперь расчесывать должна?! За что?!
Метлу отобрали. Я ее семь лет по прутику собирала! Моя метла, ручной работы! Коллекционная, можно сказать!
Рычать запретили. А потом еще бабка Аглая мне несколько дней читала лекции о том, как люди себя ведут, а как нет. Голова идет кругом. Ну, как такое запомнить можно? А жить в этом бедламе как?
Они еще мне имя предлагали взять какое-нибудь другое, ну, более похожее на человеческое. Но тут я была тверда! Ни за что! Это, можно сказать, единственное, что у меня осталось родного, ценного! Как была Тиной-Лакедрой, так ей и останусь! Хоть тресните, а имени не изменю!
Целый год!
Двенадцатого января, под Старый Новый год меня и отправили. Единственным другом, который сопровождал меня в моей ссылке, был Васька – это мой крыс (крыса, значит, мужского рода).

ПОДАРОЧЕК.
А зимы у смертных холодные! Иду, значит, по лесу, никого не трогаю, ни кого не пугаю, ни кому нервы не мотаю, хотя так хочется! Васька у меня за шиворотом сидит, греется.
Иду и думаю, вот вечер, скоро луна покажется, а мне на нее ни повыть, ни порычать, ни поколдовать. А если волки вылезут? Они знают, что мне колдовать нельзя? Если это будет стая Белого, то все в порядке. А если это какие-нибудь чужие волки? Белый – это вожак стаи. Мы с ним дружим. Славный пес, и порядочный. Есть надежа, что он не съест меня за этот проклятый год.
Деревня должна появиться через час, если Вирджина не обманула. И дальше что? Как объясню людям, кто я и откуда взялась? Можно конечно сделать так, что бы ни кому в голову не пришло задать подобный вопрос, но… Это уже колдовство. Целый год! Я не переживу-у-у! Так, и выть мне, кажется тоже нельзя. Ну, это уже как получиться. Не могу же я против природы… Я не говорила, что у меня в роду волки-оборотни были?
Сочиняем себе легенду, что врать, значит. Ну, допустим, что меня мачеха выгнала за ананасами в зимний лес. Или нет, за одуванчиками? За чем обычно выгоняют? Пришла проверить, не растут ли цветы в этой деревне? Ну, на чьем-нибудь чердаке. Хотя, на чердаке холодно. Лучше зимние цветы искать за теплой печкой.
Хорошо, скажем, переночевать меня пустят. Душевно больных на улицу выгонять – грех. А дальше что? Мне же целый год надо скоротать. В другую деревню не пойду! Ладно бы еще лето было! Можно было бы переходить с места на место. Но зимой – увольте! Вот буду тут жить. Как бы не сопротивлялись те, кто меня приютит. До лета никуда не уйду – слово ведьмы! То есть простой смертно-о-ой!
Луна выглянула. Никогда не понимала, как люди могут спать, когда она на небе. Она и смотрит, и зовет… А я готова вместе с Белым смотреть на нее целую ночь, и подвывать. Жалостно так: у-у-у-у!
Эх, знал бы Белый в какую передрягу попадет его подруга Тина, уступал бы мне право первого прыжка на загоняемого оленя. Скучаю по своей стае. Счастливой охоты вам, ребята!
Дымом пахнет, значит, деревня рядом. Ну все, берегитесь, селяне! Я иду!
Деревенька была небольшая, домов на двадцать. Правда, может быть, остальные дома не видно было из-за темной ночи, или снегом, например, замело. Кто его знает? Я же не статистик, что бы их пересчитывать.
Я, как и была, потопала к ближайшему дому, и постучалась в дверь. Тишина. Естественно, тишина – три часа ночи! Люди спят, сны смотрят, под одеялкой греются.
Но мне от этого не теплее.
Я постучала еще раз. Погромче.
Почему-то мне представилось, что сейчас откроется дверь, и на пороге покажется смерть моя, виде огромного разбуженного крестьянина с граблями наперевес.
Мороз уже ни просто щипал нос и щеки. Он самым бесцеремонным образом кусался, щипался, и сыпал мне снег за шиворот. Смерть моя, по-видимому, нагло спала. Я шарахнула ногой в дверь, уверенная в том, что если мне ближайших пять секунд не откроют, разнесу тут все к черту без колдовства. Вы знаете, что такое замороженная ведьма? О! Это страшно!
Васька жалобно прошуршал мне что-то в ухо. У него такой щекотный нос.
За дверью послышалась возня.
- Митрофаныч, ты что ли? – прохрипел разбуженный голосок. Нет, это явно не крестьянин.
- Нет, это я!
- Кто – я?
Глупость человеческая пределов не имеет! Вот зачем задавать такой вопрос, если все равно скрипит замок и дверь открывается?
- Кто – я? – дверь открылась. На пороге со свечой в руке стояла бабулька – божий одуванчик: маленькая, безобидная. На смерть мою, решительно не похожа. И граблей у нее, скорее всего, тоже нет. Бабка смотрела на меня и, как мне показалось, прикидывала в уме, какая нечистая меня привела к ней в дом.
- Здрасте! – радостно сообщила я ей. В лицо мне било домашнее тепло. В ее интересах пустить меня в дом. Я замерзла так, что уже ни ног, ни рук не чувствую.
- Откуда ты? Чего тебе надо?
- Пустите меня переночевать, пожалу-у-уйста. Мне холодно.
- А откуда ты?
Как у нее с интеллектом? Разве по мне не видно, что с улицы?
- Мне очень холодно, - честно призналась я.
- Ну, проходи, проходи.
Бабка пропустила меня в дом. Как же тут здорово! Тепло! Тепло! Тепло!
Я оказалась на кухоньке, главным достоинством которой была большая печка.
Хозяйка смотрела на меня так, будто бы я налоговая полиция в левом банке. Нет, это не божий одуванчик, это верблюжья колючка! А тут еще кот нарисовался. Взгляд у него, я вам скажу, прокурор отдыхает.
- Откуда ты? – повторила она свой вопрос.
- Из леса. Можно я у вас переночую? – Впрочем, я и так переночую, даже если это кому-то не нравиться.
- Как тебя зовут?
- Лакедра.
- Как?
- Ла-кед-ра.
- Ты татарка что ли?
- Как скажите.
- Ладно, спи сегодня здесь, - она кивнула на какую-то лежанку за печкой. Малюсенькая, неудобная, но зато тепло. На ней был целый ворох тряпья, в который я с удовольствием и зарылась.
Судя по всему, ни ужина, ни горячего чая полуночный гость не заслуживает, как впрочем, и того, что бы мне бедной сиротке, постелили постельку. Бабка прошла в другую комнату. Там заскрипела кровать, из чего я смогла понять, что хозяйка легла спать.
Интересное положеньице. С такой хозяйкой жить не охота. Хотя бы кипяточку предложила путнику. А как же на весь мир известное русское гостеприимство? Ну, и не надо. Переживу. Жаль только, наколдовать нельзя. Так бы у меня и щи горячие были, и чай с сахаром…
Васька решил никуда не высовываться, и спал у меня на пузе. А я, как ни старалась, так и не смогла уснуть. Ночь, все-таки. А ночью нечисть не всегда спит. А если эта нечисть еще и отчасти волк…
Я знала, что он на меня смотрит. Этот бабкин кот, или просто охранял дом от посторонних, или охотился на моего Ваську. Попробуй только! Я из тебя чебуреков наделаю!
Утро наступило так страшно, что я пообещала себе покинуть скорее эту деревню. Так же и заикой остаться можно! Вы представляете, около четырех утра пропел петух! Петух – это самая страшная птица из всех. Это значит, что вот-вот взойдет солнце, так что пора заканчивать свои темные дела, принимать прежний облик и возвращаться домой. Хорошо, что я всего лишь ведьма, а не упырь какой! Вот интересно, как бы я целый год петухов слушала?
За этим врагом отечественной нечисти пропел еще один, потом еще. Те мне не особо мешали, они были далеко, в чужих домах, в чужих курятниках. А этот прямо совсем рядом. Где у бабки петухи живут, я не знаю, но где-то близко. Слышимость такая, будто бы он за печкой сидит. Сварю!
За окном залаяла собака, разбуженная моим кукарекающим кошмаром. По комнате гордо прошелся кот. Васька вылез из-под одеяла, и стал мне намекать, что время готовить завтрак. И кот был того же мнения. И Васька в этом качестве его вполне устраивал.
Я встала со своей лежанки (язык не поворачивается это чудо мебельного искусства назвать кроватью). И на цыпочках прошлась по кухне. Где тут можно что найти? Холодильника я не видела. Рыться по шкафчикам было несколько неудобно. На столе не было ничего, кроме большущего самовара, расписанного под хохлому. Обидно. Одним самоваром сыт не будешь.
Кот приблизился ко мне. Ему-то хорошо, он видит свой завтрак. Хотя и не получит его. Завтрак по имени Вася я посадила в карман кофты, которую нашла среди бабкиного тряпья, и придерживала его одной рукой, что бы тот не высовывался. Кот вставал на задние лапы, высматривал моего крыса с разных ракурсов. Я оттолкнула наглого ногой и поставила самовар греться. Он, кстати сказать, был электрический. А заварку мне где найти?
Кот прыгнул на стол. Как у него это получилось? Стол высокий, а он, хотя и не мелкий котенок, но живот имеет такой, что любой бегемот обзавидуется. Я, не долго думая, скинула его со стола. Кот издал такой мерзкий «мяу-у!», что я от всей души отвесила ему подзатыльник. За этим делом меня и застукала моя хозяйка.
- Да как ты смеешь! – что-то тяжелое стукнуло меня по затылку. Чем это она меня запустила, кошелка дырявая? Сейчас я ее в кузнечика превращу… Упс! Нельзя! Надо же, какой облом! Неужели я должна ее терпеть? Я – потомственная ведьма, названная сестра Белого, вожака стаи? За что?! – Пошла вон, мерзавка! Я ее приютила, а она моего кота избивает! Вон!
Кот умело симулировал, прихрамывая на одну лапу, терся у ног старухи и печально прощал все грехи этого несовершенного мира.
- Я не избиваю вашего кота, я просто сняла его со стола.
- Я видела! Ты била его! По голове! И по спине! Муся, бедненький мой, Муся, - бабка взяла кота на руки. Тот изобразил страдальческую физиономию. – Как ты, малыш? У него наверняка сотрясение мозга.
- Нет у него.
- Мозгов?!
- Сотрясения!
- Ты откуда знаешь? Смотри, как ему плохо.
- А я вообще про животных много знаю. Вашему коту полегчает, как только вы ему сметаны положите.
- А у меня нет сметаны, - всплеснула бабка руками. – Вчера продала все.
- Ну, сливки подойдут. Или молоко, на худой конец.
Хозяйка вышли на террасу, пошукала там, и вернулась на кухню с банкой.
- Погреть? – спросила она меня.
Я согласно кивнула. Кот, конечно, треснет, наглец такой. Но лучше, пусть она ему молоко греет, чем меня из дома выгоняет.
Муся принялся жадно лакать. Бабулька только охала. Кормить меня завтраком она явно не планировала. Вообще-то, я и сама могла приготовить, но тогда начнутся вопли, что я ее граблю.
- Ему бы еще супчик помог из петушка, - с видом знатока сообщила я.
- Ну уж нет! Я Петю не сварю!
«Жаль!»
- Вот и самовар поспел, - намекнула я, в очередной раз прижала рукой Ваську, запихивая его обратно в карман.
- Никогда не трогай мой самовар! – бабка уставилась на меня так, будто бы я втихаря тут вынесла полквартиры. – Зачем ты тут? Откуда ты взялась на мою голову? Переночевала, давай шагай отсюда!
- Вы меня прогоняете? Голодную и замерзшую?
- Ты всю ночь за печкой храпела! А теперь кота моего избиваешь. Думаешь, я буду это терпеть?
- А если я больше не буду обижать вашего кота?
- Уходи, мне не нужны нарушители порядка!
- Но вы хотя бы чаем горячим меня напоете?
- Пошла вон! – бабка распахнула дверь, кинулась ко мне, вцепилась в локоть и стала старательно тащить меня к выходу. Она, конечно, кикимора такая, что и у нас в Дремучем Лесу не встретишь, но на улице еще хуже. Холодно там, и петухи поют. Я резко вырвалась. Наверно, слишком резко. Ну, я привыкла с волками играть. Там если проворонишь, можно от большой собачей любви такой укус получить, что лечиться месяц будешь. Они сильные и силы своей не чувствуют. А игры у них собачьи. Вот я по привычке и дернулась, а бабка моя на пол рухнула. Закряхтела, запричитала, заохала.
- Ой, спина моя! Спина! – ныла она, потирая поясницу. – Ты – ведьма! Несчастье ходячее! Убила меня старую!
Я помогла «старой» подняться, и отвела ее в комнату, уложила на кровать. Видимо, у нее действительно было что-то серьезное. Бабка не разгибалась, проклинала меня всеми известными ругательствами, и требовала, что бы я сию же минуту покинула ее дом.
В любой другой бы момент, я бы прочитала заклинание и все было бы отлично. Такая она ворчливая, жуть! Что делать? Я надавила на одну маленькую точку чуть пониже затылка, и бабулька притихла. Она лежала в состоянии, близком к полудреме. Это же не колдовство? Ведь, правда же? Если китайские врачеватели этим пользуются, то я что, хуже? Это, так называемая, народная медицина. Пусть восточная, но ведь народная!
Пока бабулька ловила кайф на кровати, я совершила очередное преступление, потрогав ее самовар. Я налила воды… Так, а заговаривать мне тоже нельзя. Что же делать? Как теперь жить? Что в таких случаях делают люди? - Я откуда знаю! Было бы лето, можно было бы травы набрать… Ведь это тоже не колдовство? Не спорьте со мной. Это тоже народный метод! Но дело в том, что сейчас зима, а стало быть, травы не нарвешь. Да, но сегодня первый день нового года по старому стилю! Стало быть и снег сегодня… Снег, он на улице лежит. Я его не колдовала. А то, что я знаю его маленькие тайны, так что тут поделаешь? Меня же не склерозом наказали.
Выскочила я на крыльцо, зачерпнула тарелкой снега. Пришла к ошалевшей бабке. Лежала она с самым дурацким выражением лица. Такая, знаете, блаженная улыбка оттого, что я ей по головке тюкнула. С трудом, я заставила ее повернуться ко мне спиной, и на эту самую спину и положила новогодний утренний снег.
- Ведьма! – это был крик души. Хозяйка подскочила так ловко, как скачут акробаты в цирке. – Ведьма! Убью! – она схватила какую-то тряпку и стала бегать за мной по дому. Бегать я могу долго, со своими серыми друзьями и родственниками натренировалась, но… Я же говорила, что отношусь к категории особо везучих? Муся попал мне под ноги (а может специально кинулся). Короче растянулась я посреди кухни, придавив собой того самого кота. Тот взвыл, я визжала, бабка, ругаясь, пыталась отходить меня тряпкой. Для большего кошмара еще несколько раз прокричал петух. Все плохо!
Дело спас Васька, который вылез-таки из кармана и уставился на бабку. Та застыла с тряпкой в позе похожей на памятник какому-то буйному большевику. Васька сел на задние лапки и потянул воздух носом.
- Крыса! – осенило хозяйку, и она кинулась к печке, схватила полено, и стала целиться в бедного крыса. Все бы ничего, если бы Васька не сидел на моем животе.
- Эй, бабуля, может не стоит?
Но бабуля забыла обо всем на свете. И даже про меня с котом. В ее доме появилась крыса! Кто живет в собственном доме, знает, какая это неприятность – крыса в хозяйстве. Я увернулась в самый последний момент, полено просвистело совсем рядом. Непутевого Ваську я нечаянно уронила на пол, и он, предатель, сразу же куда-то делся. Так я осталась одна-одинешенька, лишенная какой-либо поддержки.
- Вам уже лучше? – поинтересовалась я. Ну, какие же идиотские вопросы приходят в голову, когда перед тобой стоит хозяйка с поленом.
- Ты – ведьма.
- Вы это уже говорили. Давайте чайку попьем, успокоимся и решим, что нам дальше делать?
- Ты уходишь. С твоим появлением в моем доме начинаются неприятности.
- Какие?
- Я до сегодняшнего дня была самой здоровой старухой в округе! – гордо сообщила хозяйка. Я между тем отметила, что старушенция полезла за чашками. Значит, чай все-таки будет. Хорошо. – Ты появилась, у меня поясницу и хватило. Кот мой за сегодняшнее утро дважды пострадал. Крысы в доме появились! Что мне еще ждать? Пока дом сгорит? Ты – ведьма. Ты сглазила мой дом! Я знаю, мне Нинка рассказывала, как это делается.
- Расскажите? – я ненавязчиво села за стол.
- Что рассказать? Как порчу наводят? А кто мне даст гарантии, что ты этим не воспользуешься против меня?
- Я же вам поясницу вылечила. Значит, я уже хорошая.
- Если бы ни ты, она бы и не болела!
На столе тем временем появилось клубничное варенье. Бабка сделала чай.
- Ладно. Рассказывай, откуда ты? Как в краях наших оказалась. И как, бишь, тебя звать?
- Лакедра, - ответила я на самый легкий вопрос. А что можно ответить на другие?
- Почти как лахудра, - отметила она с нескрываемым удовольствием.
- Ла-ке-дра, - повторила я еще раз. – Пустите меня перезимовать? Я в долгу не останусь.
- Конечно, сейчас я тебя пущу, а потом выясниться, что ты беглая каторжница. Ночью мне горло перережешь, самовар мой утащишь.
Представляю себе эту картину: беглая уголовница втирается в доверие к старушке из-за самовара, а потом делает свое черное дело, и наутек. Забавно.
- Если бы я хотела стырить ваш самовар, то сделала бы этой ночью. И от крысы я вас избавлю.
- Как?
- Это моя маленькая тайна.
- Где твой дом?
- Далеко. Я не могу туда вернуться, - я изобразила скорбное лицо. Может, поверит?
- С родителями поругалась?
- Нет у меня родителей. Брат старший выгнал из дома. Теперь мне жить негде.
- А где он живет?
- Далеко отсюда. Очень далеко. Я на двух электричках от него убегала.
- Чем ты можешь доказать, что не врешь?
Бабка по молодости была или чекисткой, или занудой.
- Ни чем, - вздохнула я.
- Зачем ты мне тут? Я тут одна…
- Вот видите! Вы одна, вам одиноко! Вот небо и решило вам на Новый год послать подарочек, в виде меня!
- Наказание, а не подарочек! Видать, я слишком много грешила, - бабка вздохнула и замолчала, что-то продумывая.
- Ладно. Будешь носить воду, мыть пол, кормить живность до весны. А там посмотрим. И учти, я тебя тут просто так держать не намеренна. Ты мне очень не нравишься. Как только я буду тобой недовольна – пойдешь искать себе другой приют.
Ура! Теперь хоть одно дело решено! А Васька все-таки предатель.

Можно было бы скоротать этот год в городе, где нет петухов, но там было бы тяжелее объяснить милиции, кто я и откуда. А этот петух ну совсем меня достал. У меня от его крика мурашки по коже и зубы сводит. А он, мерзавец, и рад, кукарекает на всю округу.
Ладно, это еще не самое страшное. Хотя для меня жить рядом с этим созданием так же не естественно, как и спать ночью.
Хозяйку мою звали баба Варя. А когда она была слишком свирепая, то Варвара Петровна. А такое бывало каждых полчаса. Меня же она как только не звала, но только не Лакедра: и змея, и поганка, и кикимора. Больше всего ей нравилось звать меня ведьмой. Я была ни против. К следующему вечеру я раздобрилась, и сообщила ей, что меня еще можно и Тиной звать. Это мое волчье имя. Вообще-то, меня так зовут или волки или оборотни. Но, раз она не может выучить мое родное имя, пусть зовет вторым. Все же приятнее, чем лахудра.
Я задержалась у нее на достаточно долгий срок, но существование мое не сильно улучшилось. Бабка была явно со сдвигами. К коту она относилась, как к единственному разумному существу в этом безумном мире. Самовар был таким же неприкосновенным, как иконы в музее. Единственным нормальным существом был пес. Правда, нормальным он был лишь на фоне бабки с котом и петухом. Бобик всю жизнь провел на цепи перед домом, и единственное чему научился, так это пустой брехне.
Вот в таком кошмаре мне предстояло провести этот год. А если быть точной, то уже триста шестьдесят четыре дня.

2. ПОТЕРЯННОЕ.
Бабулька иногда проявляла такую нежность ко мне недостойной, что у меня аж сердце сжималось от умиления. Вот и в этот раз. Она пыталась выяснить, где мое пальто, куртка или хоть какая-то верхняя одежда. А где она может быть? Ведьмам это без надобности – прочел заклинание и тебе тепло и в одной футболке, не смотря на крещенские морозы. А я-то не ведьма. То есть, ведьма, конечно, но не совсем. То есть ведьма совсем, но не сейчас. То есть и сейчас я ведьма, но ведьма наказанная. Тьфу, ты! Сама запуталась! Короче, нельзя мне колдовать. А чувствую все, как обычный человек: и холод, и усталость, и боль, и все остальное, что смертные чувствуют. Мои-то доброжелатели, когда мне хвост отрезали и ведьмовское поле сняли, они-то сами под колдовством находились. Откуда им знать, что если середина января, то на улице прохладно? Вот нехорошие! Я так и осталась: в старых выцветших штанах, в растянутом свитере и платке на голове. Никакой куртки в прейскуранте не маячило.
Что делать? Пришлось наврать, что мой психованный братец пьяным меня из дома выгнал. Даже одеться, как следует, не дал. Ну, бабулька сразу же начала мне рассказывать, как это плохо, когда кто-то пьет больше и крепче, чем литр чая в день. Пришлось согласиться. Я даже рассказала о «пьяных выходках моего братца». Варвара Петровна прослезилась и подарила несчастной сиротке свою любимую телогреечку.
Красота! Не знаю во что там в городе одеваются, а я о такой (именно о такой!) всю жизнь мечтала! Знаете, такая зеленовато-пятнистая, потертая и протертая. Мне бабулька рассказала, что у нее сын есть, пограничник, что ли? Так вот, это самый первый его бушлат. Он в нем лет двадцать назад окопы рыл. Ну, если бы я его фотографии не видела, когда он там с друзьями своими военным, я ни за что не поверила. Я была бы уверена, что он шахтер, судя по состоянию телогрейки.
Баба Варя утверждала, что эта куртенка к моим глазам идет. Дескать, они у меня зеленые. Да, они зеленые, но ведь ни в пятнышку! И вроде без дырок.
Хотя, и на том, спасибо. Куртка (ну, бушлат это дореволюционный) теплый оказался. А о красоте уже спорить не приходится. Это после того позора с отстриженным хвостом… Я, кстати, целый день тянула с этой пыткой. Не могу я добровольно расчесываться каждое утро. К этому загодя готовиться надо.
Вообще-то жизнь потихоньку стала налаживаться, если сутки проведенные в деревне Хорошево, можно считать жизнью.
Бобик заливался каждый раз, стоило мне только приблизиться к его будке. Кот кидался мне на ноги и впивался в них когтями каждый раз, как только мы оставались один на один. У нас шла тайная война. Впрочем, для кого это было тайной? Бабка подозревала, что-то неладное. Я, конечно, не демонстрировала свое отношение к этому паразиту, но и скрывать такое постоянно тяжело. Петух нарывался. Васька за истекшие сутки на глаза так и не появился. Предатель.
Первый день моего заключения закончен. Я начертила палочку на стенке за печкой, как Робинзон или заключенный. Пройдет эта ночь, потом будет еще один день, потом… Что это еще?
За печкой послышался треск. Стояла глубокая ночь, деревня спала. Дом спал. Спала бабка, спал Бобик, спал Муся, с даже мой утренний кошмар храпел в курятнике. Но…нет, это не тараканы. Тараканы так не топают. Кто-то крался по кухне. Нет, даже не крался. Он уверенно шел. Шел так, словно это его кухня, и ему нечего бояться или смущаться. Он тут хозяин. Я стала всматриваться в темноту. Ничего не вижу. Ни-че-го-ше-ньки! Но кто-то тут явно был! Я его и слышала и ощущала. Может, Васька объявился? Глупости! Васька он тихонечко перебирает ножками. А этот топает как стадо бегемотов. И как бабулька его не слышит? Может, мне мои забыли ведьмовский слух отключить, и я слышу больше, чем положено? Изверги!
Я встала и прошлась по кухне. В темноте вижу прекрасно. Только нет тут ни кого. А на стене опять щелкает. Может глюки?
Как бы ни так! Треск продолжался где-то на стене под потолком.
Вот была бы я ведьмой, которой, собственно являюсь, я бы… А толку? Толку ныть о том, что для тебя запретно? Все равно делу не поможешь, только себя травмируешь. Черт с ним! Пусть трещит! Пусть хоть треснет! А я лягу, и буду спать. Вот всем назло!
Я вернулась на свою лежанку и зарылась в тряпки. Трещит, гад. А я сплю. Сплю. Сплю! Сплю-у-у! А разве волки ночью спят? А ты ни волк, ты лишь дальняя родственница. Но я Ведьма! – И это ни про тебя. Жаль. Спать совсем не хочется, а треск тем временем переместился в противоположный угол. Кто же там так конкретно наглеет?
Я стала считать до скольки умела. Говорят, так люди засыпают. Когда прокричал Петя – потенциальный покойник из числа пернатых, я дошла до пятнадцати тысяч триста восемьсот двадцати четырех. Сна ни в одном глазу, а вставать уже почти пора. Петух крикнул еще раз, для тех, кто его не понял. Я натянула на себя одеяло, и прочие тряпки и продолжила: пятнадцать тысяч триста восемьсот двадцать пять, пятнадцать тысяч триста…
- Ку-ка-ре-ку!
Уши заложило, зубы свело, зачесались ногти, заломило кости. Ну, сколько я его еще терпеть буду? Целый год встречать утро с такими вот муками? Не было этого в приговоре! Может, какую диверсию провернуть? Заказать петуха киллеру? Это же не колдовство. А если его ледяной водой напоить? Вдруг у него голос сядет?
- Ку-ка-ре-ку!!
Отомщу ему. Вот как смогу, на сколько фантазии хватит. Я ему такой будильник в курятник поставлю, что он неделю заикаться будет!
Мой пыл сразу же прошел, как только я представила себе эту картину.
- К-к- ку… Ку-ку… Р-р-р… Ре…. Кку- ка-ка-ре-ре-ку!
Он же до обеда будет это выговаривать. Нет, пусть, как есть.
На кухню гордо прошагал Муся и нагло уставился на меня. Он понял, кто тут теперь живность кормит.
А я вот урежу ему порцию, будет знать, как меня кусать!
Вместо положенной миски теплого молока и творожка с ломтиком сала, я налила ему холодного молока. Не отощает. Греть ему я не собираюсь, слишком много чести.
Баба Варя даже не думала просыпаться. И не надо. Я включила самовар и пошла в курятник. Это ни от большой любви к птицам. Это вынужденная мера. Как только этой пернатой банде даешь чего поклевать, они на время смолкают, а вместе с ними молчит и мой злейший враг. Молчит. Куда ему деваться, если клюв занят?
Зато заводиться Бобик. Ну, это не самое страшное. Этот может и подождать, мне он не мешает. Что вы говорите? Мешает соседям и всей округе? Ну, вот пусть они его и кормят в полпятого утра на лютом морозе. У них своих Бобиков полно.
Кот опять вцепился мне в ноги. Я отвесила ему звонкий подзатыльник, и он отлетел к стене. Завтрак ему, видите ли, не нравиться! Привыкай, усатый.
Самовар вскипел. Нет ничего лучше, чем вернуться с мороза и выпить горячего чайку. Хотя, нет. Есть. Вот если человек не встает на рассвете, и ни тащиться в курятник, то ему и не холодно. А значит, вот оно счастье.
За такими философскими рассуждениями и застала меня моя хозяйка.
- Я же говорила, что бы ты не трогала мой самовар! – закричала она, вместо утреннего приветствия, схватила висевшее на стене полотенце, скомкала и запустила в меня. Я чуть кипятком не облилась! Вот истеричка.
- Доброе утро, - я изо всех сил игнорировала ее злость и раздражение.
- Еще раз тронешь мой самовар – выгоню! Будешь искать себе другое жилище!
- Тогда заваривайте чай сами.
- Ты покормила моих зверей?
- Да.
- А почему Муся такой голодный?
- Почему же он голодный?
- Он смотрит на меня голодными глазами.
- Это ни голод, это молчаливая благодарность.
Бабка подозрительно на меня посмотрела, на что я ей ответила самой честной улыбкой, на какую только была способна.
- А кур?
- Вы же слышите, у них тихо.
Как назло, в этот момент закричал мой кошмар:
- Ку-ка-ре-ку!
- Это тоже благодарность. У вас очень воспитанная живность!
- Слушай, Тина…
- Бобик еще голоден, каюсь, - я покорно свесила голову на грудь. – Но вы мне не сказали вчера, чем его кормить. Про Мусю сказали, про птичек сказали. А про Бобика забыли. Вот он и сидит там, бедный, голодный.
Ну, кто теперь скажет, что я бессердечная – выходи по одному! Всех покормила, пса пожалела. А кто виноват, что Бобик голодный? Только ни я!
- Ну, ладно. Ему сваришь каши. И каждое утро будешь ему варить пшенную или рисовую кашу. Горячую.
- А собакам горячее нельзя. Они нюх могут потерять.
- А ты остуди.
- До обеда дуть на его миску? Не проще ли с вечера сварить двойную порцию, а на утро лишь подогреть?
- Ты меня еще и учить будешь?! Я Бобика шесть лет держу!
- А где он был до этого?
- Как где?
- Ну, ему же никак ни меньше восьми.
- Что ты плетешь?!
- Ну, уж что-что, а про собак вы мне не рассказывайте! Уж я-то отличу молодого пса от старика!
- И откуда же у тебя такие познания?
Что я ей могу ответить? Что полжизни с волками общалась?
- Брат мой до того, как спиться, на ветеринара учился. А я его книжки, учебники читала.
- Плохо читала!
Дальше разговор можно не продолжать. Она просто не допустит, что бы последнее слово осталось за мной.
- Натаскаешь воды в бочку. До красной линии. Можешь больше, если есть желание. Потом… - рабовладелица задумалась. Никак не могла придумать чего-нибудь потруднее. – А ты козу мою покормила?! – вдруг вспомнила она.
Ой, метла моя ореховая с веточкой каштановой! У нее еще и коза есть! А жирафа в тумбочке она не прячет?
- Про козу вы мне ничего не говорили! Я даже не знала, что она у вас есть.
- Не может быть!
- Может – не может! Не говорили вы мне про козу!
- Пошли скорее, а то моя Милашка голодная.
- Что? Прямо сейчас? Опять на мороз?! Может, чаю допьем? Остынет ведь.
- Сначала надо думать, о братьях наших меньших! А потом о себе! А если бы меня звали лахудрой, то я бы вообще не выставляла себя на показ!
- Меня Лакедра зовут, а не лахудра!
- Пошли, Лакедра, пошли! А то детка моя подумает, что баба Варя про нее забыла.
Или мне показалось, или подлец Муся счастливо улыбнулся и показал мне язык.

То, что баба Варя гордо называла хлевом, находилось за домом. Как там Милашка поживала, уму не приложу. Даже Мусе тут было бы тесновато. Коза встретила нас счастливыми звуками, и даже встала на задние копыта, шашлык ходячий.
Ой! Ну, какая это была коза! Жирненькая, пухленькая, ухоженная! Если бы рога ей еще подпилить, цены бы ей не было.
Наверно, мне никогда не было так тяжело, как в тот момент!
Я хорошо слышала, как бьется мое сердце, как пульсирует кровь по венам во всем организме. Как расширяются и сужаются легкие. Это ни с чем не сравнимое чувство голодного волка-охотника вышедшего на добычу. Вам простым смертным этого не понять. Да, вы умеете любить и ненавидеть, чувствуете боль и холод, тепло и радость. Вы чувствуете многое. Но кто из вас был хозяином мира? Хозяином тайги и ночи? Кто из вас обгонял ветер? Кто из вас выл на луну? Вы знаете, что значит превратиться в сам азарт, и гнать добычу, которая вот-вот может от вас уйти? А если это случиться, ты останешься голодный до следующий охоты. А это может произойти и через несколько дней.
Вдох. Выдох. Тепло, запах добычи.
Адреналина в крови на всю страну хватит! Я стиснула зубы, подалась вперед. Слюна выделяется, как у собачек Павлова. По телу мелкая дрожь. Свежий воздух, где-то за спиной мои братья волки, нагоняют дичь. Бег, погоня, ветер в лицо! Я настигаю добычу.
Вдох. Выдох. Всего один прыжок, и все хорошо. Желудок в предвкушении трапезы. Все мое существо сконцентрировалось в районе грудной клетки. Вдох. Выдох. И…
- Налей ей воды! – крикнула моя бабка мне на ухо.
Словно прикладом по голове. У меня даже в глазах потемнело, и голова закружилась от такого перепада. Я сползла по стене вниз. Мне плохо.
Это ни добыча. Это хозяйская коза, которая, кстати сказать, куда умнее своей хозяйки. Она будто бы чувствовала, что чуть не лишилась своей рогатой жизни. Милашка блеяла и жалась к стене, не даваясь даже бабе Варе.
- Что с тобой, родная? – бабка гладила козу по шее и пыталась успокоить. – Хорошая девочка. Хорошая. Успокойся. Что с тобой? Тина! Помоги же мне!
Пошли все к черту!
Все мое существо продолжало бешено пульсировать, только теперь это было больно и тяжело. Мне не хватало воздуха. Я задыхалась.
Это ни степь, ни тайга и даже ни родной Дремучий лес. Здесь нет ни Белого, ни моих друзей. Это ни свежий воздух, в нем не растворена хвоя и нет свободного ветра. Я ни волк, ни охотник.
Это грязный хлев, соответственно пахнущий, с обезумевшей от страха козой, крикливой бабкой и спертым воздухом. Я изгой, узник. Я должна кормить ту, которой только что собиралась вцепиться в горло. Я ни волк. Ни Тина. Я - Лакедра. Лахудра!
Не могу! Вокруг все плывет, ноги не слушаются. Жарко, душно. Я сорвала с себя шарф, оттянула ворот у свитера, скинула телогрейку. На воздух, или будет поздно.
До улицы я все-таки доползла сама. Хоть бабка потом и рассказывала, что я чуть не выломала дверь в хлеве, что я на четвереньках уползла в сторону курятника бить морду петуху… Не верю я в это. Это она для красивого словца, из вредности. И вы ей не верьте.
Я хорошо помню, как, попав на улицу, бухнулась на землю, опьяненная свежим воздухом, уткнулась лицом в снег и рыдала навзрыд. Я ни волк, ни ведьма. Я вообще никто. Ветер и степь остались в далеком прошлом, там же где и метла. Там же где и моя шевелюра, мой хвост до пояса. Там остался и Белый, и Люся, и эта зараза Ядвига. Там осталась свобода! Там осталась и я. Может, были правы мои знакомые? Надо было мне и имя поменять? Сколько мне тут еще осталось вот так вот? Без двух дней год?
- У-а-у-у-у-у-у!!! – так воют волки на луну. Так выла я от отчаянья. Да плевать мне на весь мир, и на бабку, и на соседей, и на Бобика. Я хочу стать волком. Пусть лучше какой-нибудь охотник пристрелит или затравит собаками! Лучше умереть гордым и свободным волком, чем жить вот так: не пойми кем, не пойми зачем. Да! Гнать по степи со скоростью стрелы! Ветер бьет в морду, в нос, приглаживает шерсть, свистит в ушах. Позади выстрелы, свора гончих и борзых. Лететь, пока есть силы! А потом… Волк умирает сомкнув челюсти.

4. А, СОБСТВЕННО, ЗА ЧТО?
Сначала я решила, что наступил конец света. Солнце куда-то делось, вокруг потемнело. Мир шумел, кричал голосом бабы Вари, лаял Бобиком, выл стаей, свистел ветром, и надрывался петухом. Вся Вселенная сузилась и сосредоточилась в моей голове. От такого напряжения она болела, гудела и напрочь отказывалась соображать. Меня трясло и знобило. Я то проваливалась в неведомую глубину, то стремглав летела вверх. Последнее, что помню, так это крестьянин, правда без граблей, но зато с лопатой. Ей прибьет, ей и закопает. Он серьезно думает, что может меня ей напугать? Да где ему! У меня в голове весь космос, в груди погоня, в ногах … А вот их я почему-то не чувствую. И рук тоже. Куда руки делись?
Потом пропал в неизвестность и крестьянин, и бабулька, и коза, и петух этот, что б ему всю жизнь кастрюля борща снилась. Все встало на свои места.
Ночь, степь. Вокруг ни души. Только я и Луна. Еще и Ветер, порой дает о себе знать. Небо глубокое. Звезд столько, что глаз не отвести. И все яркие, все горят и зовут. А вон та, небольшая – это моя. Я это знаю. Я с ней уже много лет живу. Она носит мое имя – Тина. Одна Тина в волчьей шкуре в степи, вторая – на небе, намечает путь своей земной тезке. Куда же ты меня выведешь? Только не оставляй меня надолго, ладно? А то я совсем пропаду. Я и с тобой-то умудряюсь вляпаться в такие истории, что…
Звезды начинают бледнеть, это значит скоро рассвет. Тину закрыла свинцовая туча. Что ж, до встречи, подружка. Поднимается сильный ветер. Наверно будет гроза. И я уже ни волк. Я Лакедра, бедовая ведьма, которая летит на своей родной метле на вслед Луне. Она скоро скроется, а мне всегда было интересно узнать, где она прячется от солнца.
Наверно, планета набрала скорость, и стала вращаться в четыре раза скорее. Ветер чуть ли ни сдувал меня с метлы. Звезды попали в этот вихрь, завертелись вокруг меня. Какое же это блаженство!
Вдали показалось восходящее солнце.
- Ку-ка-ре-ку!
Убью гада!
Я подскочила на кровати. Это был всего лишь сон.
Я на своей лежанке, под двумя одеялами. Рядом Муся уже отпевает мою грешную душу. Что случилось? И что на мне одето?
На мою возню показалась баба Варя.
- Ой, проснулась! Ну, слава Богу! Я-то думала, что ты это… Слушай, а ты не из психушки, часом, сбежала? Я и не думала, что ты такая буйная! Митрофаныч с тобой еле справился. Вот что, поправляешься, и пошла вон! Мне тут только психов ни хватало.
Я даже и не пыталась ответить. Меня сильно знобило, видать, температура поднялась. Руки болели, ноги болели, лицо горело так, будто бы меня из самоварчика поливали. Где-то я слышала, что простые смертные иногда болеют. Так вот это как! Фигово! Даже сесть не получилось, такая слабость напала!
- На вот, попей этого.
Бабка сунула под нос что-то горячее. Как оказалось, это был чай с малиной. Вкусно.
Муся огорчился, узнав, что я и не думаю освобождать его от своего присутствия, и ушел по своим кошачьим делам. Бабка налила еще чего-то, и потребовала, что бы я и это выпила. Когда она еще будет такой внимательной ко мне недостойной? Видать, ей очень хочется, что бы я поправилась и покинула ее дом. Интересно, что же я еще отчубучила?
В дверь постучали, хозяйка пошла открывать. Я слышала, как она кому-то объясняет, что сиротке уже лучше. Вскоре моему взору представился тот самый крестьянин, правда, теперь уже без лопаты.
- Вот, - обратилась ко мне Варвара Петровна. – Запомни этого человека. Это Олег Митрофаныч. Это он тебе жизнь спас, когда ты рычала, и кричала, что собираешься жить под яблоней до следующего Нового года. Это он тебя скрутил, жизнью рисковал…
- Ладно, Варя, не сочиняй, - прервал мою хозяйку мужик. Он был неопределенного возраста, но видно, что еще не старый. В такой же телогрейке, какую мне подарила баба Варя. Униформа у них тут, что ли? В руках он мял шапку ушанку из волчьего меха. Я почувствовала, как меня начинает трясти. – Плохо девочке было, грех не помочь. Ну, ты, как бишь тебя звать-то? Тина?
- Лакедра, - прохрипела я. Слышать свое волчье имя из уст этого обладателя шапки я была не в силах.
- Лакедра? Вот так имечко! Кто же тебя так? Кто были твои родители?
Отец у меня оборотень, а мама ведьма. И что будет, если я отвечу на его вопрос?
- Люди. – Врать не хорошо, я знаю. Но ведь меня приговорили к целому году бесконечного вранья. И потом, нечисть я или мимо проходила?
- Ладно, не важно. Скажи, чего с тобой приключилось-то? И откуда столько силищи в тебе? Сама-то мелкая, как курица.
Если это комплимент, то спасибо. Курица, значит.
- И рычала, как волк дикий, и кусалась. Ты больная, что ли?
- Пусть лучше скажет, где ее братец живет! Я ему отпишу. Пусть забирает свою сестрицу! – влезла Варвара Петровна. И в этот раз я была ей благодарна за ее склочность и вечное недовольство. Она сейчас отведет разговор от щепетильной темы, мне ничего сочинять не придется. Не могу, не хочу. Плохо мне.
- Так зачем писать? Вот поправиться, и я ее сам отвезу. На машине. Пусть только скажет куда. На машине удобнее, чем на электричках. А я все равно в город собираюсь. Так что нам по пути.
- В город собирается! Водка кончилась? Напьешься в городе и за руль сядешь! И себя угробишь, и ведьму эту. И машину жаль. Хотя, давно ее пора на металлолом сдать. Лучше бы себе кобылу купил. Все ж пользы больше.
- Кобылу кормить каждый день надо. А машину раз в полгода.
- Садись чайку попей, мороз на улице такой, что деревья трещат. И как эта сумасшедшая по снегу каталась, ума не приложу. Любой другой давно бы помер бы от воспаления легких, или замерз насмерть. А эта еще и огрызаться умудрялась, когда ей жизнь спасали. Правду говорят, дуракам закон не писан.
Митрофаныч сел за стол. Теперь я его не видела, между нами была печка. Но прежде, чем уснуть, слышала, как он просвещал мою бабку на счет тибетских монахов, которые всю жизнь живут в горах при минус пятьдесят, и чувствуют себя, как горные огурчики.
Мне было бы совсем хорошо, если бы ни мой утренний кошмар. Сколько я проспала – не знаю, но проснулась от его крика. Я не выздоровела совсем, но мне было уже значительно лучше. Не смотря на то, что Петя почти давился своим пением, я решила, что из-под одеяла пока вылезать не буду. И потом, я еще ни настолько окрепла, что бы добровольно на мороз идти. Пусть покричит, авось голос сорвет.
Было время подумать. Что я там творила – не знаю, но бабка все равно меня выгонит. Ни сегодня, так завтра. Что делать дальше? Вернуться мне нельзя. А хочется.
Помню, учила меня бабка Аглая, когда я еще маленькая была:
- Запомни Лакедра, главное отличие ведьмы от человека в том, что ведьма делает то, что ей хочется, а человек то, что надо. И очень часто ему этого совсем не хочется.
Я тогда еще долго понять их не могла. Зачем делать то, что против твоих желаний? Зачем? А вот теперь… Да, наказали так, что не придерешься. А главное, за что?
Ведьма я или человек? Если ведьма, то я могу утереть всем нос и вернуться в Дремучий Лес. Вот они там все зубами скрипеть будут! Кстати, мне так и не сказали, что будет со мной, если я ослушаюсь распоряжения Ядвиги. А вдруг ничего? С трудом в это вериться.
Значит, надо искать что-то более законное. Вот начнем с суда. С приговором все понятно. Не понятно с виной. За что такое суровое наказание?
Итак, вспоминаем, что я натворила.
Во-первых, родилась на свет. Это конечно, явление не из лучших, но если искать виновных, то это мои родители. Я не при делах.
Далее. Росла, училась. Да, я много шкодила. А кто из детей не шкодит? Ну, в семь лет нечаянно взорвала лабораторию профессора Большойум. Но это в научных целях. Я выполняла лабораторную работу. Если бы меня хотели наказать за это, то сделали бы много лет назад. На Большом Карнавале десять лет назад вставила петарды в торт вместо свечей. Но это тоже не со зла. Было темно, перепутала. Хотя, чего на темноту сваливать, если сама волк наполовину? Что первое попалось под руку… У Ядвиги тогда чуть метла не сгорела. Но ведь ни сгорела же! Правда потом утонула. Так это опять без меня. Нечего было метлу на пирсе оставлять. Она же знала, что я там в костюме бегемота пробегу и бухнусь в реку.
Хотя, если честно, наказали бы меня за это, я бы пережила. Что такое загубить именную метлу, сама представляю. Мне тоже несладко было, когда Ядвига мою ореховую метелку конфисковала. Так что, как ведьма ведьму я ее понимаю.
Но прицепились к какой-то ерунде! Елку я видите ли зажгла, дело доброе сделала! Нет, ну нормально? Когда я волей-неволей делаю злые дела, вся община ругается или слезы льет. А стоит сотворить что-нибудь доброе, так сразу под суд. И потом, если разобраться, мамочке той плохо стало. Я помню, как она в обморок упала. Это как? Тоже доброе дело?
Помню, как тогда во мне загорелось жажда справедливости. Я внезапно ощутила себя безвинно пострадавшей. Надо исправить дело! Как можно скорее!
На всякий случай надо напакостничать так, что бы все меня запомнили. Вся деревня! Это будет куча злых и подлых дел, которые в свою очередь могут искупить одно доброе. Хотя, теперь, Ядвига сама мне будет доказывать, что фокус с елкой – дело доброе. И все же. Нечисть будет гордиться мной! Все будут знать, как за три дня проживания среди простых смертных талантливая Лакедра всей деревне напакостничала. Я войду в историю!
Кто-то энергично пропрыгал по моему пузу. Через несколько секунд моему взору представился Васька. Объявился-таки. Ну что ж, тоже неплохо. Он конечно и предатель, но я-то лапочка! Не могу я уйти без своего непутевого друга.
Баба Варя спала. Это и к лучшему.
Я скинула с себя все, что она напялила на меня во время моей болезни. Влезла в свой растянутый свитер, штаны. Нашла свой платок, завязала его на манер банданы. Жажда действия заполнила меня всю. Мне так хотелось «ломать, крушить и рвать на части», что я даже забыла о том, что вчера и пошевелиться не могла. Сейчас мне было легко, хорошо. И будет еще лучше, как только я что-нибудь плохое сделаю. Как можно скорее! Вот прямо сейчас же пойду и сверну шею петуху!
Я стянула длинное кухонное полотенце, положила в него сопротивляющегося Ваську, завязала в узелок. Узелок в свою очередь привязала к ремню. Так Васька и повис у меня на поясе. Словно из-под земли вырос Муся. Кот встал на задние лапы и стал пытаться достать Ваську. Я схватила кота за шкирку и… Вышвырнула на улицу! Пусть погуляет!
Вон из этого дома! На встречу новым подвигам.
Первым делом, я не могла отказать себе в удовольствии навестить мой утренний кошмар. Куры обрадовались мне, кинулись к ногам, начали кудахтать в надежде, что я пришла их кормить. Пети я не видела. Куда делся хозяин курятника? Наверняка почувствовал что-то неладное.
Ну и ладно. Что бы такого сделать плохого?
Я взяла веник стала гонять куриц по курятнику. Они кричали, хлопали крыльями. Зачем я это делала, сказать не могу, но в тот момент я это находила довольно забавным. А потом в голову пришла еще одна мысль. Я посадила в курятник зловредного Мусю и закрыла его там. К козе мне идти не хотелось. Я помню, что со мной было в прошлый раз. И хотя теперь я имела полное право поохотиться на козу, ей же и позавтракать, все же убивать мне ее не хотелось. Нет, козу жалко не было. Было как-то даже не знаю как. Баба Варя меня два дня у себя держала, кормила. Что же я за это, ее козы лишу? Нехорошо. Я помню, что я ведьма, но… Может быть это и есть людская совесть? Интересно, интересно. А ее-то мне за что пришили?
Вообщем, все мои планы кровавой мести всей деревне, ограничились переполохом в курятнике, и дальнейшей куриной депрессией. Так хотелось кому-нибудь крышу поджечь, да вроде бы не за что. А просто так, рука не поднимается. Странно. Раньше бы меня это не остановило.

5. ПЕРВЫЙ ОБЛОМ.
Петухи кричали по всей деревне. К этому не привыкают. И хотя они в курятниках, и их якобы не слышно, все равно зубы сводит. Утро. Сейчас начнут просыпаться люди. Если я хочу уйти, то надо поторопиться.
Бегом я покинула деревню, не встретив никого на пути. Правда, было такое чувство, что за мной кто-то смотрит и ухмыляется. Бывает так, что спиной ощущаешь на себе чей-то взгляд. Ну и пусть смотрит!
Я бежала минут двадцать, пока мне не стало жарко. Тогда я сменила бег на очень быструю ходьбу. Вот была бы я чуточку поумней, я бы прежде чем бежать из деревни поинтересовалась бы, куда ведут дороги. Вообще-то любой нормальный человек, прежде чем выйти из дома в тридцатиградусный мороз, задастся вопросом: а куда я иду и насколько мне это надо? Так то нормальный.
Дорога привела меня к развилке. Ну, как в сказке, только камня не хватает. На всякий случай я наговорила на перекресток кучу гадостей. Ведьма я или нет? Любая ведьма знает, что в месте пересечения дорог скапливается очень много негативной энергии. Наводить порчу в этих местах – самое милое дело. Никакого зала никому конкретно я не желала. Сделала это для профилактики. Опять-таки – злое дело, для очистки совести. Куда дальше? Левая дорога вела в лес. Подумав немного, я решила, что, во-первых, сюда я пришла из леса, значит мне туда. Во-вторых, левое – это вообще по нашей части. Как известно, у человека все бесы и черти расположены с левой стороны. Значит, мне тем более туда.
До леса бегом.
Пока бежала согрелась. А когда мне тепло, мозги мои начинают думать. Вот первая мысль: из леса я вышла ночью, в темноте дорогу не разглядывала и даже не пыталась запомнить. Ну как? Ничего мыслишка? А вот и вторая: лес большой, указателей нет, тропинки замело, с утра январь месяц и теплеть не собирается.
Ладно, это детали. Главное найти ту дорогу, которая ведет в Дремучий Лес. Что-то внутри щелкнуло, что вообще-то, это четвертое измерение. Простым смертным туда попасть ни так просто. Но ведь я еще не совсем простая смертная. Я надеюсь. А если совсем? Ерунда!
Что-то стало холодать.
Несколько раз задавалась вопросом, чего во мне больше: дури или ослиного упрямства? Вот, казалось бы, не нравиться тебе баба Варя, найди себе другого хозяина, постучи в соседний дом. Не хочешь в соседний дом, топай в соседнюю деревню, город. А я с маниакальной настойчивостью рвусь в лес. Как это называется?
Самобичеванием я занялась ближе к обеду, когда замерзла окончательно. Пути ни вперед, ни назад я, естественно, не знала. Голод ни только напомнил о себе, но и о том, что вчера кроме двух кружек чая и ничего не ела.
Так как до обеда я бегала, что бы согреться, то можно предположить, что от Хорошево я убежала далеко. Никакой случайный охотник или дровосек меня не найдет. Умру вот тут под сосной. Или романтичнее под березкой? А все один черт!
Ноги бежать отказывались. Они ни столько устали, сколько окоченели. А когда холодно ногам, холодно всему телу. Мой любимый свитер не грел. Платок тоже. Голова наконец-то перестала активно думать. Видать тоже замерзла.
Я медленно двигалась, замерзала на ходу, но знала, что сдаваться нельзя. Сяду отдохнуть и больше не встану. Была бы я поумней, то повернулась бы на сто восемьдесят градусов, и шла умирать в сторону Хорошево. Но где мне! Я как запрограммированная машина двигалась в сторону чащи. Кто-то может восхититься моей стойкостью, кто-то посмеется над моей дурью, кто-то вздохнет: «клинический идиотизм!», и тоже будет прав. Но мне в тот момент было все по барабану. По моим соображениям Дремучий Лес должен быть «там». И я найду его. И никакой мороз меня не остановит. Я не смертный человек. Я Ведьма!

4. Я – ВЕДЬМА?
Если вы видете свет в конце тоннеля,
не спешите туда кидаться.
Может быть это просто встречный поезд.
(очень ценное замечание)

Я – Ведьма! Я – Ведьма! Я – Ведьма!
Вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох.
Шаг, второй, третий.
И снова: «Я – Ведьма! Я – Ведьма! Я – Ведьма!»
Уже ближе к вечеру я задалась вопросом, если я ведьма, то почему я мерзну и шагаю на встречу собственной погибели? Почему бы ни наколдовать себе уютный домик, стаканчик чая с яблоками. Люблю, когда в горячем чае плавают мелко нарезанные кусочки яблока. А если их предварительно еще в меду обвалять – мечта ведьмы. Да, и сахару побольше. И чая ни стаканчик, а… самовар бабы Вари. Мне хватит.
А может обернуться волком? Стану Тиной на год, кому от этого плохо будет? И простые смертные не догадаются, что я ведьма, даже если встретят? И мне кайф полный.
Я села в сугроб под елку. Или он был теплый, или я уже окоченела так, что не чувствовала холода, не знаю. Стану волком, и пусть все мои сородичи треснут от возмущения. Но сначала чай. Горячий-горячий.
Чай. И отключить все человеческие причуды такие, как холод, боль, восприимчивость к болезням, страх и совесть эту дурацкую. Вот кто мне ее приплел? Кто так осчастливил? Если бы ни эта неприятность, сейчас бы Хорошево собирало деньги на восстановление.
Но сначала чай. А потом, согреюсь, отключу совесть и вернусь в Хорошево, и… А чего оно мне сдалось, это Хорошево? Ну его к черту! Жила же я без него прекрасно, и еще проживу. Забудь про Хорошево и думай про чай.
Чай. Горячий. И можно без яблок. Главное, что бы горячий был. А Хорошево ни волк – в лес не убежит. И петух этот будет плавать среди картошки и свеклы. Пусть почувствует себя лебедем. А из Муси отличная муфта получиться. Жаль, на шапку не хватит. А бабка эта со своим самоваром…
Кстати, о самоваре. Чай, горячий. Можно даже без сахара. Согласна даже без заварки, только что бы горячий!
Чай. Чай? Ча-ай!!!
Если бы в тот момент небо упало бы на землю (и как всегда в таких случаях бывает, единственной жертвой оказалось бы я), все равно я бы меньше расстроилась. Представьте, что может почувствовать одинокая замерзшая ведьма, сидящая под елкой в сугробе в чаще леса в тот момент, когда вдруг осознала, что ни одного заклинания не помнит. Да что там заклинания! Даже темы, даже действий. Никаких ассоциаций. Ни-че-го!
Мои сородичи отключили колдовскую память, или как это там грамотно называется? Я ничего не помню! Даже самого примитивного, того, что бесята в детском саду знают, и этого не помню! Так кто я теперь после этого? Я – Ведьма? Или я уже простой человек?
- У-а-у-у-у-у!!!
Теперь единственное, что я могла – это выть, в беде не помогает, но снимает нервное напряжение. Этого у меня никто отнять не мог, это природой заложено. А все мои колдовские познания? Ведь и учила-то я совсем немного, остальное так передалось, по наследству. Их нет.
- У-а-у-у-у-у!!!
Пусть какой-нибудь охотник найдет меня. Ага, покажите мне того идиота, который среди ночи в тридцатиградусный мороз пойдет охотиться. Хоть и говорят, что в России есть две беды, но даже на них рассчитывать не приходиться по причине мороза и сугробов.
Вот что, спрашивается, не сиделось за теплой печкой? Еще и разделась перед прогулкой, одежду лишнюю посбрасывала! Гордая, тьфу! Раз такая гордая – копай себе могилку, прямо под елкой, потому что с места ты уже не сдвинешься.
Еще через минуту я поняла, что ни только с места. Даже рукой пошевелить уже не могла. Не чувствовала их вовсе.
- У-а-у-у-у-у!
Последняя волчья песнь – звучит гордо. Вообще, когда воешь долго, входишь в состояние близкое к трансу. Тогда ничего не ощущаешь из простого земного. Зато такая легкость. Умру, как настоящий волк, гордо и с песней. Вообще-то я очень романтичная натура, но даже не смотря на это, умирать не хочется.
- У-а-у-у-у-у!
- Гав-гав!
- Ой, блин!
Передо мой нарисовалась огромная собака, похожая на медведя. Такая огромная, что даже будь я волком, тысячу раз подумала бы прежде чем с ней сцепиться. Таких псов зовут кавказскими овчарками. Они в горах отары овец охраняют от братьев моих. Говорят, рвут волков только так. Охотно верю на слово, вон махина какая!
Пес еще раз сказал «гав» очень убедительно. Так как пошевелиться я уже не могла, то единственное, что мне оставалось – это порычать.
- Р-р-р!
Волки умеют лаять, но делают это крайне редко. Лай – это особо дурацкое состояние души. Вой – это когда очень хорошо, или очень плохо. Рычание – угроза. А что такое лай, волк даже ни всегда объяснить может. Поэтому и не лаем.
Ой, ну вы бы видели морду того пса в тот момент. Он, видимо, не знал, что и люди порой рычать умеют. Он так забавно выпучил глаза и повернул голову набок. Я повторила на бис.
- Ну, я знал, что это ты, ненормальная!
Из-за ближайших кустов вылез мужик. Кажется, я его уже где-то видела. Ну, да! Это же Олег Митрофаныч, который, по словам бабы Вари мне в прошлый раз жизнь спасал.
А теперь он откуда взялся? Неужели он и есть тот самый охотник, который к ночи ближе по лютому морозу охотиться в чаще леса? Им восхититься или посочувствовать?
- Лакедра, тебе лечиться надо.
- Ага, я совсем замерзла, - ну ни дурь?
- Ты зачем сюда пришла?
- Грибы собирала, заблудилась.
- Грибы она собирала! Вставай, поехали.
- Куда? – когда моя голова замерзает, она, даже когда очень надо, думать отказывается напрочь, и выдает такие перлы человеческого идиотизма, что любо-дорого.
- Ой, подружка! Чувствую, с твоим появлением жизнь в нашей дыре станет веселее. Вставай, - он протянул мне руку, но я ни то что встать, я даже руки протянуть ему не смогла.
- Не могу.
Он взял меня в охапку и поставил на ноги. Я стояла, но ног не чувствовала. Мне стало страшно. Шагнуть я не осмелилась. Олег Митрофаныч взял меня под руку, но и это смелости мне не прибавило. Я только съежилась, как воробышек, втянула голову в плечи, и отрицательно помотала головой.
- Ну, ты даешь! – он снял с себя форменную телогрейку села Хорошево, закутал меня ею, и поднял на руки.
Пес эти действия не одобрил и стал скакать вокруг нас.
- Нельзя, Хан! Фу! Отстань!
Но пес все же сделал свое собачье дело: в прыжке он поставил лапы на плечи хозяину, толкнул его, и Олег Митрофаныч, со мною на руках полетел в ближайший сугроб. Черно-бурый Хан подбежал, сорвал с его головы шапку и пустился наяривать круги вокруг нас в радиусе десяти метров.
- Ах, ты собака! Дай шапку!
Но псу было наплевать.
- Ну и черт с тобой! Лакедра, ты не ушиблась? Я тебя не придавил?
Может, и ушиблась, но не чувствовала. Он опять поднял меня и понес куда-то. Я даже не пыталась выяснить куда. В любом случае, хуже, чем под елкой мне не будет нигде.
Наверно, прямо на его руках, я и уснула. Потому что очнулась, когда он стал меня запихивать в какую-то засыпанную снегом машину: ни то старенький «Жигуль», ни то новый пылесос. Размера примерно такого же, и завелась она с громкостью реактивного двигателя. Правда, по мощности ему до реактивного было, как мне до лягушки-царевны или Василисы Премудрой. Особенно до Василисы. Хан устроился где-то за спиной и дышал мне в затылок. Его дыхание понемногу стало согревать мою бестолковую голову, а, как я уже говорила, в согретом состоянии, она начинает думать. К сожалению.
- Куда мы едем?
Мой спаситель ничего не ответил, но очень выразительно посмотрел и вздохнул.
- А как ты в лесу оказался?
Он даже смотреть не стал, но вздохнул еще раз, и даже головой покивал.
- Ты отвезешь меня к моему брату?
На этот раз мой молчаливый проводник покрутил пальцем у виска. Спорить с ним я не стала.
- А Хан твою шапку рвет, - а пес действительно остервенело грыз шапку и вырывал из нее клоки шерсти.
Олег Митрофаныч молча повернулся, отвесил собаке подзатыльник, вырвал шапку и водрузил ее на голову.
- Ты чего в лес-то ломанулась? Да еще и одета, как актриса голливудская. Совсем жизнь не мила?
Отвечать не хотелось. Да и что я могла ответить? Я уставилась в окно, за которым ничего не было видно, кроме морозных узоров. А ведь когда-то я эти узоры читала, как книгу. Каждый год зима на окнах людям послания пишет, но только никто их прочитать не может.
- С бабкой что ли поругалась? Так и не надо было так далеко бежать. Варя, она конечно ведьма еще та, но отходчивая. Если серьезно воспринимать все ее слова, то никаких нервов не хватит.
Я молчала. Хотя, он, казалось, и не ждал, что я ему отвечу.
- Ты откуда сама? Что за имя странное?
- Не нравиться?
- Да нет! Наоборот! Забавное у тебя имя. Я его сразу выучил. Никогда раньше не слышал.
- И не услышишь.
- Верю. Откуда его взяли, интересно.
- Рыбка такая есть, лакедра. Это мой символ, мой талисман.
- А, ну тогда ясно. Лучше быть редкой рыбкой, чем, скажем, известным страусом или крысой.
Тут меня как током прошибло! Крыса! Как там Васька?! Он же сдох наверняка!
Я дернулась, и начала судорожно рыться в телогрейке, пытаясь нащупать полотенце. Мой спутник с удивлением посмотрел на меня, но вопросов задавать не стал. Васька лежал на моей ладони неподвижно, лишь изредка дергал лапками и мигал. Значит, жив.
Я поднесла его к лицу и стала дышать на него. Сзади оживился Хан.
- Ты глянь! Крыса! – удивился Олег. – Откуда ты ее накопала? Впервые вижу девчонку, которая не биться крыс!
- Это Васька, мой друг.
- Что ж, очень приятно! Олег! – представился мой спутник. Он еще раз повернулся к Хану, толкнул пса, вытащил из-под него какую-то тряпку. Как потом оказалось, это был старый дырявый шарф. Но он был шерстяной, и к тому же Хан согрел его, так как ехал на нем уже минут двадцать.
- Заверни своего друга. Все же теплее.
- Спасибо.
Может Васька оклемается? Ведь крысы они ни только умные, они еще и очень живучие. Ученые, между прочим, пришли к выводу, что если на земле произойдет ядерная война, то единственные существа, которые выживут, будут крысы. Ведь мороз не страшнее ядерного взрыва! Васька – поправляйся!

Это конец фрагмента. Такого, который можно было зараз разместить на странице. Если кому-то интересно, что было дальше - пишите.
Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка