Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Тайлер - Человек, которому никогда не везло 
   
Жанр: Проза: Рассказ
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0   Посещений: 2000
Дата публикации: 5.2.2007




Альфреду никогда не везло.
Вначале это вызывало у окружающих смех, позже жалость. А потом все к этому привыкли, и его невезение перестало вызывать хоть какие-либо эмоции. Все принимали, как должное, что, когда Альфред хотел воспользоваться туалетом в каком-нибудь кафе, замок на двери с глядящим вниз треугольником ломался, и бедолагу приходилось извлекать из смердящей западни всем, кто мог: друзьям, официантам, охране, администрации кафе, а однажды даже бригаде спасателей. Увидев тогда Альфреда, сидящего в полном отчаянии на крышке унитаза и обхватившего руками свою слишком большую, чтоб быть чем-то заполненной, голову, от улыбок не удержались даже спасатели. Что уж говорить, обо всех остальных.
Везение обходило его стороной всегда, везде и во всём. За все 26 лет существования, Альфреду приходилось отчаянно бороться за удачу и всегда уходить с поля под оглушительный свист трибун, уныло понурив голову. Потому что удача доставалась кому угодно, но только не Альфреду. Поражение за поражением. Отступление за отступлением. Твоя жизнь бездарна, Ал! Твоя жизнь – ошибка, Ал!
И вот сейчас я сижу перед ним, хмельно улыбаюсь и сжимаю в липкой от разлитого шампанского руке револьвер, приставленный к моему виску. В барабане всего одна пуля. И кому из нас она достанется, тот ещё вопрос.
Альфред, кажется, напряжён. Он воспринимает происходящее слишком серьёзно. Мне хочется немного разрядить обстановку. Я отвожу оружие от виска, и, похотливо подмигивая Альфреду, вставляю дуло себе в рот, так, словно, револьвер – это чьи-то причиндалы. Дуло – похоже на торпеду, а барабан – вроде как, кокосы, определённо, слишком маленькие для такой могучей торпеды.
Я стреляю первым…
И вдребезги разношу себе голову. В фильмах, бывает, показывают, как взрывается телевизор, разлетаясь острым фонтаном осколков в разные стороны. Так и моя голова – она повсюду: позади меня, на стене, оклеенной пошлыми обоями с россыпью цветов; на пыльном ковре, не знающим ласки пылесоса со своего рождения; на лице Альфреда, перепуганном и, как всегда, немного маргинальном…
Я открываю глаза и понимаю, что ствол всё ещё игриво торчит у меня во рту, а выстрел так и не был совершён. Я нажимаю на курок. Раздаётся сухой щелчок. Как будто в зажигалке закончился бензин, а ты всё пытаешься извлечь из неё огонь, потому что не знаешь, что ещё достаточно горячее можно поднести к маленькой чайной ложечке с героиновым варевом внутри.
На моё лицо выползает кривая улыбочка, по маргинальности, наверно, не уступающая физиономии Альфреда. Мне, честно говоря, приятно, что я всё ещё жив. С кем бы осталась моя беременная Хелен, если б пуля оказалась в выбранной мной, по воле случая, ячейке барабана, тот ещё вопрос.
Я несказанно счастлив, и, отпив немного шампанского из горлышка третьей за вечер бутылки, хлопаю старину Альфреда по плечу. Нельзя сказать, что старина Альфред разделяет мою радость. Его то выстрел ещё впереди.
Он сильно нервничает. Это сразу бросается в глаза. Его лоб блестит от стекающего к глазам жгучего пота. Дыхание постоянно сбивается.
Иногда мне кажется, что Альфред слишком сильно цепляется за свою никчемную жизнь. Поверьте мне, уж я то знаю этого вздроченца с раннего детства – в его жизни нет ничего, за что стоило бы ухватиться. Полное одиночество, бесперспективная работа, перспективная привязанность к алкоголю, никотину и марихуане, несколько венерических заболеваний, оставленных на прощание немногочисленными девушками. Так ты представлял своё будущее, малыш Альфред, когда мы, впервые отведав дешёвого как любовь портвейна, лежали на согретой летним солнцем траве и рассуждали о жизни, пока нас не сморил сон?
Парню совсем худо. И это глупо, по-моему! Это только второй выстрел и шансы у него всё ещё отличные. Правда, это, если не учитывать того, что Альфреду никогда не везло.
Бедняга, трясясь как в приступе эпилепсии, с огромным трудом нажимает на курок…
Ха, чёрт возьми, этого стоило ожидать! Он попал с первого же выстрела! Смех разрывает мою утробу, и единственное, что омрачает веселье, это выползшая на свет брезгливость – ошмётки непутёвых мозгов Альфреда залетают в мой хохочущий рот и слезящиеся глаза.
Так вот ты какой, старина Альфред, если тебе снести выстрелом полчерепа! Всегда хотел посмотреть на тебя в такой ситуации, и в этом случае ты оправдал мои надежды! Ты делаешь это нечасто, но в этот раз действительно оправдал! С половиной лица ты выглядишь эффектно и…неожиданно. Так ты мне нравишься даже больше, чем раньше. По-моему, ты стал гораздо фотогеничней. Так, может, вся проблема заключалась в той злосчастной половине твоей головы, Альфред, которой ты только что вынес смертный приговор?! Может, теперь всё пойдёт по-другому? Может, теперь ты наконец-то заживёшь счастливо, а?!
Смех разрывает мою утробу, и единственное, что омрачает веселье, это нарастающая тяжесть в голове. Ну, и ошмётки непутёвых мозгов моего друга, которые, пачкая стол, медленно выползают наружу из откупоренной выстрелом головы, безжизненно лежащей возле бутылки с абсентом, и тянутся к моей сжатой в кулак руке.
Я открываю глаза, и понимаю, что Альфред так и сидит с револьвером у виска, вытаращив на меня свои девственно наивные глаза, силясь понять, что могло так внезапно меня рассмешить. Он спускает курок, сам того не осознавая. Опять раздаётся сухой щелчок. Всё живы. Всё довольны.
У Альфреда такой вид, как будто бы он только что роды принимал. У самого себя.
- Как ты его назовёшь, старик? – спрашиваю я, и уже сам не могу разобрать, что смешит меня больше: мысль об удачно разрешившемся беременностью Альфреде или его одурманенное страхом за свою жалкую жизнь лицо. Лицо человека, которому никогда не везло.
Альфред опрокидывает себе в сведенные судорогой потроха рюмку чистого абсента. Он сегодня пьёт абсент. Потому что, он, как оказалось, – эстет. А я сегодня хлещу шампанское. Потому что, я, как всегда было известно, – аристократ.
Что в тебе эстетического, Ал? Да, ничего! Неправильные черты лица; выпуклый, как у марсианина, череп, уродливые изгибы и вензеля которого не скрывает даже с таким трудом взращиваемая тобой шевелюра; комичный нос, по форме и подобию которого Бог сотворил всю картошку на земле; худое, как у голодающего африканца, тело! А одежда? Ал, ты же всегда промахиваешься с размерами, стилями и веяниями моды!
Что во мне аристократического? Да, всё! Гладко выбритое бледноватое лицо, такое величественное и властное, словно с портретов средневековых лордов-воителей; аккуратно выглаженная, сшитая точно под мой стройный стан одежда; дорогие часы; презрение к нищете, к чувствам других людей и к миру в целом!
Понимаешь, старик, это я к тому, что я то могу себе позволить пить шампанское, а вот тебе бы больше подошёл всё тот же дешёвенький портвейн, а не абсент, розовый как свежевыблеванный на белоснежную одежду грейпфрутовый сок.
Альфред, нервно облизывая пересохшие губы, передаёт револьвер мне. По-моему, в его глазах читается желание, чтоб следующий выстрел стал последним на сегодня. Ах, ты жалкий трусливый обоссавшийся червяк! Ты всегда был таким! Тебе всегда хотелось, чтоб всё щекочущее и острое на вкус заканчивалось поскорее, и можно было, наконец, плюхнуться в своё привычное убожество! Готов поспорить, настоящий оргазм он испытывает, когда понимает, что секс окончен, и нервничать больше не о чем! Не бойся жить, Ал! Не бойся умирать!
Что ж, моя очередь. Рукоять револьвера слизкая и скользкая, то ли у Альфреда руки вспотели, то ли виной всему моё разлитое шампанское. Дуло холодное, тревожное. Совсем как глаза Альфреда. Он, мать его, совсем озверел! Чёрт возьми, старина, такой ты мне нравишься гораздо больше! Давай! Не стесняйся! Покажи свои эмоции, свои истинные чувства! Ты ведь сейчас смотришь на меня, как хищник на свою жертву. Будь искренним! Ты ведь сейчас умоляешь небо, чтоб пуля прекратила мою жизнь и наш матч вместе с ней! Не будет одного, не будет и другого! Так ты рассуждаешь!
Засранец, ты меня совсем не любишь! Ты на меня обижен! Ну, наверно, его можно понять! Я ведь вломился к нему в квартиру, угрожая оружием, и затеял всё эту игру!
Я стреляю. И лицо Альфреда искажает ужасная гримаса отчаяния. Это выглядит так, словно его любимая команда пропускает гол на последней минуте финального матча и проигрывает кубок. До победы оставалось совсем чуть-чуть, но ячейка барабана оказалась пустой и я по-прежнему жив, вот незадача! Ал, успокойся, ты слышишь не финальный свисток, это – всего лишь бесплодный щелчок, а значит, наша с тобой игра продолжается.
И снова он глотает свой нездоровый абсент. И снова я вливаю в себя сладкое шампанское.
Я смеюсь! Мне не страшно! Мне хорошо!
Хорошо ли Альфреду, тот ещё вопрос. Следующий выстрел его.
Я смотрю на него, обливающегося потом, зажмурившего глаза, подносящего свою дрожащую руку с оружием к виску, и осознаю, насколько я люблю этого жалкого человека. Хочу, чтоб ты знал, Альфред – ты очень дорог мне! Ты – мой единственный друг! Потому я всё это и затеял! Это всё ради тебя, Ал! Мне больно смотреть на тебя такого, каким тебя видят окружающее – маленького, запутавшегося, всегда невезучего человечка! Я знаю тебя давно. Я знаю, у тебя ведь есть черты, достойные уважения! Ты же мой друг, в конце концов! Тебя просто надо подтолкнуть к решению!
Если ты умрёшь…наверно, оно и к лучшему…все решат, что ты случайно застрелился! Понимаешь, Ал, мою иронию? Они решат, что даже застрелиться ты мог только по случайности! «Ему просто не повезло! – скажут они, - наверно, разбирал заряженное оружие или что-то в этом роде. Впрочем, этому парню всегда не везло, с самого рождения!»
Но если ты всё-таки пройдёшь через это, ты уже никогда не сможешь быть таким, как прежде. И они поперхнутся своими оценками. Они побледнеют, и здоровый цвет лица не скоро вернётся на их искажённые лица, как и слова в пересохшие глотки!
Сегодня ты глядишь в глаза самой смерти, дорогой Альфред! Так не теряй лица!
Четвёртый выстрел – четвёртый хэппи-энд.
А вот это уже интересно, да, Ал? До отгадки остаётся всего один выстрел.
У Альфреда так трясутся руки, что он не может наполнить рюмку. Абсент проливается ему на пальцы и затекает неприятной холодной струйкой в рукав. Он с рычанием отталкивает рюмку и начинает глотать абсент прямо из бутылки. Хм, абсент из горлышка…проливая на подбородок и грудь… Какой же ты на хер эстет после всего этого! Да, Альфред, ну и довёл тебя твой друг! Ты просто сам не свой!
Я допиваю шампанское и швыряю тяжёлую, похожую на противотанковую гранату времён Второй Мировой Войны, бутылку в стену. Так же я поступил и с предыдущими двумя.
Альфреду не хватило душевных сил, чтоб воспротивиться моему напору. Он мог попытаться отобрать у меня револьвер. Звать кого-то на помощь. Кричать, бить кулаками в стены или просто, уличив удачный момент, каковых было великое множество, выбежать из квартиры, превращённой мною в игровое поле. Он ничего этого не делал. Он устало повалился на стул, и с какой-то трагической обречённостью спросил, что мне надо. Я думаю, подсознательно ты ждал моего прихода, Ал! Ты же прекрасно знаешь, на что я способен!
Всегда ведь кажется, что нам есть, что терять. И даже, если терять уже нечего, мы зависаем в пустоте над обрывом и говорим себе, что сейчас просто неподходящий момент. Мы боимся себя править. Мы можем с поразительной безответственностью изменять судьбы других людей, но мы смертельно боимся самостоятельных решений в отношении самих себя. Нужен кто-то, кто, ворвавшись в наш замерший в пустом ожидании мир, приставит оружие к нашим перепуганным лицам, и убедительно произнесёт, что сейчас САМЫЙ подходящий момент! Другого момента просто не будет!
Итак, на чём мы остановились. Всё очень просто. Я внимательно всматриваюсь в металлическую поверхность револьвера, и, если где-то там, под его стальной кожей в выпуклом брюшке барабана на одной прямой с дулом уже лежит терпеливо ожидающий своего выхода смертоносный патрон, то у нашего с Хелен ребёнка не будет отца. Если раздастся пятый по счёту сухой щелчок, то нелепому неудачнику Альфреду конец. В любом случае, это последние минуты финальной игры, добавленные арбитром.
У Альфреда, похоже, больше нет эмоций. От его недавней вспышки не остаётся и следа. Он тупо смотрит на меня и, кажется, пытается вспомнить, кто я такой, и что я здесь делаю.
- Ты был отличным другом, Ал! – говорю я. Ну, на тот случай, если это моя последняя возможность что-либо сказать. Знаете, я сомневаюсь, что после того, как пуля пронесётся сквозь мою голову, наматывая на своё малюсенькое тельце кожу, кости черепа и мозг, я буду особо разговорчив.
Я стреляю...
Пятый…Пятый по счёту сухой щелчок…
Всё, Альфред, добавленное время подошло к концу. Судья уже зажал губами свисток, готовый провозгласить конец игры. Ты проиграл… Или выиграл?.. Тот ещё вопрос…
В глазах Альфреда всё то же жалкое отражение самого себя, преследующее его всю жизнь. В его глазах преследующий его всю жизнь вопрос: «Может, не надо?»
Будь мужчиной хотя бы раз, Ал! Всего раз в жизни! Зато, какой! Решающий!
Альфред несмело дотрагивается дулом до виска, и пристально смотрит мне в глаза.
- Погоди, Ал! – останавливает его мой голос, - допей абсент, я всё равно не пью эту дрянь!
Он послушно откладывает револьвер в сторону и делает последний глоток абсента в своей жизни.
Потом опять начинает на меня смотреть. Не знаю, чего он от меня ждёт. Наверно, хочет, чтоб я опять остановил его.
- Пора, старик. Давай.
Из красных как загнивающие раны глаз Альфреда текут слёзы. Он снова прикладывает оружие к голове, мужественно стиснув зубы, и не отводя от меня взгляда, впервые в жизни приобретшего тяжёлую решительность, веру в свои силы и чувство собственного достоинства. Как он прекрасен в этот момент! Ал, вот, каким ты можешь быть! Вот, каким ты должен был быть все эти годы!
Смешанные чувства переполняют меня. Я пребываю в оцепенении. С секунды на секунду раздастся выстрел, и мой любимый друг перестанет существовать. Но, как же я горд за тебя, старик! Видели бы его сейчас все те, кто отворачивался от него на протяжении жизни, презирая его слабости и осмеивая его ошибки! Видели бы его сейчас все те, кто считал себя достойнее, чем он! Видели бы сейчас его все те, кто его бросал, предавал и издевался над ним! Альфред, наконец-то, ты стал велик! Ты перерос себя! Последние секунды жизни научили тебя тому, чему не смогли научить предшествующие им 26 с половиной лет! Я от всего сердца поздравляю тебя, Ал! Прощай!
Неожиданно входная дверь с грохотом распахивается. Я успеваю вспомнить, что запирал её, а значит, дверь вышибли. В комнату врываются незнакомые мне мужчины, и среди них Хелен, такая неуклюжая и смешная со своим раздутым, как пузырь, животом. Все что-то кричат. Мужчины хватают Альфреда за руки, и револьвер падает на пол.
- Альфред, Альфред! – истерично кричит Хелен. Вот глупая женщина, ей ведь нельзя так волноваться.
От ужасной какофонии, вторгшейся так внезапно в нашу с Альфредом игру, в моей голове начинается затмение. Веки набухают и становятся тяжёлыми. Барабанные перепонки готовы взорваться. Я и сам начинаю орать, что есть мочи, просто чтобы не оглохнуть.
И опускается тишина…
Тишина открыла дорогу спокойствию. Люди перестали неистово и хаотично двигаться вокруг меня, как шумная массовка какой-то эпической батальной сцены. Сквозь тошнотворный дымок усиливающейся головной боли я пытаюсь оглядеться.
Чёрт возьми! Куда делся Альфред? Он же только что был здесь!
Я сижу в своей квартире и смотрю в зеркало, неожиданно возникшее передо мной на том месте, где ещё недавно сидел Альфред. Задник усеян осколками бутылок из-под шампанского, украшен стоящей на столе опустевшей бутылкой из-под абсента, и дополнен поникшим взмокшим телом из-под меня.
Я начинаю понимать. На плече у меня плачет Хелен.
- Ал, тебе надо отдохнуть! Дорогой, тебе надо немного отдохнуть!
Это точно. Что-то я устал. Головная боль становится невыносимой. Горло жжёт.
Несмотря на слабые протесты Хелен, я поднимаю валяющийся на полу револьвер, и прежде чем опять возникшие из ниоткуда мужчины вырывают оружие у меня из рук, я успеваю вытащить барабан, и убедиться, что пуля уже готова была совершить полёт.
ХА! Играли то мы по-настоящему! По всем правилам играли! Финал запомнился бы всем! Ввались они в квартиру хоть на минуту позже, и я стал бы обладателем кубка!
Меня начинает душить яростный хохот.
Альфред, сука, тебе никогда не везло!


Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме


    2007-02-05 13:17:10 Dogma
    Пожаловаться администрации на комментарий
        Да хватит блин на пустом месте выделываться-напиши что нибудь толковое! Если сумеешь-а то,я смотрю, ты перебираешьь с эмоциями, но все они сортирного уровня.



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка