Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Семен Венцимеров - Вдохновение 
   
Жанр: Лирика: Философская
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0   Посещений: 2116
Дата публикации: 21.6.2007



Семен Венцимеров











Не уходи, поэт!
Стихотворения




































Нью-Йорк
2004



Здравствуйте, друзья! Я жду от вас привета...
Вот мои стиъи, а вот моя рука...
Может по душе Вам будет та иль эта
Хоть одна моя заветная строка...













































Приношение. (Из романа-поэмы. "Семья")

Тебе, Всеблагий, Всемогущий,
Как приложение к мольбе,
Господь Всемилостивый, Сущий --
Вот приношение -- Тебе!

Не отвергай, прости за дерзость...
Несовершенен, знаю, труд,
Но снизойди к попытке: дескать,
Старался, так, чего уж тут...

Старался. Сердцем опирался
О души предков, а мечтой
Над всей Вселенной простирался,
Над той, что создана Тобой.

А я в ней -- менее, чем атом
Пространства, краткосрочней, чем
И молния в грозу... Куда там...
А Ты -- Предвечный! Так зачем?

Не ведаю. Душа подвигла,
В судьбе ведомая Тобой.
Писал, как будто шел по иглам,
Как будто скользкою тропой

Над пропастью шагал наощупь,
Ослепнув, без поводыря...
И отступиться было б проще...
Но я-то верую: не зря

Я собирал кусочки смысла,
Искал, надеялся, терпел...
И вроде что-то все же вышло
Неординарное... Теперь...

Когда рассказ уже записан,
Душой внимая Небесам
И сердцем следуя за смыслом,
Осознаю острей: не сам

Рождал я образы и в строки
Лил слов живое серебро.
Я верю: лишь в Тебе истоки
Таланта, от Тебя -- добро.

Добро и зло лишь гранью тонкой
Разделены в людской судьбе.
А я стремлюсь к Добру -- и только!
Я понимаю, что в Тебе --

Бескрайний Замысел творенья.
И потому лишь от тебя
Прозренья все и озаренья...
Твое Величие любя,

Колени преклонив, взываю
Вновь к снисхождению Творца:
Не гневайся, Всевышний! Знаю,
Что вряд ли, в сущности, Отца

Небесного мой труд достоин...
Прими не результат, а Путь,
Путь к Истине, к Добру, к Устоям,
Истокам, как попытку Суть

Постичь -- и тем моим, достойным,
Кто на меня Твою любовь
Пролил -- воздать вязаньем стройным
Из Боговдохновенных слов.

Вдохновение

Когда-то
я «стихачил»
только «лесенкой»:
Сказался
Маяковского
шаблон….
Мечталось, что моей займется песенкой
И на весь мир споет ее Кобзон.

О сборнике мечтал, хотя бы махоньком,
Хотя бы толщиной в одну тетрадь…
Да ладно…
Вам все хиханьки да хаханьки!
…Коль нет души, то нечего терять…

Душа поэта… Выпестовал, вынянчил –
И сам не рад, да что теперь скулить?
У Господа талант, считай, что выклянчил
И с ним теперь остаток дней делить.

Я думал: песни станут синекурою,
А стали вечной болью и тоской.
За все платить приходится натурою –
Своею шкурой и своей душой.

Кто думает: поэт – придурок конченный,
Скорее сам – законченный … удак.
Душа поэта – инструмент отточенный
Сродни телепатическому, так?

…По праву было только у Всевышнего
В начале Слово вещее… Оно –
Я выделен из окруженья ближнего –
Бесценным даром ныне мне дано.

И оттого, что надо соответствовать,
Душа неуспокоенно скорбит,
Росток таланта пестовать и пестовать…
И на себя, безумного, сердит:

Ведь сколько дней и месяцев потеряно
В бессмысленной и зряшной толчее?
Невоплощенных замыслов похерено! --
Следами их – моршины на челе.

Судьба поэта – рытвины, и надолбы,
И часто – одиночество в конце.
И жизнь сама дается нам ненадолго,
Талант – тем паче … В чьем-нибудь лице

Господь – я понимаю так – находит
Возможность что-то высказать толпе.
Господний дар нас из толпы выводит –
И ты – мишень… И каждый рад тебе

Устроить неожиданную пакость,
Порадоваться горести твоей…
А у тебя – единственная радость:
Свет вдохновенья… До скончанья дней

Оно тобой владеет как наркотик
И ты уходишь в плотный аутизм,
Когда вдруг неожиданно находит
Тебя высокий выбор… Возмутись!?

Но только ни один из сих несчастных
По доброй воле этот странный дар
Не возвратит Всевышнему… На час мне,
На год он или на декаду дан, --

Я с послушанием приму повинность…
Опять в моей душе звенит строка –
Толь в наказанье Божье то ли в милость –
Предощущеньем вещего стиха…

* * *

По Новосибирской, вдоль Санкт-Петербурга...
За узкоколейкой - в рошице просвет...
- Господа, сходитесь! -
И ударил гулко
Выстрел невозвратный. - И упал Поэт.

Возле тихой рощи катится троллейбус.
Искрами контактов вспыхивает мгла...
Может потому Россия все болеет,
Что она Поэта не уберегла.

Клен осиротелый - поминальной свечкой,
А сентябрьский дождик - по Поэту плач...
В этой тихой роще, здесь, за Черной речкой
Мать-Россию в сердце поразил палач.

В веке-людоеде -- новые потери...
Зворкий, как свирель, отплакал. отжурчал
В мрачном "Англетере" -- чудо-"подмастерье"...
Как всегда, народ безмолствовал, молчал.

Не сыскать Пророка, не узнать Мессию
В темном царстве зла - отечестве его...
Научи, Господь, несчастную Россию
Впредь любить живым Поэта своего.

Облака над рощей вдаль плывут небыстро,
А кудрявый парень не стыдится слез.
И уходит Бродский по Новосибирской,
Думал, что вернется, но не довелось...


Воспоминание о первом стихотворении

Отшумев, отгудев, улеглась непогода,
Смотрит в окна луна. Тишина.
Прозвенит "злейший враг", а вставать неохота -
В три минутки сладчайшего сна

Пусть приснится чудесное доброе лето,
Чтоб и песни звучали во сне
И смеялись девчонки, с которыми где-то,
Помнишь, - встретились мы по весне.

А наутро в степи зарокочут моторы,
Экскаваторы сдвинут снега...
Вместо шпаг - рычаги, а душой - мушкетеры -
Только губы прикусим слегка.

В кирзачах, телогрейке, ушанке лохматой -
Рядом с вами на снимке стою...
Я вас помню всегда, я люблю вас, ребята,
Так, как любим мы юность свою.

Занесло ее, ласковую, в одночасье
Белой вьюгой в морозной степи...
Где бы ни были вы, я желаю вам счастья
И храню, как пароль, те стихи:

"Заглянула в окошко луна мимоходом.
Улыбнулась тихонько луна.
Спят мальчишки. Им скоро вставать на работу.
Пожелаем им доброго сна..."

Дом Радио в Новосибирске

На Вертковскую, 10, Вертковскую, 10
Мы приносим пристрастья, привычки, мечты...
На удачу надеясь, на память надеясь,
Добиваемся сути, страшась суеты.

"Репортера" кассетки - судьбы карусели -
Ленту лет до ракорда, кружа, разовьют...
Даже если немного и сделать успели -
Все же главное создали - душу свою.

И она невесомо в эфире витая,
По высоким законам творя бытие,
Негодуя, ликуя, любя и страдая,
Сохранит серебристое имя твое!

На Вертковскую август космато-тоскливый
Тащит туч тыщетонную тяжесть, тужа...
Но и в августе часто бывает счастливой
Неуемная наша живая душа.

...На Вертковскую, 10, Вертковскую, 10
Мы приносим пристрастья, привычки, мечты.
На удачу надеясь, на память надеясь,
Добиваемся сути, страшась суеты...



Свет поэта

В Вашингтоне после неизлечимой болезни скончался тринадцатилетний поэт,автор пяти книг «Песен сердца» Мэтти Степанек

Поэту было тринадцать лет,
А он уже умирал...
Но стойкостью поражал поэт,
Не детскостью умилял.

О том, что короткий отмерен срок,
Для мальчика – не секрет.
Старался в цепочках звенящих строк
О важном сказать поэт.

Болезнь иссушала, лишала сил,
Боль жалила злым огнем.
Но Бога поэт лишь о том просил,
Чтоб песня не гасла в нем.

Безжалостный задан ему вопрос:
-- Как нам вспоминать тебя?
Ответил:
-- Светло – и не надо слез,
Не сетуя, не скорбя…

Ведь я, уходящий ваш сын и брат,
Был счастлив назло беде.
И верю, что горстку семян добра
Посеял среди людей…

Уходит поэт… Но растает скорбь
И горечи черной нет.
Вновь тоненький сборник его раскрой,
Почувствуешь: жив поэт!

Все так же – улыбка его светла –
С обложки глядит на нас…
Он тонкой свечою сгорел дотла,
А свет его не погас…

Успез
Памяти Леонида Филатова

Режиссер ясноокий,
Аполлоном хранимый,
Да с мечтою высокой,
Да с душою ранимой.
Как ты быстро находишь
Ключ к нешуточной роли -
Видно, издавна копишь
Краски счастья и боли.

Боль сквозь смех проступает -
Ведь душа вся в ушибах.
Видно, жизнь постигая,
Не страшился ошибок,
Не страшился падений.
Не боялся злословья...
Не пророк и не гений,
Каждый шаг - только с кровью...

Да, а что-то с годами
Не становится легче
И круги под глазами
Все темнее и резче.
Все труднее: при свете,
С фонарем Диогена:
Отзовись. человече,
Хоть один во Вселенной!

Загрустив о забытом
И грустя по потерям
Ты со сцены софитом
Поведешь над партером.
От сердечной натуги
Безнадежно охрипнешь...
Гду вы, верные други? -
Вдруг в отчаянье крикнешь.

Оборвешь телефоны,
Разошлешь телеграммы
Про сердечне стоны,
Про душевные раны.
Но у телеэкрана
Ты замрешь до полночи,
Как у самого края,
Чужд и этим и прочим.....

А с утра полутемным
Пробежишь коридором
Под форгангом потертым
С потускневшим узором.
Окунешься с разбегу
В чехарду репетиций...
Словно листья по ветру,
Дни летят вереницей...

Пыльный храм Мельпомены
Светом призрачным залит,
Не сулят перемены
И овации в зале.
Опустела галерка,
Отдыхают актеры...
И украдкой, неловко
(Не поймут билетеры...),
Наспех куртку надевший,
Убегаешь под пасмурь,
Непогасшей надежде
Не давая погаснуть...

Режиссер ясноокий,
Аполлоном хранимый,
Да с мечтою высокой,
Да с душою ранимой...

Композитор Счастье

Надо же - родиться
С именем таким,
Да еще пробиться
К тем, кто всеми чтим!

Праздничные звуки
Из-под нервных рук -
Это вам не глюки,
Это просто Глюк.

Я с годами чаще
Слушаю его -
Композитор Счастье -
Только и всего.

Вдумайся, вчитайся:
Вот бы рядом с ним
Был бы доктор Счастье,
Господом храним,
Архитектор Счастье,
И директор Счастье,
И садовник Счастье,
И полковник Счастье,
Воспитатель Счастье,
И писатель Счастье,
И художник Счастье,
И сапожник Счастье,
И учитель Счастье,
И правитель Счастье...

Жизнь была бы слаще,
Было б больше сил,
Если б каждый Счастьем
Для другого был .




6 сентября 2004 года

… Ночь траура совпала с днем ожденья…
А я готовил праздник для коллег…
И вот, прошу у школьников прощенья,
Безвинно убиенных и калек.

У малышей, еще лежащих в коме,
Спецназовцев, по ком не молкнет плач,
Бесланцев, у кого поминки в доме,
У тех, кого ведет на школьный плац

Наивная, нелепая надежда:
-- А может быть, он все же убежал…
У тех, чья боль отныне безутешна,
Кого до боли прединфарктной жаль…
В урочный час везут меня к заботам
В «5-35» на нашей авеню…
Не подобает оказатьсся жмотом –
И обещанье я не отменю:

-- Ну, по граммульке, но не надо тоста –
Слова – кмнями, а вгортани – сушь…
-- Пусть будет пухом им земля погоста –
За упокой невинных детских душ…


Зимний вечер

Глухо Михайловское...А как вечера пусты!
Разбойник бы что ль явился, так я б подрался...
До Санкт-Петербурга 432 версты...
Когда бы поближе, уж как-нибудь бы да прокрался

Пусть и ненадолго – ведь не утаить в мешке
По поговорке – шила, а меня – в столице.
Ясно: опять погнали бы в шею… Ну, как, меж кем
В этой толпе юродивому мне схорониться…

Где вы, друзья-наперсники? Да и есть ли друзья?
Близким я лишь обузою, близкие ранят…
Боже, зачем живу -- мельтешу, дерзя?
Все, кто ни попадя злобствуют и тиранят…

Высшему свету, гляжу, неудобен всем,
Происхожденьем престранным, чудесным даром…
Боже Всеблагий, так дай мне понять, зачем
Быть мне едва ль не с отрочества душою старым?

Я не втесался , не встроился в здешний мир,
Я им отторгнут и он мной отторгнут тоже…
Русская печь – деревенский простой камин…
Лишь от нее тепло и душе и коже…

Коктебель. Дом Волошина

Край голубых вершин
Памятью осиян.
В счастье на свой аршин
Жил Максимиллиан.

Здесь так легко дышать,
Злесь так легко ходить!
Некому помешать
Думать, мечтать, творить…

Он здесь построил дом,
Чтоб привечать друзей,
Чтобы творилось в нем
Радостней и светлей.

Жил, как умел, поэт
В горькие времена…
Дому теперь сто лет,
Каждая в нем стена

Знает живых картин
Тяжесть и тайный свет…
Край голубых вершин
Нам подарил поэт.

В мире не сыщешь благ
Краше заветных мест:
Сказочен Карадаг,
Что за простор окрест.

Кадый бы рад пожить
Здесь хоть недолгий срок.
Только судьбу сложить
Кто бы такую смог?

Видимо, так теперь
Более не живут…
Песенный Коктебель
Планерским назовут.

В струях его ветров
Птиц рукотворных след…
Грустен поэта кров:
-- Не уходи, поэт…

Журналист

Белый лист, чистый лист -
Дорогое мгновенье...
Что творишь, журналист,
Обретя вдохновенье?

Чем людей увлечешь,
Что поведаешь свету?
Чем прославишь еще
Ты родную газету?

В чьи заботы сейчас
Погружаешь себя ты?
Греет жар твоих глаз
Пожилого собрата.

Ты, браток, не смотри,
Что иду по Нью-Йорку -
Мне на Кирова, 3
Поутру на планерку.

Мне, как прежде, фактаж
Добывать уникальный,
Выдавать репортаж,
Как всегда, эпохальный.

Покружило меня
По планете со свистом,
Но средь ночи и дня
Остаюсь журналистом.

...Чистый белый листок,
Ставший долгой судьбою,
Сколько лет, сколько строк
Пролетит над тобою?

Сколько стран, сколько лиц,
Сколько встреч и прощаний...
Сотвори, журналист,
Светлый очерк про счастье...

1 сентября 1969 г.

Такие чудесные факты,
Удавшийся эксперимент:
Вчера был солдатом - и ах ты! -
Сегодня - московский студент.

В такое поверишь не с маху,
Так, вдруг, осознать нелегко...
Но надо солдатскую марку,
Как прежде, держать высоко,

И надо учесть от порога:
(Мне истина эта ясна)
И здесь с нормативами строго,
А времени - вовсе немного,
Уж точно - не хватит для сна.

Мой новый дружок, Медведовский,
Ракетчик, газетчик, поэт -
Нарочно дубовые доски
Под простыни на ночь кладет*.

Пусть будет несытно, несладко -
Но мы понимаем свой долг.
Закалка солдата, солдатская хватка -
Залог, что из нас будет толк.

Где тополь - дружок желтолистый -
Нам шепчет, встречая: " Привет!",
Стоит факультет журналистский,
Теперь это наш факультет.

И мы под тем тополем старым
Спешим - ведь нельзя опоздать...
Сегодня у нас семинары:
Истпарт, диамат, совпечать...



Клаус

Прело небо на огненных ливня столбах
Над Европой три дня и три ночи подряд...
А из Кура ( Швейцария) в Менхенгладбах
Через ливень и ночь мчался белвй «фиат».

Этот парень, что пялится в вязкую чернь –
На педали, застыв, коченеет нога –
Он не едет – плывет... А рискует зачем –
То ли к другу спешит, то ль бежит от врага?

Подвиг дружбы – вот так он обыденно прост:
Мчать сквозь ливень и ноч, откликаясь на зов...
Для него – этот стих, за него – первый тост –
Клаус-Дитер... Коллега мой... Фон Хагенов.

Где ты, Клаус, откликнись – зову тебя вновь –
Как здоровье, работа? Как сын? Как Маргрит?
Да пребудут с тобой и успех и любовь,
Пусть Господь твою светлую душу хранит!

Знаю я, что теперь наступил мой черед,
Видно, будет в судьбе моей новый вираж:
Я к тебе собираюсь на будущий год --
Обещаю: ничто не отменит вояж.

Поиню я:: ты по пивцу силен и вину
(Кстати, я тебе внял и от пепси отвык),
Сдвинем чаши за нашу, за вашу страну
И за то, чтобы встретиться снова, старик!

Апфелькухен обещан тобой, не забыл?
Мы возьмем по куску и разгоним тоску.
Ты кого-то любил, я кого-то любил –
Эта память нам бросилась снегом к виску.

Клаус-Дитер... Нет, право же, славный ты бурш!
На земных перекрестках столкнула судьба...
... А каков Вова Путин? Каков Жора Буг?
Есть о чем нам поспорить, наморщив два лба.

Вспомним Новосибирск, вспомним Менхенгладбах,
Журналистских бывальщин не пересказать...
Слава Господу, есть нам о чем вспоминать
В наших светлых моленьях и горьких мольбах...


Завещанная песня.

1

Поминали гармониста, деда Проню,
Добрым словом поминали и жалели...
Был на снимке он улыбчивый, с гармонью,
И медали на груди светло блестели.

Ах, каким он был веселым музыкантом! -
Озорным, неугомонным, деревенским:
Появлялся на крылечке предзакатном
С береженою своей двухрядкой-венкой...

И звучали перепевы-переливы,
И старушки подпевали, молодея, -
Вкруговую шли, притопывая лихо...
И внучата собирались возле деда.

Усадив их, выдаст ложки, маракасы,
Разведет мехи - те в такт "стучат" проворно...
- Кем вы вырастете, юнги? - Моряками!
Дед - матрос всплеснет руками в темп "подгорной".

А гармонь его, подвластная заветам,
Не давалась гармонистам самым ловким,
Не случайно ведь с гармони той секретом
Совладать не мог и Гена Заволокин.

Дед жалел, что сыновья его и внуки,
Нет, не то чтоб были к венке равнодушны,
Но и им гармошка не давалась в руки,
Оставалась непокорной, непослушной.

А в его руках рождалась, как живая,
Песня русская, душой его согрета...
Венка-веночка, гармошка непростая -
Деду Проне открывала все секреты.

И грустить умела венка грустью деда...
А какой была ликующей и гордой! -
В славный день сорокалетия Победы
Деду-воину вручили новый орден.

Как награды боевые он наденет -
И ненастный день тотчас же станет ярче...
- Браво, Проня, - восхищался акалемик,
Вместе с дедом воевавший в Заполярье...




2


Много лет, как канонада отгремела,
Но все так же угрожая ветеранам,
До сих пор война не сводит с них прицела,
Умножая счет безвременным утратам.

- Ничего, браток, еще мы повоюем, -
Говорил известный медик и ученый, -
На гармощке поиграем, почаюем -
Вот осколок твой, удачно извлеченный!

Но поднять гармонь отказывались руки,
Шесть осколков отдавались болью в теле.
Пять кусков металла извлекли хирурги,
А шестой, у сердца, - так и не успели.

Зная все, в уединенную палату
Он позвал родных на тихое прощанье.
Был несуетен, сердечен, щедр на ласку,
Никого не забывая в завещанье.

-А гармонь моя, - сказал он напоследок, -
Если что,- пускай со мной не умирает:
Димку в гости приглашайте по - соседски
Как при мне. - И пусть гармонь живет, играет.

Димка, истый горожанин, шестиклассник,
Не гитарой вдруг увлекся - старой венкой.
И какой же это был для деда праздник:
Паренек-сосед играл легко и верно.

Торопливо дед секретами делился -
Что умел и знал - спешил отдать мальчонке,
А парнишка заниматься не ленился -
В месяц выучил шесть наигрышей звонких.

А потом, когда на скромные поминки
Собралась семья, что вдруг осиротела,
Старший сын тогда кивнул сурово Димке -
И парнишка развернул мехи несмело.








Начал сбивчиво, коряво и нестройно,
Растерявшись от серьезности момента...
Все смотрели с пониманием, не строго:
Дед болел - и он отвык от инструмента.

Вдруг гармошка зазвучала так знакомо, -
Разыгрался Димка, пальцы приноровя,-
Будто это, вопреки земным законам,
К нам, живым, живой вернулся деда Проня.

Никому не показалось неуместным,
Что мажорно разливалась-пела венка:
Дед учил его веселым только песням,
Потому что был хорошим человеком...

3

Похожу у притихшего дома -
Где ты, где - говорунья - гармонь?
Может это раскатами грома
Ты рокочешь за дальней горой?

Вечер тайным предвестием дышит...
Ты, печаль, озареньем ожги:
То ли ливень ударит по крыше,
То ль в подъезде услышу шаги...

С в плат укутанной венкою вятской
Не спеша выйдет снова во двор
И сперва заведет залихватский
Озорной плясовой перебор.

Удивит разудалой "подгорной",
Довоенный исполнит фокстрот,
Позабавит частушкой задорной
Невзначай на минор перейдет.

Зазвучат по-иному лады,
Отрешеннее взгляд музыканта...
Вдруг представишь его молодым
Старшиной из морского десанта:

Бескозырка и связка гранат,
Дерзкий рейд за норвежские фьорды...
Под рукой полнозвучно гремят
Эхом давних разрывов аккорды.




Ребятня, про проказы забыв,
Прибежит гармониста послушать,
Растревожит мальчишечью душу
Старой песни матросской мотив.

Ну, а он их еще удивит:
Маракасы им выдаст и бубен:
- Стариной похваляться не будем.
Ну-ка, как это в стиле "биг-бит"?...

У подъезда стою онемело,
Подставляя под ливень ладонь:
Где-то в доме знакомо запела,
До души пробирая, гармонь...

Часовщик

Угол тридцать четвертой с восьмой,
В вестибюле New Yorker - отеля
Часовой магазин с мастерской…
Это кстати… Вторая неделя,

Как мой старый «наручник» – сачок,
Батарейка – с концами – угасла…
Я в прихожей часы на крючок
Нацепил – и представьте, мне назло,

То и дело – успеть! Торопись!
Вновь задержка… А время-то, время…
Ну, а тут – часовшик… Зашибись!
Захожу… Пожилого еврея

Вижу – седенький, в тусклых очках…
-- Батарейку сменить? Не проблема!
Приносите – и вновь при часах
Погуляете… Новая тема:

-- Из России? Акцентик знаком --
У меня же друзья из России –
Юрий Власов, к примеру, о ком
Помнит мир: при чудовищной силе

Он фигурою был – Апполон,
Жаботинкий – хороший товарищ…
С хитрецою: -- Да, я это – он,
То есть, он – это я… Не признаешь?

А на снимке – могучий атлет,
Коромыслом изогнута штанга…
То-то, часики… Чудится… Нет!!!
-- Как зовут-то вас? Высшего ранга,

Очевидно, на фото, штангист…
Я и сам увлекался «железом»…
-- Ваше имя? – Айк Бергер… Зажгись
В «репе» лампочка памяти резко…

-- Ицхак Бергер? Тот самый? – Ну, да…
Лента памяти – вспять… Снова зримо:
Зал ревущий в экстазе… Тогда
На штангистском ристалище Рима

Ицхак Бергер – малыш, легковес
Всех противников вверг в безнадегу…
Свой двукратный осиливший вес
Первым в мире… К такому итогу

Начал путь свой на школьном дворе
После драки… Обидно, побили…
-- Ну, да я им всем… Баста, харе –
Есть и воля и пара извилин –

И малыш направляется в «джим»,
То есть, в зал тренажеров – качаться…
Тренировки – питанье – режим…
Тут инструктор: -- Не хочешь заняться,

Айк, тяганием штанги всерьез?
И такие пошли перегрузки,
Что порой доводили до слез –
Не умел материться по-русски…

А потом был восторженный Рим –
И победа… Какая победа!
Эта куча железа над ним
Негасимою славой воздета…

Он навечно теперь – чемпион
Той немеркнущей Олимпиады,
Где и Власов – живой Аполлон
Получал – по заслугам – награды…

-- Мне случалось в России бывать –
Приглашали посоревноваться.
Доводилось в Москве выступать,
Ленинграде, Тбилиси… Ломаться –

Не любил, если звали друзья…
В двадцать шесть соскочил я с помоста –
Это трудная слишком стезя –
И уход нам дается непросто…

Был инструктором, тренировал…
В часовой после вляпался бизнес…
Словно сон, вспоминается зал
Римский зал, на плечах меня вынес

Мой товарищ, а с разных сторон
Несся рев – экспансивны все в Риме…
Знай: еще – первый – я! – чемпион,
Что родился в Иерусалиме!

Батареечку вставил – и –«крак!» –
Вновь «тик-так» мою жизнь размеряет…
А на снимке – в могучих руках
Звездный миг – навсегда – замирает…

Наш дворик


Старая яблоня, столик расшатанный --
Дворик-ущелье в объятьях квартала....
На волейбол, на стихи и на шахматы
Этого дворика раньше хватало.
И на акации в белом цвету --
Полюбуйся еще, надышись...
Хватило на красивую мечту.
А ее хватило на всю жмзнь...

Будто про детство рассказ без названия
Или о юности кинокартина...
Чтобы вступить на дорогу мужания,
Тихого дворика тоже хватило...
Предначертаний тревожная новь
На пороге судьбы обнажись...
... Хватило и на первую любовь,
А ее хватило на всю эизнь...

Город

Город
Город
Не зря, точно в зеркало, в сердце мое глядится:
В сердце -
Огни его окон, созвездия и сады.
Снится:
Широкие крылья раскинув, летит этот город-птица,
Летит над землею и ищет повсюду мои следы.

Снятся
Игрушки-дома под оранжевой черепицей,
Синий
Трамвай-торопыга, слезинкой текущий с холма.
Память
Открыткою в книжке забытой лежит до поры, таится...
Отрадою детства душа неизбывно
Полным-полна.

Память
Вразброс разноцветные переберет картинки.
Вспыхнет
В дурмане акаций - бессонница звонких зорь.
Зыбко
Сады золотятся в сентябрьской прозрачной дымке
И поезд надежды увозит из детства
За горизонт.

В детство
Однажды вернемся мы в будущем воплоощенье.
Город
Вновь примет в объятья надежд моих и дворов.
Встретим
Душой просветленной простое его прощенье
И вновь унесемся на крыльяз манящих
Семи ветров...

Видеокассета из детства


В том городе, где отзвучал мой смех,
Куда судьба вернуться не пускает,
Живет, вообразите, человек,
Который обо мне чего-то знает...

Он тянет свой житейский трудный воз,
Тот человек, мне незнакомый Леня....
Но вот Господь с оказией принес
Мне от него и я держу в ладонях ...

Зачем ты так потратился, чудак?
Камкордер на последние... Ну, Леня...
И в сладких снах о детстве и в мечтах
Не ожидал... А ты-то сам хоть понял,

Кто вел тебя в тот дом, где скудно рос
Давным-давно я в жуткой коммуналке?
Зачем тебе все это – вот вопрос?
Печальны эти кадрики и жалки...

А посреди двора еще стоят
Все тот же столик с лавками – гляди-ка!
Да только не собрать за ним ребят –
Кто – где, кто с кем... Орфей и Эвридика

Не получились из меня и той,
Чей нежный образ и поныне в храме
Души моей сияет красотой...
Любимая, что встало между нами?

Ах, Леня, что ж ты делаешь со мной?
Зачем разворошил мои печали?
Там был мой дом – и я хочу домой,
Была любовь... Была любовь... Была ли?

Ты, Леня, вижу , любишь город наш...
И это чувство вместо режиссера
Выстраивает светлый репортаж..
А посчитать – так лет, пожалуй, сорок

Я не был в этом городе, а ты...
Ведь ты же, Леня, просто истязатель:
Извилистые улочки, мосты...
Кто это рассказал тебе, приятель?

В бреду любовном, я по ним бродил,
Шептал... Да нет – кричал – родное имя....
А ты... Неужто ты за мной следил?
Идешь – точь в точь – маршрутами моими...

А вот за это – мой тебе поклон --
Мои учителя, по счастью, живы...
Кто подсказал, как догадался он –
Взять интервью у тех, кого должны вы –

Знать: первых вдохновителей моих,
Благословивших на судьбу поэта?...
Как радостно опять увидеть их!
Спасибо, незнакомый друг, за это!

... В судьбе не лучший выдался октябрь --
Болею... Неприятности – до кучи...
Спасибо, Леня, дорогой... Хотя б
На миг рассеял грозовые тучи...





Я уйду по-английски

Не оставив записки,
Без звонка, без письма
Я уйду по-английски –
Не сходите с ума,

Может, всех озадвчу
Пересудом молвы.
Я о вас не заплачу,
Так не плачьте и вы

Пролетают мгновенья,
Что отсчитаны мне...
Я уйду без сомненья,
Без копанья в говне,

Кто чего мне недодал,
Обещанье забыв –
Ну вас... Жаль, что недолго
Мой звучал лейтмотив...

Я уйду на рассвете
Или в полночь – Бог весть,
Полагая в поэте
Главным совесть и честь

Я, долбился -- не гений --
Лбом о стенку в тоске
Без притворства и лени –
Вот книжонка в руке...

Без текилы и виски –
Ну, не мой это стиль,
Я уйду по-английски –
Вот, заранее – стих...

И не рвите рубаху,
Мол, о горе, о грусть...
Я уйду – ну вас на...
Все равно ж я вернусь...



* * *
-- Жизнь подтверждает: далекое – близко…
-- Проиллюстрируй, давай!
-- Павел Есенин из Новосибирска
Песни творит для «Hi-Fi».

Я с земляками встречался в Нью-Йорке,
Шел их концерт на ура.
За исполненье им ставлю пятерки,
Публика, будь к ним добра…

В Новосибирске с Есениным Пашей
Встретиться не довелось.
Внук или правнук он гордости нашей,
Как-то спросить не пришлось.

С мамой Есенина Павла, Людмилой,
Часто встречался зато.
Мама догадку мою подтвердила…
Некто, играя в лото,

Судьбы, как числа, бросая на карту
С целью, неведомой нам
Имя поэта отдал музыканту…
-- Благодарю Вас, мадам!

А ведь могло бы слоожиться… Есенин
Что-то из строчек моих
Взял бы для песни… Пусть несовременен
Меланхолический стих,

Так и у рок-музыкантов причуды
Тоже случаются, нет?
Но Венцимеров-Есенин покуда
Не состоялся дуэт…

* * *

Упорхнула на легких салазках –
Не вернуть, не увидеть… Привет!
Отсияла в судьбе златовласка,
А в душе нерастаявший свет.

Словно чиркнула в сумраке спичка –
Тени – кыш! – как коты – по углам…
Где ты, солнца земная сестричка?
Озари мой безрадостный храм.

Словно зеркальцем вдруг ослепили,
Забавляясь на кромке беды,
Или мне на ладонь положили
Раскаленный осколок звезды?

Жизнь уже отпылала в полнеба
В негасимом сердечном огне.
Доживаю бесцельно и немо
В тайном свете, звенящем во мне.

Только как, не мельча, не лукавя,
Остывая, вершить бытие,
Если жжет, как вулканное пламя
Непогасшее имя твое?

Ромашка

Отчего, тоскуя о любви,
Девулшки гадают на ромашках?
И, судьба, тех девушек уважь-ка:
Каждой нужно счастья... Се ля ви...

Отчего имен других цветов --
Спорим? -- Вам в моих стихах не встретить?
Нынче удосужился заметить,
Объяснить, однако, не готов...

Отчего к тропинке луговой
Тот цветок -- выходит мне навстречу?
Уж теперь-то я его замечу
И пойму, что он -- посланник твой...

* * *

Отнюдь не кипарисово –
Кленово-барбарисово
Орехово-Борисово,
Каширское шоссе,
А там – овсяно-рисово –
Наташенька Борисова –
Ей яблочко Парисово –
Мое – танцуют все!

Не спи, «сова», твори, «сова»,
В котле души вари слова.
Орехово-Борисово туманится в росе…
Там в кресле с верхом плисовым –
Наташенька Борисова
С моим стишком каприсовым
В душе – танцуют все!

Устал поэт? Взбодрись, давай,
Книжоночку подписывый
В Орехово-Борисово
Под кофеек-гляссе
С конфеточкой ирисовой…
Да станет биссектрисовой
Наташеньке Борисовой
В судьбе… Танцуют все!

* * *

Сиренью -- лиловой, и синей, и белой
Окно озарю для любимой... Приди!
Но ты ничего в моей келье не делай,
Забудь обо всем, просто так посиди...

Устала... Смежи напряженные веки,
Пусть дрема и сон унесут тебя вдаль...
Излишни слова, если в кои-то веки
Опять в этой келье играет рояль...

Опять полумрак здесь и пахнет сиренью,
И словно бы нет расставаний и лет,
И поздняя мудрость взывает к смиренью,
И к трудным вопросам отыскан ответ.

Меняет сирень геометрию кельи,
А с ней и в душе все иначе, чем без...
Сирень светозарная, тайное зелье
Для глаз, и души, и судьбы, и чудес...

А ты можешь встать и уйти. Ты свободна.
Но разве уйдешь от сирени в окне?
И если сирень не увянет сегодня,
Тебе оставаться со мной и во мне.

* * *
Секунды -- тик-тик-так, а годы -- фить!
Быстрее, и быстрее, и быстрее...
И так тонка существованья нить,
И мы осуществиться не успеем.

Качается, вращается Земля,
А к ней летит хвостатая комета...
Плоды земные щедрые суля,
Сады дурманят на вершине лета.

Благоуханием пьянящих трав
Манят нас изумрудные лужайки...
Господь, позволь сказать, что ты не прав:
Ведь как же покидать все это жалко!

Летят перуны из косматых туч
На шумные весенние дубравы,
А с Божьим гневом пораженных круч
Огнем грозят вулкана злые лавы,

Неизмеримо-тайной мощью недр
Сметает мегатонные громады...
Спаси, Господь, ты всемогущ и щедр:
Рождаешь острова и водопады...

В людской земной обители живу,
Законы мирозданья почитая,
Случается, что грежу наяву,
О чем-нибудь несбыточном мечтаю...

Жених ведет торжественно к венцу
Невесту, что полна весны и страсти...
А мир, возможно, катится к концу,
И счастья нет, есть лишь мечта о счастье.

Взовьется в небеса зловещий гриб --
Лишь тенью мы останемся на камне.
И тихий вздох, и плач, и смех, и крик
Глухим коротким эхом в Лету канет.

Коль так, Господь, то для чего они --
Надежды, сны, молитвы, вдохновенье?
Я верую, Всевышний, вечны дни.
Дни твоего Вселенского творенья!

Время

Из конуса да в конус
Сыплется песок...
Безразмерный Хронос...
Дайте мне кусок!.

Скоро ли отмашка?
,,,Суетная пря...
Но цветет ромашка,
Значит, все не зря...

Российская дорожная


Где вы с довольной миною несетесь на "тойоте",
Облепленные глиною тонули мы в болоте,
Педаль в упор утапливая, мчитесь с ветерком,
Где пот роняя каплями, елозил я катком.

Припев:

То солнышко, то дождичек, то вьюга, то цунами -
И тянется дороженька как ленточка за нами,
И тянется дороженька как ленточка за нами,
И тянется дороженька как ленточка за нами...

В томах по географии найдешь строку едва ли
О том, как горы гравия лопатой мы сровняли,
В буклете для туристочки отыскивать не тщись,
Как тянем мы по ниточке асфальт длиною в жизнь.

Припев.

Не спросят имя-отчество в высоких кабинетах,
Кто на бетоне топчется в оранжевых жилетах,
Лишь репортер молоденький опишет где-нибудь,
Как исподволь для Родины мы строим светлый путь.

Припев.

Поговорим, сынок...

Первая учительница

С вами мы подрастали быстрее, чем раньше.
Я заметил, что мы постепенно умнеем.
И не книжки простые мы кладем в наши ранцы -
За плечами мы носим нащ завтрашний день.

Припев:

И не зря чуть-чуть грустна
Наша новая весна:
Ведь с учительницей первой
Расстается третий "а".
Пусть летят, летят года -
Ваши добрые глаза,
Ваши главные уроки
Не забудет третий "а".

Разноцветные ручки - в некрепких ручонках.
Да и сами-то мы разноцветные тоже.
Мы не просто мальчишки, не просто девчонки -
Сорок будущих граждан и ваших надежд.

Припев.

7 сентября 1996 года

Великое рождается мечтой.
Мечтой в которой все светло и звонко.
Укрыто счастье мглистою поземкой,
Но ты за ясной следуешь мечтой.

Возможно все и все осуществимо,
И все преграды только прах у ног.
По силам все. когда с тобою Бог.
Все разрешимо, счастье достижимо.

Мечты нам озаряют явь и сны.
Возможно все. И несть числа примерам.
Великие дела великой верой
Вдохновлены, одухотворены.

Какой бы ни вихрило круговертью,
Какая бы ни ослепляла мгла,
Но ваш удел - великие дела -
И в это, сын мой, верьте, верьте, верьте!

17 сентября 1995 года

Как легкая нотка листок золотистый кружит,
И, ветром влекомый, взмывает, звенит в поднебесье.
Растроганно внемлет душа паременчивой песне.
Высокой печалью мелодия заворожит.

А в этой пкчали отрада своя и наказ:
Устанешь бродить забубенно, куражно, потешно, -
Как главная тема родится и крепнет надежда,
Печаль и мудрее и слаще веселья подчас.

Кружится листок - и сентябрьская песня плывет.
В ней звоны, и громы , и тихий прерывистый шорох...
И машут ветвями вразброд тополя-дирижеры,
Вступает солистка-любовь - и зовет. и ведет...


17 сентября 1994 года

Сентябри вы мои и сыновьи,
Золотые мои сентябри,
Озаренные чистой любовью.
Упорхнувшие, как сизари.

Вы дарили волшебные сказки
И включали веселые сны.
Улыбались анютины глазки,
Были звезды, как груши, сочны.

Каждый вечер манил обещаньем,
Звал в иные чудесные дни.
И казалось, что вот оно, счастье, -
Только руку за ним протяни.

И казалась любовь необъятной -
Опьяняйся, дари и бери...
Но взлетали в свою голубятню
Сентябри, сентябри, сентябри...

Точно молнией вдруг озарило
И открылось печальное мне:
Настоящее счпстье-то было
В каждом, каждом растаявшем дне.

Знать бы, где моей жизни кассета,
Я б в руках ее нес , не спеша,
Прокрутил бы обратно все это -
И опять проиграл не спеша.

Вы в своей голубени витайте,
Но молю, сентябри-сизари,
Вы еще много раз прилетайте...
............................................

17 сентября 1992 года

Занятную картинку
Туманом занесло:
- Ними не лючки Димку...
... И двадцать лет прошло
От нас, таких влюбленных
Студентов МГУ,
От сохнущих пеленок
У комнатки в углу.
Высокий сентябренок,
Вставай, готов твой чай.
Висков посеребренный
Отца не замечай.
Вставай, надень твой свитер,
С улыбкой - за порог...
Кудрявый композитор,
Красивый наш сынок...

17 сентября 1972 г.

...И мечты о ласковом мальце,
Голосистом крошечном птенце,
Стали вдруг восторженною явью.
Милая, тебя я снова славлю.

У него такой забавный вид:
Сам распеленался и кряхтит,
Вот ножонку в рот ускрдно тащит
И глазенки-звездочки таращит

Тише! Повернувшись на бочок,
Спит наш москвичок- сибирячок,
Спит так деловито и серьезно,
Под присмотром звезд в окне морозном.

Человечек спит и дышит ровно,
Набираясь счастья про запас...
Смотрят звезды в наш приют укромный,
Радуясь по-дружески за нас

Поезда

1
Садятся в длинный поезд пассажиры -
У каждого свой груз и свой маршрут.
Все где-то были, что-то пережили
И что-нибудь еще переживут.
Но есть закон случайного общенья
И вот попутчик, глядя в потолок -
Душа давно искала облегченья -
Несвязный начинает монолог:

- Ну что мне в ней: задира, балаболка
И тридцать лет прошло - потерян след...
А память вдруг уколет больно-больно.
Как будто вправду бед сильнее нет.
Нет, это не в цветной кинокартине,
А только в доброй памяти моей:
Мой город в серебристом серпантине
Сентябрьских стремительных дождей.

И это я не страшным сном напуган-
Однажды так и было наяву:
Та девочка сейчас свернет за угол -
Все тридцать лет зову ее, зову.

Hе верю в неземные голоса,
Но если есть на свете чудеса,
Пусть в снах ее, хотя бы в снах ее
Звучит признание мое.

Уснул попутчик, сердце успокоив,
А я его безвинного, браню:
Не ведает, что он подсек под корень
Всю выдержку хваленую мою.
В оконной раме - ты, - как на иконе,
Тянусь к тебе, - а ты вдали, вдали...
И между нами - не стекло в вагоне,
А тридцать лет границей пролегли.

Темнеет за окном степная нива.
Шепчу, молюсь языческим богам:
" О сбереги меня, богиня Ника
И больше не заманивай в капкан!"
Воспоминанье - по башке поленом...
Болит душа - и кругом голова...
Мне вспомнились, звучавшие рефреном,
Попутчика последние слова.

Рефрен его я наизусть запомню
И повторю, как заговор, сто раз.
И может в эту иль иную полночь
Ты вдруг услышишь, будто сквозь мираж:

"Не верю в неземные голоса,
Но если есть на свете чудеса,
Пусть в снах ее, хотя бы в снах ее
Звучит признание мое."



2

В Бруклинском небе Полярная светит звезда,
А вот видна ли она в этот час над Разъездом?
Мне бы однажды хотя б на денек, хоть проездом,
Хоть контрабандой тихонько пробраться туда.

Вот бы прорезать тоннель через толщу Земли,
Вход чтобы здесь, ну, а выход чтоб был - на Титова,
Сел в свой F-train, полчаса подремал - и готово -
Мы бы тогда каждый вечер встречаться могли.

Правда, наверно, я быстро б тебе надоел -
Грех возвращенья мы б сразу с тобой замолили,
Мы бы обратно тогда наш тоннель завалили,
Чтобы отныне я там появляться не смел.

Все - миражи, наваждения, самообман,
Нам не дано возвратиться в отраду и негу,
Пусть я скучаю еще по морозу и снегу,
Только от корки до корки прочитан роман.

Сентиментальность, выходит, всего лишь - порок?
Память о счастье, тоска о потере - химеры?
Нет ни любви, ни надежды, ни чести, ни веры?
Прошлого прах отряхни, преступивши порог?

Что же тогда остается в душе? Пустота.
Чем же заполнить ее? Лишь упиться, разъесться?
Но для чего-то копают тоннель у Разъезда,
И для чего-то над Бруклином светит звезда...

3

Черемуха цветет к весенним холодам,
К сибирским поздним заморозкам строгим.
Все, что смогу - продам, а нет - и так отдам,
Чтоб возвратиться к дорогим истокам.

Однажды я вернусь в страну моих надежд
Нежданным, позабытым и недужным
Где будет все иным, неузнанным, но те ж
Любовь, и вдохновение, и дружба.

Мне видится рассвет в березовом лесу
И я, сошедший с ранней электрички,
В дырявом рыжем рюкзаке несу
В деревню колбасу, лимоны, спички...

Была простая жизнь и не хотел иной -
Гол как сокол, да волен точно птица.
Я все готов отдать за то, чтобы весной
Иль хоть зимой в то счастье возвратиться.

Я все начну с нуля, стократ все повторю,
Я буду терпелив и милосерден -
Лишь только б видеть вновь над той рекой зарю,
Предощутить любовь любым предсердьем.

Еще я не совсем потерян для труда
Глаза на месте, руки шевелятся...
Но дни идут, бегут недели, а года
Летят, летят и вспять не возвратятся...



4

Горизонт на закате ал,
У березок дрожат листы.
По ступенькам смоленых шпал
Поезд прыгает, а мосты
Вопрошая: "Красиво - нет?"
Отвлекая от пустяков,
Предлагают мне силуэт
На обложку моих стихов,

Я сперва посидел в купе,
Перебросился парой фраз,
Даже чуточку покорпел
Над строкой, вспоминая Вас...
Неизведанный кармы перст
Друг на друга нам указал...
Взор духовный на Вас отверст:
Ну-ка, что там у Вас в глазах?

Было время я не ценил
Мною встреченных на пути.
Не искал их и не звонил...
Откровение было: "Чти
Всех и каждого, с кем сведет
На случайных разъездах рок..."
Каждый встреченный мне дает
Незабвенный завет-урок.

Что от Вас перейдет ко мне
Тайным знанием древних Вед,
Что рассыпаны по стране,
По сердцам, в коих вещий свет?
Полиритмы дороги бьют
Метрономаами по вискам...
Заревые закаты льют
Нежность травам и лепесткам...

Что от Вас перейдет ко мне
Тайным знанием древних Вед,
Что рассыпаны по стране,
По сердцам, в коих вещий свет?
Полиритмы дороги бьют
Метрономаами по вискам...
Заревые закаты льют
Нежность травам и лепесткам...

5


Станционный колокол -- поезду сигнал.
Паровоз ответил, точно простонал.
Тишину прорезав, гул затих в степи...
И пошли вдоль рельсов белые столбы.

Двинулись жандармы, вставшие во фрунт,
Башни, и казармы, и обменный пункт,
Стрелочник у будки с фонарем в руке,
И театр "Кабуки", лодки на реке...

Все несутся, пятясь,
Все -- назад, назад --
К четвергам из пятниц --
Вроде так нельзя?

Что их мчаться просит
Вспять из наших мест?
Неподвижен поезд,
Ну, а все окрест

Убежать стремится
Да все вспять и вспять...
Это нам не снится?
Гасим лампу. Спать!


Нью-Йорк, Южный морской порт...

Южной улицы порт – шумный Нижний Манхеттен…
Вот, забрел невзначай в свой денек выходной.
И стою у причала с бумажным пакетом –
Никому здесь не нужный, чужой, неродной…

Облака в синеве, точно пейсы хасида,
Чья давно борода с головенкой бела...
Жизнь, за все, что дала мне -- спасибо, спасибо!
И спасибо за то, чего мне не дала.

Корабли на приколе давно, ну, да ладно,
Слава Богу, не тонут пока корабли...
Жизнь, спасибо за то, что я жил бесталанно
И за то, что талан не купил за рубли.

Не дошел до причала несчастный "Титаник".
Не слоняйся у пирса, зови не зови...
Жизнь, спасибо: и та не любила, и та -- нет...
И за то, что хотя бы мечтал о любви.

Я мечтаю: "Секрет", что давно в паутине,
Алый парус наденет и двинется в Лисс...
Жизнь, спасибо за чудо -- я это о сыне,
И спасибо: мы оба с ним не удались...

Позабытый маяк посредине квартала
Не достанет лучом бригантины вдали.
Жизнь, спасибо: еще озарять не устала
Грусть последних ночей мне звезда Натали...


* * *
Вело життя мене та*мними стежками.
Ця мова, що я вперше чув ii вiд мами,
Менi здавалось: залишилась тiльки в сердцi,
Та залунала в повний голос в цьому серпнi.

Я пригадаю всi слова цi*i мови,
Серед усiх знайду одне, що допоможе
Зненацька висловити сни моi i мрii...
Моi печалi нездоланнi i надii.

Воно прилине теплим промiнем до ганку
Чи журавлиним клином в небi на свiтанку,
Неясним шуркотом у росянистiм листi
А чи мотивом несподiваноi пicнi.

Коли ж нi слова не знайду у цiлiй мовi,
Вiдгомоню вiдлунням першоi любовi,
Щемливим спогадом о тiм, чим серце млi*,
О невтiленнiм * невмирущiм, о надii.

Дощами вересень печаль мою уми*,
Усе даремно и безглуздо без надii.
Cибiрський сiчень заморозить бiль у серцi...
Ряснiють в липнi полуницi, не у серпнi.

Мова

Я зрiдка згадую той час,
Коли я жив ще в Украiнi.
I залишилася вiднинi
Лиш мова, що *дна* нас.

Вона скрiзь душу мов рiка,
Тече i не пита* згоди
I не дару* насолоди,
А начебто чогось шука,

Комусь в душi моiй гука,
На що нема* вiдгомону.
Хiба сльозу мою солону,
Давно вже висохлу, чека?

Без жодних планiв i надiй,
Без зволiкання, без умови,
Тече рiка цi*i мови,
Самотнi човники на нiй.

А кожний човник * то * спогад
Про давнi села i мiста
Про нiжний потиск, довгий погляд
Несмiлу радiсть або страх.

Та рiчка, темна i бурлива
В своiй хова* глибинi
Секрет, чому я нещасливий,
Чого бажа*ться менi.

Я, може, навiть здогадався,
Чому, почавшись iз струмка,
Мене не покида* дар цей,
Ця успадкована рiка.

Чому вона менi шепоче
Ti вiршi, що давно не чув:
Про чорнi брови, карi oчi,
Що я iх майже позабув,

Омрiянi caдки вишневi,
Про степ, i море, i шляхи,
Про зiроньки у темнiм небi...
О, зрозумiло: за грiхи

Таку менi обрали кару:
Не забувати нi на мить
Все те, що втратив i шукаю,
Що неможливо не любить...

...Я зрiдка згадую той час,
Коли я жив ще в Украiнi.
I залишилася вiднинi
Лиш мова, що *дна* нас

* * *
Рождественская ярмарка в Манхеттене…
Холл Вандербилта, главный их вокзал…
Ажиотаж – спешит народ с пакетами
И страстью потребительской в глазах.

А цены – как на мой карман – кусаются:
За кружку четвертак забавы для…
Торопятся бродвейские красавицы
Бойфрендов раскурочить до нуля.

А как иначе поступить с бойфрендами
Уж коль ассортимент здесь о-ляля?
И шляпки с офигительными брендами,
А сумки? Нет, бойфрендов – до нуля!

Вот красной шерсти теплые наушницы –
За двести баксов – умереть не встать!
У нас такие свяжут пэтэушницы –
И можете бесплатно надевать.

А впрочем, это я с позиций нищего.
А у кого не вакуум в мошне,
Понятно, может осчастливить ближнего
Иль ближнюю покупками – вполне.

А я-то здесь не груши околачивал –
Изображал охранника, ну, смех!
Свою щепотку «гринов» вымолачивал,
Чтоб книжечку, свой искупая грех,

Издать на эти маленькие «грины»
И подарить оставшимся друзьям…
На ярмарке – богатые витрины
Цвета и формы лупят по мозгам.

Как славно, есть богатые в Нью Йорке,
Чудесно, что их ярмарка влечет…
Не надо мне ни устриц ни икорки –
Пусть книжечку поставит мне в зачет,

Тот, Кто Имел Весомые Резоны
Волшебным даром наградить меня,
Он ведает, как я творил бессонно,
Дар веший выше золота ценя.

На ярмарке – балдеж, столпотворенье.
Здесь каждому найдется по уму:
Кому-то блестки, мне – стихотворенье…
Не задаюсь вопросом: почему…

* * *


На Землю мы приходим много раз,
Как говорят духовные истоки.
Да будем милосердны мы и стойки *
Судьбой достойной нам Господь воздаст.

Когда мы ВОЗВРАТИМСЯ в свой черед,
Когда мы CНОВА для любви созреем,
Не разминемся и ТОГДА сумеем
Не растерять, что нам Господь дает.

Но это озарение * наказ:
Зачем же ждать ГРЯДУЩЕГО ПРИХОДА?
Коль есть у нас хотя бы четверть года,
Давай спасем любовь на этот раз.

Пусть горечь слез, что пролились дождем,
Нам до конца из сердца не извергнуть,
Давай по капле вычерпаем скверну,
Из душ испепеленных и сожжем.

Тогда воскреснет истина души
В горниле возвышающей печали
И воссияет нежность, как вначале,
Когда мы так чисты и хороши.

Пусть выболит вся боль моя до дна,
Пусть выгорит весь гнев и вся обида,
Как неизменна у Земли орбита,
Так для меня ты на Земле одна.

Закружит, верю, нас любовь опять
В волшебных неземных коловращеньях...
И с этим никому не совладать,
И в этом и в грядущих воплощеньях.

Города

Нью-Йорк никогда не спит,
Берлин никогда не спит,
Москва никогда не спит,
А надо бы отдохнуть...

Мой город мне в душу зрит,
Он мой талисман и щит,
Душа его верно чтит...
Судьба выбирает путь...

Сияет в судьбе звезда,
Ведет по земле звезда,
Зовет за собой звезда --
И некогда отдохнуть...

Но где бы ни жил, всегда,
Мой город зовет сюда:
-- Сквозь бури и сквозь года
Вернись, хоть когда-нибудь!

Две силы есть -- Ин и Янь,
Два полюса -- Ин и Янь,
Две сущности -- Ин и Янь.
А более -- ничего...

Иллюзиям платим дань...
Устал? Отдохни... Но встань!
А что там за гранью -- глянь:
Твой город -- вернись в него...

Черновцы

Черновцы… И бросает в дрожь,
Наплывает мираж рассветный…
Этот город был так хорош!
Но любовь была безответной…

От Рогатки и до Прута
Я проехал сто раз в трамвае…
Каждой улочки красота –
Неподдельная и живая.

Мы с ребятами вечерком
«Прошвырнемся» по Кобылянской…
Каждый парень мне был знаком,
Взгляды девушек грели лаской.

М лишь тлько она одна,
Та одна по котрой сохну.
Ббезразична и холодна…
Что же я – нелюбимым сдохну?…

За какие ж мои грехи
Наказание – нелюбовью?
Пробудиись в душе стихи,
Пропитались тоской и болью.

А она не могла не знать,
Как я ею свето боею..
Я из школы ее встречать
Прибегал и ходил за нею.

И украдкою точно вор,
Что к сокровищу подбирался,
Из окошка глядел во двор,
Красотой ее любовался…

… В этом месте – крутым пике
Наша улица шла на Рошу.
В парке Шиллера, в уголке,
Непокорный вихор ерошу:

Может, выглянет на балкон
Эта девочка –ненагляднось…
И клокочет живым комком
В сердце нежность – и безотрадность.

Черновцы мои, Черновцы –
За туманом, за океаном…
Разлетелись во все концы—
И обратно нельзя туда нам,

Где в окошечке огонек
Был манящей звездой земною…
Город юносьт так далек,
А любовь та всегда со мною…

Кривой Ро



1

...Пруд-отстойник шлама НК ГОК'a
Чуть поменьше озера Байкал.
Холодно, тоскливо, одиноко,
Скользко, страшно... Я над ним шагал

По большой трубе-пульпопроводу,
Извергавшей в пруд вонючий шлам,
Ночью, днем, в ненастную погоду *
В говнодавах, лопнувших по швам,

В куртке замазученной и рваной,
В шапке, источавшей солидол...
Мнились мне единственной нирваной *
Койка в общежитии и стол,

Полка с парой книжек над подушкой,
На подушке * тонкое письмо...
Две гантели * ржавые нгрушки *
Сам сварганил в мастерской, как смог.

В той рабочей криворожской келье
Каждый * побратиму побратим *
Жили * не разлей вода * артелью
Петька, Павлик, Сенька и Ефим.

Правда, по работе развозили
Нас "летучки" в разные места.
Петька с Фимкой "пом. маш. экс-ра" были,
Как и я. А Павлик в мастера

Быстро был продвинут * знак почета:
Был он и смышлен и деловит.
Мастер в восемнадцать * это что-то!
Это нам о чем-то говорит.

Петька с Фимкой тоже не в прогаре:
Экскаваторы достались * класс!
Ну, а мне * такой я "ловкий" парень --
Наихудший выдался как раз.

Для нормальной, собственно, работы
Этот монстр негоден был давно.
* Отчего ж не выбросили?
* Что ты!
Кто ж позволит? Экое добро!

Все оно в ремонте да в ремонте *
Надсадились стягивать болты.
* Пуск! * кричит главмех. * Не провороньте...
Если что * валите прочь в кусты...

Федя, машинист, лицом бледнея,
Трогал реверс чутко, как хирург *
Тотчас начиналась ахинея:
Машинисту не хватает рук.

Монстр наш как пойдет греметь железом:
То начнет размахивать стрелой,
То вращать, то, одержимый бесом,
Под откос ползет * ну, Боже мой!

Рычагов-то чуть ли не десяток,
Пять включились сами, не спросясь.
Вмиг механик выпадет в осадок *
Прыгнет в свой "уазик" * и атас!

Ну, а нам-то некуда деваться,
Некого в виновники писать,
И самим приходится спасаться,
И его, постылого, спасать.

Федя костерит меня по-русски:
Проморгаю * и считай * готов...
Здесь моя задача * две "закуски"
Исхитриться всунуть меж катков.

Попросту сказать * огрызки рельса.
Исхитрился * и дурак заглох.
И опять ремонт, но хоть разбейся *
Не хотел работать пустобрех.

Так все жилы вымотает за день,
А еще морозы и ветра,
Гнойники от самых легких ссадин...
Где уж нам пробиться в мастера.

Хоть бы к ночи добрести к общаге,
С той трубы не сковырнуться в шлам...
Так вот и плетусь тяжелым шагом
В говнодавах, лопнувших по швам...

2

Доплетешься * чуть ли не покойник,
Чисто в нашей келье * просто рай!
Все с себя долой * и бух * под койку...
* Эй, * кричат друзья * иди, стирай!

Все опять в охапку собираю,
В душ иду.
Раздевшись догола,
Я сперва в бензине все стираю *
Роба выцветает добела.

Щелоком потом * и мылом, мылом...
Тру и мою, полощу и тру.
Хоть устал, но сроду не был хилым.
Отмываю. Высохнет к утру?...

...После душа, в чистой рубашонке *
Средь друзей. Друзья готовят чай.
На подушке ждет конвертик тонкий *
Маленькая радость невзначай.

Листик круглых букв из Ленинграда *
Школьницы знакомой письмецо,
Чистая, невинная отрада...
В памяти моей ее лицо,

Нежный голос с дикцией особой,
Ленинградский аристократизм.
С сей неизбалованной особой
Повстречались летом. Сократись

Перед ней пижонство и ухарство *
Бесполезен выпендреж. Она *
Как холодный душ или лекарство
Для провинциала-пацана.

Да, там Эрмитаж и Исаакий,
Там Растрелли, Зимний, Летний сад...
Но и в Ленинграде не у всякой
Душу завораживавший взгляд.

Рядом с ней хотелось быть умнее,
К месту Городницкого запеть,
Кстати вспомнить о Хемингуэе,
Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка