Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Эдик Семагин - Жизнь Должна Продолжаться 2 
   
Жанр: Проза: О любви
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0   Посещений: 1087
Дата публикации: 20.11.2009



Я был счастлив. Впервые после смерти матери я был так искренне, безоблачно счастлив. Я любил, был любим и жил вместе со своим объектом обожания, имел отличную работу, не побоюсь этого слова, семью, и перспективы.
В моей жизни практически одновременно произошло несколько важных событий: я окончил институт, Виталий, оценив мои деловые качества, сделал меня финансовым директором и своим заместителем, а Игорь пошел в первый класс.
Но не материальные ценности доминировали тогда в моей юной влюбленной душе. Мне достаточно было просто находиться с ним рядом, гулять под унылым дождем, иногда соприкасаясь рукавами, слушать его бархатный смех, прижиматься к его сильному и горячему телу под одеялом… Да разве нужно что–то еще? Мне было достаточно.
Теперь я работал в собственном, хоть и маленьком, но отдельном кабинете, и мог беспрепятственно забегать к Виталию. Однажды, решив отдохнуть и слегка отвлечься, я пришел к нему и, устроившись на подоконнике, закурил в окно. Он хмыкнул, подошел и произнес серьезным тоном:
– Ты можешь сделать мне одолжение?
– Все, что угодно, – улыбнулся я.
– Эдик, я прошу тебя… Брось курить. Пожалуйста.
– Это так важно для тебя? – С удивлением рассматривал недокуренную сигарету в своих пальцах. – Ну, хорошо, я попытаюсь.
– Пообещай мне, Эдик. – Он был непроницаемо серьезен.
– Ладно. Обещаю, – нехотя протянул я, понимая, что бросить курить легко. Сложно не начать вновь. Во избежание еще каких–то просьб, я поспешил вернуться на рабочее место.

Я забирал Игоря из школы, потому что Виталий теперь мог спокойно, не волнуясь о сыне, отдаться делам и задержаться допоздна. Мы приходили домой, я кормил его, слушал забавные новости из школьной жизни первоклашки, затем мы изображали диких зверей и бесились, от души веселясь и громя все на своем пути.
Когда мальчик слегка уставал, наступало время спокойных развивающих игр. Я помогал ему заново усвоить поданный в школе материал, причем старался быть как можно более доступным. Он любил слушать меня, сидя рядом на кровати, и прижавшись к моему боку своим худеньким тельцем. Я с удовольствием возился с ним, помогая учиться.
Только одно единственное событие могло нарушить нашу идиллию: звук открываемой входной двери. Бросив все на свете, мы наперегонки мчались в прихожую «встречать папу».

Я не замечал, как летят годы, не заметил, что мне уже почти двадцать пять, и что я уже не зеленый мальчишка, а второй человек на солидной фирме.
Но наедине с Виталиком и его сыном я мог сбросить с себя деловую маску, забыть о конспирации своей души и просто жить. Для них двоих, только для тех, кто стал стимулом моей жизни.
Человек не имеет право на такое счастье. «Я его не заслужил», и подобные мысли застигали меня врасплох довольно часто. Почему–то на сердце становилось тревожно и очень хотелось курить, но свое обещание я сдерживал. Просто обнимал Виталия и, прижавшись своей грудью к спине, впитывал его тепло и энергию оптимизма, которые возвращали в положение равновесия мою пошатнувшуюся гармонию.

Почему в тот день в моей душе ничего не шевельнулось? Почему я не задержал его? Почему не предложил сходить вместо него? Кто знает…
В то утро было тепло, и солнце сияло на удивление не по–мартовски. Мы с Виталием, как обычно, приехали на работу, разбежались по кабинетам и с энтузиазмом принялись зарабатывать деньги. Я как раз заканчивал отчет, как дверь без стука отворилась, и вошел сияющий Виталик.
– Занят?
Я улыбнулся в ответ. Он легкой походкой подошел ко мне и поцеловал. Я сразу забыл про отчет, но он спросил:
– Скоро заканчиваешь? Я хочу сходить в ***. Они просили документы.
– Все почти готово. Сходить? – Повел бровью я. – А почему же не съездить?
Виталик сел рядом на стол и помахал ногой.
– Они в десяти шагах от нас. Погодка хорошая – хочу прогуляться. Пойдешь со мной?
Я рассмеялся и покачал головой. Почему? Ну почему?
Распечатав отчет, я подал его начальнику. Он бегло просмотрел бумагу и остался доволен. Соскочил со стола и с наслаждением потянулся. Молодой, здоровый и красивый мужчина. Я отчетливо помню, как залюбовался им в тот момент.
Он собрал все бумаги в файл, рассеяно поцеловал меня в уголок губ и бросил на прощание:
– Скоро вернусь!
Я видел его в последний раз.

Когда зазвонил мой мобильный, я впервые почувствовал легкий укол непонятного беспокойства.
– Да, Виталик?
Это был не он, а совершенно чужой голос, который пытался убедить меня, что произошла катастрофа. Что пострадавший в реанимации. Что рухнула моя жизнь.
– Алло? Вы слушаете?
Я не мог произнести ни слова. Издал какой–то хрип.
– Он в чрезвычайно тяжелом состоянии. Прежде чем потерять сознание, просил позвонить вам. Он в реанимации, в ***…
Милиционер что–то еще хотел донести до моего ведома, но я уже выключил телефон, и со всех ног бросился прочь из офиса. По пути мне никто не встретился.
Я гнал машину так, что просто не понимаю, почему меня ни разу не остановили за превышение скорости. Я выжимал из нее все, на что она была способна. В голове царило что–то невообразимое. Как ни банально, но я все же верил, что это ошибка. Мозг отказывался признать очевидный факт, что мне звонили с телефона моего самого любимого человека. «Держись, родной. Не смей умирать. Ты нужен сыну. Ты нужен мне!»
Я прилетел в больницу, двое огромных санитаров преградили мне путь в операционную. Я пытался что–то им доказать, но они лишь качали головами. Предложили посидеть и успокоиться. Как я мог спокойно сидеть?
Я молился. Так я не молился никогда в жизни, даже в ту ночь, когда умерла моя мать. «Господи, забери лучше меня, любым способом, мне все равно – каким, только пусть он живет. Сохрани его жизнь, возьми взамен мою. Прошу тебя!»
Не помню, сколько прошло времени в этом кошмарном бреду. Дверь операционной распахнулась, и вышел усталый хирург. Теперь меня не остановила б даже целая бригада санитаров. Я подбежал к нему и был не в силах задать вопрос.
Таким знакомым из американских фильмов покачиванием головы он дал понять, что Бог меня не услышал…

Не могу восстановить в памяти события. Как я вышел из больницы, о чем говорил с врачом, куда шел… Помню только туманные обрывки.
Нужно забрать Игоря из школы, подготовить его и сообщить, что отныне он сирота. Я даже примерно не подозревал, как сделаю это. Брел по тротуару, а над головой ярко светило солнышко, и природа просыпалась после зимней спячки. Все оживало, а мой любимый уже не воскреснет.
Я решительно сел в машину и поехал к школе, где–то в глубине души тайно надеясь, что не справлюсь с управлением. Я был совсем не против погибнуть в один день с Виталиком под грудой искореженного железа.
Но Бог берег меня, не понимаю зачем: смысла в моем существовании было не больше, чем в горках мартовского снега, таявшего на газонах. Я остановился возле школьных ворот и заглушил мотор.
Подойдя к кабинету, в котором сейчас трудился над заданием ничего не подозревающий мальчишка, я почувствовал, что решительность покидает меня. Тогда я распахнул дверь класса и на четвертой парте нашел глазами сына Виталика.
– Игорь, собирайся, – не узнал свой голос.
– Но у них контрольная работа! – Справедливо гневаясь, обернулась на меня учительница. Игорь замер в нерешительности, переводя взгляд с нее на меня.
– Быстро! – Прикрикнул я, чувствуя, что скоро перестану владеть собой. Игорь, радостный, что пропустит уроки, вышел из класса. Я взял его за руку и энергично зашагал: он скакал рядом со мной.
– Эдик, не беги! – Недовольно попросил он. – А почему мы не на машине?
Он удивленно обернулся на железного коня, заметив, что мы удаляемся от него на своих двоих. Признаться, теперь я просто боялся садиться за руль: если на себя мне было плевать, то рисковать ребенком я не имел права.
– Эдик, мне больно, – только сейчас я почувствовал, как сильно сдавливаю его ладошку, и ослабил хватку. – Мы к папе?
Голос не повиновался мне. Я шел и пытался подобрать слова, которые наиболее мягко преподнесут мальчику ужасное известие. Таких слов не было.
– Эдик, пусти меня! – Заартачился Игорь, чувствуя что–то недоброе. – Я хочу к папе! Пусти!
Я резко остановился, развернул его лицом к себе и снова не своим голосом произнес:
– У меня плохая новость, Игорь. Твоего папу сбила машина. Он погиб. Погиб!
– Нет, пусти меня, Эдик! Я тебя боюсь, – закричал он. Не в меру любопытные прохожие оборачивались в нашу сторону. Наверное, мы действительно выглядели живописно: полубезумный парень и вопящий, вырывающийся мальчишка.
Я притянул его и с силой прижал к себе. Он всхлипнул, но слез не было: слезы появятся потом, когда пройдет шок.
– Где папа?! Я хочу к папе!
Я тоже хочу к твоему папе, милый… Все словно в тумане. С силой прикусил губу, чтобы не потерять сознание. Боль слегка прояснила картину. Игорь бился в истерике. Я передумал идти домой и поймал такси.
Мы приехали в офис, где царил сильнейший переполох. Все еще не выпуская руки Игоря, я вошел к Константину.
– Эдуард, слава Богу! – Вскочил он мне навстречу. – Нам уже сообщила милиция. Это произошло всего в паре кварталов от… Игорь! Эдик, ты сказал ему?
Можно было даже не спрашивать. Игорь рыдал, уткнувшись в мою куртку. Я кивнул. Костя пожевал губы и предложил:
– Может, отвезти его к Марине?.. Игорек, поедешь к маме?
– Нет, нет! – Истерично замотал головой мальчик, мертвой хваткой держась за ремень моих брюк. – Я хочу с Эдиком! Я не хочу к маме!
– Ну, хорошо, тише… – Он подошел к аптечке и накапал в стакан с водой успокоительное.
– И мне, – прохрипел я.
– Для тебя у меня есть кое–что покрепче, – произнес он, доставая бутылку коньяка из коллекции. Плеснув в стакан, подал его мне. Хотел сказать, что я за рулем, но потом вспомнил, что машина мирно дожидается возле школы. Одним махом осушив стакан, я закашлялся.
– Эдик, позвони Марине. Ей следует знать. У Игоря теперь только мать…
Я без сил опустился на кожаный диван. Игорь тут же пристроился рядом, обильно орошая слезами мою рубашку. Я гладил его по спине, невидящим взглядом упершись в Константина. Моя жизнь отныне неслась под откос…
– Все работники напуганы и расстроены, – продолжал управляющий. – Что теперь с нами будет? Эдик, теперь ведь генеральный директор – ты.
Я шумно вздохнул и закрыл глаза. Игорек притих и, как мне показалось, заснул благодаря лекарству.
– Что думаешь делать? – Участливо спросил Константин.
– Не знаю, Костя… Что я тебе сейчас могу сказать?..
– Отвезешь мальчика к матери?
Я отрицательно помотал головой. Я не имел никакого права, но отчаянно цеплялся за любую возможность продлить то, что называл семьей.
– Помогу тебе с организацией похорон, – сказал он, и я благодарно кивнул. – Звонил нотариусу. Через пять дней состоится оглашение завещания. Мы с тобой обязаны присутствовать.
Я вновь кивнул. У меня больше ни на что не осталось сил.

На похороны я Игоря не пустил – хотел, чтобы он навсегда запомнил отца живым. Ему не нужен был этот лишний стресс, мальчик и так осунулся, утратив здоровый вид. Да я и сам, признаться, отбыл только первую часть и не остался на поминки.
Константин все время стоял рядом со мной, и был готов, в случае чего, сдержать меня от абсурдных поступков, вроде рыданий на крышке гроба, но я был молчалив и холоден, как памятник, только в душе моей клокотал вулкан боли, обжигая стенки телесной оболочки.
Когда гроб стали опускать в землю, я, отвернувшись, отошел в сторону. Рядом появилась задрапированная в черные одеяния Марина.
– Эдик, мне так жаль, – всхлипнула она.
– Мне тоже, – не глядя на нее, сухо бросил я.
– Как Игорь?
– Плохо, – он действительно почти ничего не ел и спал исключительно в моем присутствии.
Подошел Костя и избавил меня от необходимости общения. Я доложил, что уезжаю домой. Он пожал плечами и обещал разобраться с остальными мероприятиями.

Ночь перед оглашением завещания я почти не спал. Сначала долго усыплял Игоря, потом бродил по квартире, пил кофе и, естественно, уснуть не смог.
Утром оделся как можно строже, но тени под глазами и их лихорадочный блеск выдавали бессонную ночь.
– Игорек, я отвезу тебя к маме. Соберись.
– Я хочу с тобой, Эдик, возьми меня с собой!
– Нет, Игорек, – мягко произнес я. – Сегодня не могу, мне предстоят важные дела. Но вечером обязательно заеду и заберу тебя. Идет?
Он грустно кивнул и оделся. Я боялся опоздать.
Подъехал к нотариальной конторе последним. Там были какие–то незнакомые люди, Костя и молодой человек рядом с ним. Я пожал им руки.
– Это твой адвокат, Эдуард. – Я кивнул, не особо понимая, зачем он мне нужен.
Когда мы собрались за большим столом, нотариус вскрыл конверт с завещанием. Я пропускал мимо ушей подробности, плохо понимая все эти тонкости.
Говоря проще, движимое и недвижимое имущество Виталий завещал сыну. Я становился генеральным директором фирмы до тех пор, пока Игорю не стукнет восемнадцать. А дальше он волен распорядиться по–своему.
– И последнее, – подытожил нотариус. – Завещатель назначает опекуном своего сына Семагина Эдуарда Андреасовича. Это также означает полное распоряжение финансами во благо несовершеннолетнего ребенка.
На моем лице не дрогнул ни один мускул, но внутренне я дернулся. Константин слегка похлопал меня по плечу.
– Ничего, Эдик, сейчас обсудим…
Я даже не повернулся в его сторону.
Выйдя на крыльцо, Костя подозвал адвоката. Они о чем–то тихо переговорили, но я отсутствовал на этой Земле.
– Эдик, я знал о его идее сделать тебя опекуном Игоря. Я ведь не зря пригласил хорошего юриста: он обстоятельно расскажет тебе, что необходимо сделать, чтобы оспорить завещание. Еще можно отказаться…
– О каком отказе речь, черт возьми? – Прорычал я.
– Эдик… – Он опешил, но совладал с собой и вкрадчиво, словно умалишенному, объяснил, – У Игоря есть мать, и будет лучше…
– Виталий решил, что это не будет лучше.
– Эдуард, – он взял меня за локоть и отвел в сторону. – Пойми, твой сиюминутный порыв благородства никто не оценит, а в жертву придется принести всю жизнь.
– Черт! – Я едва не рыдал от бессилия и злости. – Костя! Да если бы ты знал, что только сейчас, может быть, в моем существовании появился хоть какой–то смысл! Что часть моей семьи останется со мной. Что мой мир не рухнул окончательно.
– Эдуард, у тебя могут быть свои дети. Ну, согласись, зачем тебе…
– Заткнись, если не понимаешь, что говоришь! – Бесился я. – Какие свои дети? Я гей, понимаешь? Гей! Я не хочу жениться и никогда не отвоюю права на детей у женщины. Это мой единственный шанс.
– Смотри сам, Эдуард, – сплюнул Константин. – Тебе всего двадцать пять, парень. Как ты собираешься справляться с десятилетним ребенком?
– Справлюсь, – холодно процедил я сквозь зубы.
– Самонадеянный ты, Эдик. И упрямый до легкомыслия. Это ведь не игрушки. У меня двое детей, я знаю, что говорю…
Я даже не стал его слушать и отошел. Затем вернулся в контору и подписал свое согласие с завещанием в протоколе.

Сложнее всего было собрать необходимые справки и документы. Наличие своей жилплощади, слава Богу, присутствовало. Справки о месте работы, о доходах, о физическом и душевном здоровье… Я носился по городу дни напролет, оформляя опекунство.
Игорю объяснил ситуацию как можно более доступно. Сначала он ничего не понимал, но потом выяснил для себя, что с мамой его жить не заставят, и успокоился.
Марина, подозреваю, ликовала в душе. Совсем недавно она родила второго ребенка другому мужу и бедный Игорек в ее планы не вписывался.
Костя, все-таки не одобрив моего решения, помогал с работой и юридическими тонкостями.
Я создал вокруг себя подобие жизни.

…Семилетний Игорь, повизгивая от восторга, носился по благоухающему разнотравьем лугу. Вдалеке, на самом горизонте, паслось стадо фермерских коров, голов под пятьдесят. Игорь изо всех сил вытягивал шею, чтобы лучше рассмотреть животных, но потом оставил эту затею и принялся караулить бабочек.
Мы с Виталием опустились на траву и блаженно растянулись под горячим солнцем. Виталик задумчиво жевал травинку, я закрыл глаза и задремал. Сонное течение жаркого июльского дня прерывало только жужжание насекомых и выкрики Игоря, который пытался убедить бабочек сидеть на цветах спокойно.
Виталик поднялся и подошел к сыну. Я приоткрыл глаз и стал лениво за ними наблюдать.
– Игорь, да брось ты этих глупых бабочек! Хочешь – ящерицу поймаю? – Спросил Виталик. Мальчик задохнулся от счастья и быстро закивал. – Ну, тогда пойдем искать.
Виталик неспеша прогуливался, Игорь с видом ищейки ползал по траве. Наконец, раздался его громкий возглас:
– Папочка! Сюда!
Виталий поспешил к тому месту, на которое указывал Игорь, внимательно посмотрел в траву и попросил сына отойти. Затем опустился на одно колено, медленно приближая руку к цели и, молниеносно выбросив кисть, пригвоздил тельце к земле. Затем с предосторожностями поднял ящерицу и передал ее в сомкнутые ладошки сына.
– Только за хвост не держи – отломается.
Игорь рассматривал существо как святыню, широко раскрыв глаза и рот. Виталик рассмеялся и опустился на траву рядом со мной.
– С каких это пор крутые бизнесмены умеют ловить ящериц? – Подколол его я.
– В интернате научился, – даже не улыбнулся Виталик. Он притих и задумался. Я привстал на локте и погладил его по волосам.
– Знаешь, нас иногда возили на природу, в заповедники… На экскурсии. Там и научился. Это было единственным развлечением во время нудной речи гида. Единственной возможностью стать ближе к природе и забыть, что через какой–то час тебя уже будут везти обратно в детдом…
Я сел и обнял его за плечи.
– Когда нам разрешали погулять, мальчишки уходили подальше, находили ящериц и…
Он сглотнул.
– Знаешь, если вдруг я умру, то… Было б лучше, чтоб Игорь тоже. Интернат хуже смерти. Эдик, я понимаю, что несу чушь, но… он там не выживет. Ему нельзя.
– Успокойся, родной, – я обнял его за плечи, – ну что за глупости? У Игоря есть мать.
– Мать! – Горько усмехнулся Виталик. – Нужен он ей… У нее своя жизнь.
– Тогда я тебе обещаю: если я буду жив – Игорь в детдом не попадет.
– Спасибо, Эдуард. Надеюсь на тебя.
Виталик отвернулся и задумался.
– Эдик, Эдик, – шепотом позвал подошедший Игорь. – Смотри!..
Я послушно глянул в сомкнутые ладошки и встретился взглядом с темными бусинками глаз изумрудной ящерки. Она не двигалась.
– Пап, – почему–то снова благоговейным шепотом проговорил Игорь. – У нее такие глазки грустные. Папочка, можно я ее отпущу? У нее детки, наверное. Пусть бежит домой. Можно?
– Ну конечно, Игорь, что за вопросы? – Усмехнулся Виталик. Игорь побежал к тому месту, где ящерица была поймана, а Виталик, задумчиво глядя на меня, проговорил:
– Эдуард, этим он и отличается от детдомовских. Они оторвали бы ящерице лапы, чтобы посмотреть, а что будет дальше?..

…Я вздохнул и прислушался к биению сердца. Этот звук успокаивает и возвращает утерянное душевное равновесие. Не помогло.
Нужно было идти на работу. Раскрыть глаза, подняться с постели, дойти до ванной… Господи, как это теперь стало тяжело! Практически невозможно.
Вместо нытья, я рывком встал с постели и распахнул шторы. Солнце поспешило влезть назойливыми лучами прямо в глаза. С едва различимым стоном отвернулся и пошел бриться.
Я не смог работать в его кабинете. Только лишь войдя туда, ощущал тут же его незримое присутствие. Запах свежести его туалетной воды. Разные мелочи в ящиках стола.
Костя сказал мне, что принимать партнеров и представителей в моем маленьком тесном кабинете несолидно. Я, помню, вроде бы прорычал что–то, наверное, даже матом. Константин почтительно кивнул и вышел.
Если бы не Костя – я бы тогда все развалил. Разорил бы Игоря и сам пошел бы по миру. Он давал мне советы, когда они были необходимы и молча кивал, когда я благодарил его трехэтажными выражениями.
Теперь, месяц спустя, мне даже доверили выступить на совещании. Я не помню, о чем говорил, помню только, что несколько пар ладоней даже сомкнулись с характерным звуком в мой адрес. Я не старался.
Вернувшись в свой кабинет, снял телефонную трубку.
– Слушаю.
– Привет, Марина, это Эдуард.
– О, – только и смогла произнести она. – Как ты?..
– Жив, – лаконично ответил я, не желая вдаваться в подробности. – Мы можем встретиться?
– Э, – она явно не ожидала, – зачем?
– Нужно обсудить кое-какое общее дело.
Не нужно быть телепатом, чтоб понять: она лихорадочно ищет причину отказаться.
– Марина, я постараюсь не отнять у тебя много времени.
– Эдик, ты же знаешь, я дома с ребенком. Не могу отлучиться…
– Могу заехать к тебе.
Она снова принялась выдумывать причину. Терпеть не могу унижаться и упрашивать. Но пришлось, наступив самому себе на горло, не теряя самообладания, вежливо набиваться к ней в гости. Наконец, она сдалась, явно проклиная меня. Я был рад, что не пересекусь с ее мужем.
Солнце уже садилось, когда я подъехал к ее дому. Мир вокруг был затоплен мягким оранжево–розовым светом. Мне стало горько и противно.
Марина открыла почти сразу и торопливо предложила войти. Видимо, ей не терпелось от меня избавиться. Я прошел на кухню и сел на предложенный стул. В глубине квартиры заплакал ребенок.
– Подожди, Эдик, я сейчас.
Я остался один в чужой кухне, будучи здесь не слишком–то желанным гостем, да и признаться, сам особого восторга не испытывал. Марина вернулась.
– Что ты хотел, Эдик? – Спросила она, присаживаясь напротив.
– Вы уже собрали чемоданы?
Она сделала непонимающие глаза и переспросила:
– Чемоданы? Я не совсем тебя …
– Ну, вы же переезжаете. На историческую Родину мужа, – хмыкнул я.
– Ты об этом! Я считаю, что паковать вещи слегка рано – мы ведь переезжаем через полгода.
– Игоря берете с собой? – В лоб спросил я. Такой смущенной я ее еще никогда не видел.
– Эдик, э… Но ведь в завещании сказано…
– Я помню, что назначен его опекуном. Я не страдаю провалами в памяти, – излишне резко бросил я. Она смешалась и отвернулась к окну. Затянулась пауза. Но я совладал с собой:
– Марина, по завещанию я его опекун. Если думаешь, что хочу спихнуть Игоря тебе, то ты жестоко ошибаешься. Я пришел сюда не за тем, я пришел…
«Требовать»
– …просить тебя отказаться от своих родительских прав на него.
Она в праведном гневе воззрилась на меня.
– Да как ты смеешь, Эдуард? Сначала ребенок потерял отца, а теперь ты еще и отнимаешь у него мать!
– Марина! – Я поморщился. Мне стало противно от того, что она пыталась поверить в свою же ложь. – У тебя другая жизнь. Новый муж, ваш общий ребенок. С… Виталием у вас все равно ничего не сложилось: ты его использовала, он тебя терпел. Сейчас ты счастлива, переезжаешь в другую страну, будешь строить свою жизнь там. Скажи – зачем тебе Игорь? Он не нужен тебе, он был лишь предлогом, чтобы женить на себе Виталика…
Я почувствовал, что еще пара слов – и мой голос сорвется, поэтому предусмотрительно замолчал. Она тоже молчала, но лицо ее оставалось непроницаемым.
– Игорь был для него дороже всего на свете. И он доверил своего сына мне. Мальчику всего десять! У него впереди вся жизнь. И я не хочу, чтобы в мои решения вмешивалась вдруг непонятно откуда взявшаяся мать!
– Я не собираюсь вмешиваться в твои решения…
– Это ты сейчас так говоришь. Жизнь меняется, неизвестно, что может случиться завтра, послезавтра… Я хочу, чтобы он стал моим сыном. Я хочу заботиться о нем, кормить его, воспитывать, покупать ему одежду и обувь… Марина, прошу тебя. Я не хочу, чтобы ты имела хоть какое–то официальное право влезть в его жизнь.
Она снова молчала, мучительно решаясь. Видно было, что ей стыдно. Стыдно за то, что процесс решение отказаться от сына занял для нее полчаса. Я кусал пересохшие губы и не торопил ее. Она тщательно исследовала свой маникюр. Я первый нарушил паузу:
– Если ты вдруг захочешь пригласить Игоря к себе в Израиль на каникулы, я, конечно же, не буду против. – В эту фразу вложил столько сарказма, на сколько был способен. Марина снова покраснела, и я понял, что эта мысль к ней в голову даже не забредала.
– Ладно, Эдик. Ты оставляешь за мной право видеть Игоря в любое угодное мне время, а я позволяю тебе решать, в какую школу ему ходить, так?
– Если чудовищно утрировать – то примерно так.
– Хорошо. Я сама с этим разберусь. Если ты будешь нужен – позвоню. А сейчас…
– Да, уже ухожу, – успокоил ее я.

На работу я заезжать не стал, только подумал, что Косте, за все его старания, нужно повысить оклад. Раз в семьдесят.
Позвонил Игорю, попросил его собраться и ждать меня во дворе. Он не подвел, он никогда меня не подводил. Тоненькая фигурка в легкой весенней курточке, слегка ссутулившись, сидела на лавочке. Я подъехал и посигналил. Игорь встрепенулся, спрыгнул на землю и подошел к машине.
– Привет, Эдик.
– Привет, Игорек. Садись скорей – замерз уже, наверное.
– Можно на переднее сиденье? – Он все еще стоял возле моего окна.
– Конечно, только пристегнись.
Он залез в машину, кое–как перепоясался ремнем безопасности и повернул мордашку ко мне:
– Мы ужинать, Эдик?
– Ага! – Я бодрился перед ним изо всех сил. Готовить дома я не мог. Если бы начал, то непременно что-нибудь разбил или сжег. Обедал он в школе, соорудить завтрак из колбасы и хлеба я был еще в состоянии, но вот с ужином приходилось плохо.
– А я не хочу…
– Как это не хочу? А кому надо кушать, чтобы расти большим и сильным? Мне, что ли? Мне уже поздно – вырос. – Я старался отвлекать его от грустных мыслей. Просто из шкуры вылезал. Он грустно улыбнулся. Минут пять прошли в полном молчании. Потом я запоздало спросил:
– Игорек, ты ведь знаешь, что мама уезжает? – Он кивнул. Я продолжил, – ты хочешь уехать вместе с ней? Ты хочешь жить с мамой?
Он посмотрел на меня, я не смог ответить на взгляд. Я следил за дорогой. И не мог смотреть в Виталиевы глаза.
– Я не хочу с ней! Я не… Ты отдашь меня ей? Отдашь меня?
Еще секунда, и он подумал бы, что я его предал. Я не мог этого допустить.
– Малыш, ты что? Ну-ка не говори такие глупости. Я никому тебя не отдам. Просто спросить решил – может быть, ты сам хочешь…
– Хочу жить с тобой и папой, – насупился мальчик. Я чувствовал, что он сейчас заплачет и не знал, как его успокоить. Кто бы меня успокоил?..
– Зайчик, мы приехали. Распутывай ремни, – через силу улыбаюсь. А самому хочется нажать газ и направить руль в бетонную стену. Игорь, сопя, вылез из машины, и мы направились в ресторан.

– Вызовите Константина, пожалуйста, – сказал я в селектор секретарше и откинулся на кресле. Апрель выдался дождливый, но дыхание весны уже ощущалось.
У меня созрело решение, которое я находил самым разумным с нашей с Игорем ситуации. Теперь нужно было поделиться с Костей.
– Эдуард Андреасович, можно? – Константин заглянул в кабинет.
– Безусловно, проходи. – Он сел напротив меня и приготовился слушать. – Кость, во-первых, хочу тебя поблагодарить за поддержку и помощь. Я не справился бы без твоих советов. Спасибо.
– Пустяки, Эдик…
– Нет, не пустяки. Во-вторых, спасибо, что пропускал мимо ушей то, что я говорил, будучи не в себе. Другой бы уже давно написал заявление по собственному… За эту преданность тоже спасибо.
– Перест…
– И, в-третьих. Я решил переехать. В другой город. Продам квартиру, и мы с Игорем начнем жизнь заново. Куплю там новую, устроюсь на работу, а он будет учиться. Нас в этом городе больше ничего не держит…
– А как же мы? Как же фирма?
– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Если ты не согласишься – все полетит в тартарары. Послушай: предлагаю тебе солидный оклад, и ты становишься управляющим, моим заместителем. Ведешь все дела, нанимаешь, кого нужно. Кто не нужен – увольняешь. Решаешь сам. Прибыль же перечисляешь на банковский счет Игоря. Я не буду снимать деньги: устроюсь работать. Но Виталий завещал предприятие сыну. И это будут его деньги. Когда вырастет – он сам распорядится ими, как посчитает нужным. Ну, что скажешь?
Костя молчал и переваривал услышанное. Это был стремительный прыжок по карьерной лестнице. Но и ответственность росла в геометрической прогрессии.
– Это рискованный шаг с моей стороны, не думай, что я не понимаю, – снова проговорил я. – Но Виталий доверял тебе. Почти, как самому себе. И я доверяю тебе. Не думай, кардинальной перестройки кадровой структуры не будет, ты просто станешь исполняющим мои обязанности. Я всегда буду доступен по телефону, факсу, Интернету. Я приеду, как только без моего присутствия нельзя будет обойтись. Но это будет крайностью. Так как?
Он пожевал губы и согласился. Я вздохнул и улыбнулся.
– Эдик, только я прошу тебя о… м-м-м… генеральной репетиции. Когда ты планируешь переехать?
– В августе. Игорю нужно закончить третий класс, я должен уладить дела с жилплощадью…
– Тогда я предлагаю начать сейчас. Пока ты еще не уехал. Если вдруг что–то пойдет не так, если я не справлюсь – мы еще сможем переиграть все обратно. Ты согласен?
– Конечно. Май, июнь и июль в твоем распоряжении. Только деньги пока на счет не перечисляй, – я вымученно улыбнулся, – нам пока нужно будет на что–то жить.
– Разумеется. – Мы пожали друг другу руки. Я почувствовал что–то, похожее на облегчение.
– Есть одна деталь, – внезапно смутившись, произнес Константин. – Ты уверен, что имеешь право продавать квартиру? Она ведь тоже принадлежит Игорю.
– Извини, наверное, неточно выразился, – улыбнулся я. – Я продам не Игореву квартиру, а свою. Мне ведь… после смерти матери осталась трехкомнатная квартира. Продам, а там куплю двухкомнатную. На оставшиеся деньги найму рабочих, они сделают ремонт, да и мебель закажу. Видишь – вот еще сколько дел нужно уладить до переезда!..
– Прости, Эдик. Я неправильно понял.
– Ничего страшного. Я не буду продавать ни квартиру Виталия, ни машину. Только найму горничную, чтобы убирала ее раз в месяц… А тебя попрошу проследить за ней, чтобы ничего не пропало. – Он кивнул. – Машину отгоню на платную стоянку. Э… Вроде бы все.
Мы снова пожали друг другу руки, и он вышел. Как же мне хотелось послать все к черту, лечь и сдохнуть. Но я не имел права.

На следующий день я заехал за Игорем в школу сразу после его уроков. Стайки школьников, весело гомоня, выпархивали из ворот. Вот показалась и его бежевая курточка. Мальчишки что–то радостно кричали и смеялись. Игорь тоже улыбался, но улыбка на его лице не держалась, как ни старался он ее приклеить. Он не заметил меня. Я посигналил.
Глаза Игоря широко распахнулись, и он помчался ко мне, даже не попрощавшись с одноклассниками.
– Эдик! – Задыхаясь от быстрого бега, воскликнул он и обнял меня. – Ты не на работе?
– Нет, солнце, занят другими делами. – Я пока еще не сказал ему о переезде. Признаться, боялся, что он упрется и не захочет уезжать из папиной квартиры. Черт, да что там боялся… Я был в ужасе.
– А ты меня заберешь? На продленку не оставишь?
– Заберу, – улыбнулся я. – Сейчас обедать поедем. Ты подожди меня в машине, я должен поговорить с твоей учительницей.
Я предупредил классную руководительницу, что забираю Игоря, и что отныне всегда буду забирать его с обеда. А с нового учебного года он пойдет в другую школу. Она вежливо выслушала и отнеслась с пониманием.
После обеда мы поехали в парк. Клейкие листочки на деревьях уже распустились, и теплый воздух был пропитан свежестью. Игорь до одури накатался на качелях и наелся сладкой ваты.
– Ну что – поедешь домой? – Ласково спросил я.
– А ты? – Мгновенно отреагировал он.
– Завезу тебя, а потом мне нужно по делам.
Я все так же не мог пересилить себя и сказать о грядущих переменах.
Я ехал в риэлтерское агентство заключать договор об обмене квартир. Мне подобрали варианты, и нужно было на чем–то остановиться. До самого позднего вечера рассматривал чертежи, фотографии и трехмерные модели квартир. Голова шла кругом от пустой трепки агента. «Вот, посмотрите, какой замечательный вариант! Не нравится? А вот, просто восхитительная квартира! Ну и что, что вид из окна на свалку?..» Просто злости не хватало отвечать, поэтому я молчал и рассматривал фотографии.
Наконец, кое-что мне все же приглянулось. Небольшая, уютная квартирка с двумя несмежными комнатами. Просторная кухня. Высокий этаж. Совсем рядом школа и остановка транспорта. Я долго рассматривал этот вариант, и все время пытался найти изъян, будучи уверенным, что после стольких часов умственного напряжения я его просто не вижу. Но потом, все же, убедился, что изъянов и нюансов просто нет. Я подписал договор. В агентстве обещали, что возьмут на себя все вопросы ремонта и покупки мебели.
Осталось самое сложное – поставить в известность Игоря.

– Зайчик! Иди сюда, пожалуйста!
Игорь без промедления вошел на кухню и доверчиво впился взглядом в мое лицо.
– У меня есть для тебя новость…
– Опять плохая? – Губы мальчика задрожали, и я не на шутку испугался. Ребенок так сломан горем, что теперь даже самая незначительная нервная встряска оборачивается черной тоской.
– Ну что ты, хороший мой! Вовсе не плохая, а наоборот. Не нужно плакать, тише. Послушай, я решил, что нам с тобой полезно будет переехать в другой город.
– В какой? – От удивления у него даже перестал дрожать голос.
– В ***. Думаю, что нам лучше сменить обстановку. Я продал свою квартиру, а там купил новую. Заживем с тобою с чистого листа. Ты будешь ходить в школу, найдешь новых друзей, я буду работать, а по вечерам будем вместе. Что скажешь, Игорь? – Почти взмолился я.
– Эдик, а как же наш дом? – На мордашке столько вопросов. Если бы я мог на них ответить...
– Эта квартира всегда будет твоей. Когда ты вырастешь – сам решишь, что с ней сделать. Захочешь – будешь тут жить. Нет – продашь.
– А как же папа? – Губы снова задрожали и из глаз выкатились две крупные слезинки. – Эдик, как же папа?!
Я усадил его рядом с собой и крепко обнял.
– Игорь, папа всегда будет здесь. Мы всегда ощущаем, что он как будто бы сейчас вернется. И это мешает нам побороть боль, не дает прийти в себя. Здесь мы мучаемся, а там – думаю – нам станет легче. Там все будет новым. Ты понимаешь меня?
– Я не хочу ничего понимать! – В голос рыдал мальчик. – Я просто хочу к папе!
Я прижал его к себе и не отпускал, пока он немого не успокоился, пока не затекли мои руки. Он еще пару раз шмыгнул носом и затих. Я подумал, что его необходимо показать детскому психологу.
– Эдик, если ты думаешь, что будет лучше, я, наверное, хочу переехать…
Я сам едва не прослезился от нахлынувшей благодарности. Какое счастье, что он у меня есть!..

Константин справлялся. Взял себе помощника и, в принципе, недурно вел дела. Я каждый день заезжал к нему, проконтролировать, помочь и просто поболтать. Мне больше не с кем было поговорить.
– Ну что – ты сообщил Игорю?
Я устроился на диване и задумчиво посмотрел в окно.
– Да… Ты знаешь, его реакция не была однозначной. Он ведь еще маленький, и хочет к папе, чтоб все было как раньше, спокойно. Но он верит мне, что так для нас будет лучше… Господи, – я снял очки и с силой сдавил переносицу,– да я и сам не знаю, правильно ли поступаю?
– Я думаю, ты делаешь правильно, Эдик. Не переживай, все образуется…
Мне стало тоскливо. Игорю проще, он мог взобраться ко мне на руки и дать волю слезам. А у меня больше не было плеча, в которое можно уткнуться. Я не имею права плакать, потому что я мужчина. Я не могу позволить себе по–черному тосковать, потому что отвечаю за жизнь ребенка. Я теперь даже сам себе не принадлежу.
Хотелось рассказать Косте, как мне одиноко засыпать без Виталика. Как больно было упаковывать его одежду и обувь. Рассказать, что я до сих пор не смог заставить себя выбросить его зубную щетку.
Рассказать, как сильно я его любил. И люблю.
Костя из другого времени. Он не поймет. Он хороший человек, преданный друг, но о наших с Виталием отношениях, еще тогда, слушать не желал. Я не имею права его упрекать, я привык. Было достаточно и того, что он не отвернулся от меня, не бросил, а помог.
Но, все же, как хотелось иметь друга, которому можно было бы доверить свою боль! Черт, как же сложно держать все в себе.
– Эдик? Я спрашиваю, ты уже решил, когда уезжать?
Я перевел взгляд на Костю.
– В августе. Когда закончится ремонт.

Марина изъявила желание попрощаться с сыном перед нашим, да и своим, отъездом. Я не возражал, завез его к маме, тепло обнял, прошептал на ухо, как я его люблю и уехал.
По пути домой заскочил в супермаркет и купил порядочное количество спиртного. Я был рад, что Игорь не увидит меня в таком состоянии. Тут Марина со своим прощанием «на пару дней» пришлась очень кстати.
Отворив двери, я шагнул в пустую полутемную прихожую. Кое-какие вещи я уже упаковал, но брать с собой много не собирался. Только необходимая на первое время смена одежды: в мои планы входило полностью обновить свой и Игорев гардероб.
Разобрав сумки с продуктами, я выставил на стол бутылку вина. Налил полную до краев рюмку и не поленился сходить в прихожую, к большому зеркалу. Чокнувшись со своим невеселым отражением, я хрипло произнес в тишине квартиры:
– С днем рождения, Эдька!

Я планировал методично накачаться спиртным, чтоб хоть раз за все время боль от потери отступила, и я, наконец, смог, хоть ненадолго, забыться.
Мне удалось. Проснулся в неудобной позе за столом. Шею ломило нещадно, руки и спина затекли, голова гудела, и я с удивлением спрашивал сам себя – разве не знаю, что то, что вчера пил, нельзя смешивать?
Однако эти мысли отошли на второй план в тот момент, когда я попытался встать. Это, однако, оказалось чертовски сложно, но необходимо, иначе я рисковал заблевать всю кухню. Кое-как мне удалось попасть в туалет.
Из санузла я вышел заметно посвежевшим, вернулся на кухню похмелиться рюмкой вина. Пить было противно, но оно помогло прийти в себя почти мгновенно. Я не мог завтракать, поэтому, попав в комнату, растянулся на постели и с хрустом потянулся. Думал поспать, но оказалось, что я прекрасно выспался за столом.
Я задумался. Вчера мне исполнилось двадцать шесть. А Виталию уже никогда не стукнет тридцать два. Через несколько лет я сравняюсь с ним возрастом, а потом и перегоню, а он останется все таким же молодым и красивым. А потом, на пенсии, буду вспоминать и удивляться, как я мог любить такого юного мальчишку, забывая, что тоже был молод.
Но это при условии, что до пенсии я доживу.

До вечера рассматривал фотографии. В альбомах и в ноутбуке. Хотел навсегда сохранить их в своем сердце. Я резал по живому и посыпал щедрым слоем соли свои раны.
Временами смеялся, вспоминая глупые и забавные ситуации, запечатленные на фото. Временами рыдал до обдирающей боли в горле.
Сегодня я ни перед кем не обязан был отчитываться в своих чувствах…

Все дела были улажены, со всеми мы попрощались. Нас больше ничего не удерживало.
Прекрасно помню первый день нашей новой жизни. Я истово молился, чтобы Игорю понравился новый дом, чтобы он не винил меня в переменах.
Мы вошли в пахнущую свежим ремонтом квартиру, словно гости. Рабочие постарались на славу, воплотив все мои пожелания: я остался доволен.
Игорь неспеша прошелся по коридору, заглянул в обе комнаты, исследовал кухню и, повернув свою мордашку ко мне, произнес:
– Знаешь, Эдик, мне нравится.
Я улыбнулся, ликуя в душе. Это хороший знак, это достойное начало новой жизни.
Весь вечер мы с Игорем сидели на диване, исследуя огромную политическую карту мира, которую дизайнеры зачем–то повесили на стену моей комнаты. В принципе, Игорю она пригодится, нужно будет только перевесить ее к нему.
Игорь наугад тыкал в карту, а я рассказывал ему о стране, в которую упирался его палец. Он слушал мои не всегда совпадающие с действительностью фантазии, затаив дыхание, а я вдохновенно плел околесицу, лишь бы только он не тосковал. Лишь бы он не чувствовал себя потерянным на новом месте. Уютный свет торшера вырывал наш маленький мир из темноты, и я физически ощущал, как этот малыш во мне нуждается. Как безгранично он доверил мне свое будущее.

Мне предстояло самое главное – найти работу и устроить Игоря в школу. В принципе, со школой особых проблем не возникло: неподалеку расположенная гимназия без вопросов приняла мальчика в пятый класс. Мы купили все необходимое для занятий, и с сентября он благополучно продолжит свое обучение.
А вот с работой мне что–то не везло. Нигде я надолго не задерживался. Либо меня не устраивал график, либо расстояние, либо зарплата. Долго не раздумывая, я брал расчет, чтобы найти более достойное место. Случилось даже быть преподавателем в колледже. Но потом я выяснил для себя, что это неблагодарный и адский труд.
Денег пока хватало. Оставшиеся от ремонта помогали компенсировать моменты моего нерабочего простоя. К финансам на счету Игоря я не прикасался.
Константин часто звонил и докладывал положение дел на фирме. Я помогал ему советами и от души благодарил.
Так мы прожили с Игорем два года.

Я уже довольно продолжительное время работал в одной частной фирме, которая устраивала меня по всем статьям. Но, в один прекрасный день, просматривая финансовые отчеты, я понял, что пора делать отсюда ноги – фирма приближалась к грани банкротства. Без сожаления уволившись, я вновь оказался в поиске.
Но, наконец–то, мне крупно повезло – я нашел отличную работу всего в нескольких кварталах от дома. Нормированный день позволял проводить вечера вместе с Игорем, зарплаты хватало ни в чем не нуждаться.
Игорь записался на тренировки по футболу и три раза в неделю пропадал на стадионе, а по вторникам и четвергам занимался в математическом кружке, так что раньше шести вечера дома он не появлялся. Меня это вполне устраивало – с работы я возвращался в пять и успевал приготовить ужин. Вечера мы, по обыкновению, проводили вдвоем, смотря фильмы или болтая о разных мелочах.
Жизнь потихоньку склеивалась.

О моем коллективе стоит сказать отдельно.
Кабинет, в котором мне предстояло работать, я делил еще с тремя сотрудниками. Помещение было небольшим, но уютным. Возле противоположной входу стены стояло два стола – их занимал координатор нашего отдела, добродушный мужчина лет шестидесяти и главный бухгалтер, отчаянно молодящаяся дамочка, возраст которой неумолимо приближался к пятидесяти.
Под другими стенами стояло еще два стола – один занимал я, другой принадлежал парню, как оказалось после – моему ровеснику.
Работать было интересно, я старался, увлекаясь все больше и больше. Иногда нырял в дела с головой, не сразу осознавая, что пришло время идти домой. Я пытался забыться…

Однажды утром я стоял в курилке: так мы называли небольшую нишу с окном, в конце коридора. Официально оборудованной она не была, но все сотрудники нашей фирмы появлялись там утолять никотиновый голод.
Сегодня лил противный дождь, ноябрьский ветер яростно срывал с деревьев немногочисленные желтые листья и гнал их по мокрому асфальту. Небо всерьез и надолго затянулось серыми тучами, и я стоял, прижавшись лбом к стеклу, созерцая весь этот унылый пейзаж. Понимая, что не за горами зима, и что по такой собачьей погоде еще идти домой. А потом вспомнил, что домой попаду ой как нескоро, ибо рабочий день только начался… Я вздохнул.
– Не помешаю? – Раздался голос за спиной.
Я обернулся и увидел Олега, парня–коллегу из моего кабинета. Криво улыбнувшись, отрицательно помотал головой. Но мое печальное уединение было прервано. Он устроился на подоконнике, закурил и с неизменной улыбкой предложил:
– А ты будешь сигарету?
Господи, я в этот момент готов был заорать «да» на весь коридор, вырвать из его рук пачку, выкурить с наслаждением все сигареты и скончаться от самой замечательной в мире передозировки!
Но…
«– Эдик, я прошу тебя… Брось курить. Пожалуйста.
– Это так важно для тебя? Ну, хорошо, я попытаюсь.
– Пообещай мне, Эдик.
– Ладно. Обещаю».
– Эдик?
– Я не курю, – хрипло ответил и отвернулся. У меня в тот момент даже руки затряслись, но я справился. Силу воли в себе воспитал – будь здоров!
– Послушай, мне шеф проект нагрузил. Один не справлюсь. Он разрешил помощника взять… Ты не согласишься мне помочь?
– Почему я? – Равнодушно спросил, оторвавшись от окна.
– Думаю, что нам будет удобно обсуждать детали, мы ведь в одном кабинете работаем. Да и в принципе, кроме тебя больше здесь моих ровесников нет, я просто думаю, что люди одной возрастной категории лучше друг друга поймут. Ну и соображаешь ты неплохо, как я успел заметить, – перечислял он все плюсы нашей совместной работы. Я не возражал, и мы договорились о сотрудничестве.

Работать с Олегом было легко и приятно. Человек он был добрый, жизнерадостный, с потрясающим чувством юмора, в общем, как выражалась моя мама, – солнечный. Мы нередко приходили вечером ко мне и выполняли свою сверхурочную работу, чтобы не задерживаться в офисе допоздна.
Наконец, пришло то золотое время, когда проект подходил к концу, да и сроки поджимали. Мы пришли, приготовили ужин и вдвоем с волчьим аппетитом умяли его. Затем я предложил Олегу переместиться в комнату, где мы вновь взялись за работу.
Когда мои глаза уже туманились от напряжения, а за окном было непроглядно темно, Олег сказал:
– Пожалуй, хватит на сегодня, Эдик. Как ты думаешь?
Я устало кивнул головой и предложил чаю. Невооруженным глазом было видно, с какой радостью он согласился.
– Спасибо тебе за помощь, – прихлебывая чай, произнес Олег.
– Не за что. Это моя работа, – улыбнулся я. Голова моя нестерпимо раскалывалась.
– Я так привык к тебе за это время, – задумчиво продолжил он. – Хорошо, что ты пришел в наш коллектив. А то я едва не свихнулся с этими божьими одуванчиками.
Мы рассмеялись. Признаться, я и сам привязался к Олегу. В его компании было легко и непринужденно. Я мог молчать, не боясь обидеть его своим молчанием.
– Знаешь, думаю, что мы могли бы стать настоящими друзьями, – склоня голову набок, серьезно проговорил он.
Я не испытывал необходимости в друзьях, но не хотелось грубить, поэтому просто неопределенно пожал плечами и произнес:
– Все может быть…

Мы действительно сблизились. Неожиданно мне стало не хватать его компании по вечерам, особенно, когда по телевизору ничего путного не показывали, а у Игоря не было свободного времени из–за уроков.
В один из таких вечеров я, слегка поколебавшись, набрал его номер и пригласил в гости.
– Конечно, приду, – с энтузиазмом откликнулся он. Я прямо видел, как он, наскоро сунув ноги в ботинки, надевает куртку на ходу.
С тех пор Олег довольно часто заглядывал ко мне после работы, помогал готовить ужин и с чистой совестью уплетал львиную его долю.
Парень жил с преклонного возраста родителями. Его отец еще работал на заводе, а мать по состоянию здоровья давно сделалась домохозяйкой. Вторым ее домом была больница – очень часто шалило сердце. Молодым со стариками невесело, поэтому Олег, никогда особо, не рвался домой, оставаясь до позднего вечера. Он с удовольствием сидел рядом, если я был чем–то занят и беззлобно завидовал, что я полноправный хозяин этого дома.
Игорь относился к нему вежливо, но слегка настороженно, хотя Олег вел себя с ним безукоризненно. У них нашелся общий интерес в виде компьютерных игр, и они могли битый час обсуждать какую–то стратегию. Я же считал всю эту виртуальную лабуду просто вычеркнутым из жизни временем, поэтому в собеседники не годился.
Однажды вечером, после одной из дискуссий на тему «В какую игру лучше убить свободное время?», мы пили на кухне кофе. Я думал о чем–то своем, а Олег выглядел неестественно напряженным. Наконец, он откашлялся и уставился в пустую чашку. Ей-богу, иногда он напоминал мне большого ребенка.
– Эдик, я очень не люблю лгать. Просто ненавижу. Поэтому как другу хочу сказать тебе одну вещь. Может, после этого ты станешь меня презирать, но зато мы расставим все точки над И. – Он смущенно улыбнулся и посмотрел мне в глаза. – Я гомосексуалист.
– Нашел чем удивить, – холодно проговорил я, поражаясь собственной выдержке. – А если завтра весь офис об этом узнает? Не боишься?
Тень промелькнула в его глазах.
– Я думал, что тебе можно доверять, – жестко сказал он, поднимаясь. – Видимо, ошибся. Твое право раззвонить это на всех углах. Я как-нибудь справлюсь. Но тебе не завидую.
– Сядь, – отрезал я. Он медленно опустился на стул.
– Никому ничего я не собираюсь рассказывать, – неспешно протянул я, не глядя на Олега. – И даже больше – презирать тебя тоже не стану.
На долю секунды я был в смятении. Не провокация ли наш разговор? Но потом отбросил эту версию: почувствовал, что так будет лучше.
– Ведь я тоже гей.
Для него эта новость была подобна ведру холодной воды, вылитому на голову. Видимо, Игорь своим существованием напрочь отрицал мою нетрадиционную ориентацию.
– Правда? – Тихо переспросил он. – Я даже не думал…
– Мало ли, кто что думал, – перебил я, подойдя к окну. – Послушай, Олег, уже поздно и…
– Я ухожу, – поспешно вскочил он. – Только скажи… Э… У тебя есть парень?
– Нет, – бросил я, даже не повернув головы.
Он оживился и повеселел. Я вежливо выпроводил его, и, только закрыв дверь, вдруг понял, как же устал…

Олег явно был намерен закрутить со мной роман. Это меня одновременно и смешило, и настораживало: он был так трогателен и настойчив. Я уже едва мог сдерживать его порывы своей неопределенностью. Умом я понимал, что он не виноват ни в чем плохом, что происходило в моей жизни, и что он не заслуживал той ледяной вежливости, с которой я обычно общался с людьми, но поделать ничего не мог.
Он теперь почти каждый день приходил ко мне после работы, мы общались и обсуждали дневные новости. Я вел себя снисходительно и никак не мог это прекратить. Мой характер круто изменился, и к своему собственному ужасу я осознавал, что превратился в каменную глыбу, не способную на нормальные отношения.
Мы целовались, сидя на диване, и я чувствовал себя семиклассником, тискающим девчонку в туалете на переменке.
Олег же был искренен и нежен. Его покладистый и мирный характер открылся для меня в полную силу, но что–то внутри меня самого мешало разглядеть в нем любимого парня.
Стиснув зубы, я играл свою роль, роль, которую сам для себя сочинил. Влюбленные глаза Олега видели то, что хотели видеть. Мне было непросто и, в то же время, легко. Я плыл по течению и ждал, когда все образуется…
Жизнь превратилось для меня в череду серых дней. Осень, плавно переходящая в зиму, рвала сердце когтистой лапой. Олег не замечал никого, кроме меня. Я видел, как он счастлив, и мне становилось тоскливо: я вспоминал, как в далекое время радовался точно так же.
– Эдик? Сегодня можно прийти?
Мы вновь стояли в курилке одни. Я смотрел в окно и раздумывал, как бы вежливее отказать.
– Ты знаешь, сегодня я должен проверить у Игоря уроки...
– Ладно, – весело проговорил он, – тогда завтра?
Я неопределенно пожал плечами. Он, тепло улыбаясь, нежно провел рукой по моему плечу. Тело предательски отозвалось на ласку приятными мурашками. Не говоря ни слова, я резко развернулся и пошел в кабинет.

У Игоря появилось много новых друзей. Довольно часто он задерживался до позднего вечера, и мы уже не были так неразрывно близки, как прежде. Он все так же доверял мне все свои тайны и мысли, а я помогал ему советом и жизненным опытом. Но он рос, а в тринадцать лет уже не принято брать отца за руку. Мне было горько, что ход жизни нельзя остановить или хотя бы замедлить…
Я привык коротать вечера с Олегом. Иногда мы бродили по мокрому от дождя городу, я слушал его длинные, запутанные, не имеющие начала и конца, но такие забавные истории и невольно улыбался.
Он не знал меня другим. Не знал, что раньше я был жизнерадостным, веселым и энергичным. Он не знал, что меня подкосило, не подозревал, что к отцовству я не имею никакого отношения. Разве я мог винить в этом кого–то, кроме себя? Но не хотелось раскрывать эту дорогую мне тайну.
Он видел во мне гордого, иногда даже через край гордого, независимого, строгого и серьезного двадцативосьмилетнего мужчину. Я видел в нем кроткого, бесхитростного и простого двадцативосьмилетнего парня с ярко–зелеными глазами. Мы жили в этом мире одинаковое количество лет, но, Боже мой, как же мы были непохожи! Чего нельзя сказать о внешности: светлые глаза, русые волосы примерно одного оттенка, одинаковый рост и телосложение. Издали нас в офисе часто путали, и это безмерно веселило Олега. Я же относился к подобным промахам равнодушно, лишь вежливо поправляя обознавшегося.

Между нами не было физической близости. Я видел, как страстно желал этого Олег, зайдя в поцелуях несколько дальше положенного. Я и сам с удивлением осознавал, что за три года у меня не было никого, кроме правой руки, словно я какой-нибудь урод, вынужденный о любви лишь читать в романах. Я хотел секса, но не мог переступить психологический барьер, который сам выстроил вокруг себя.
Олег, оторвавшись от моих губ и тяжело дыша, проводил под рубашкой рукой по моему животу, спускаясь все ниже и ниже. Он ненавязчиво пытался придать нашим телам горизонтальное положение. Я мягко, но настойчиво останавливал его, а когда он отказывался понимать мои намеки, просто вставал и уходил на кухню. Он виновато шел за мной, зарывался носом в мои волосы и жадно курил. Я не обижался на его природный инстинкт, нормальный для здорового мужчины. Это я был ненормален.
– Эдик, ну почему… – Грустно шептал он мне на ухо. Я не отвечал. С Олегом я не утруждал себя такими вещами как объяснения или морально–этические нормы.
Обычно, после таких обломов он надолго не задерживался и, смущенно попрощавшись, убегал, а мне с одной стороны становилось тоскливо, что я снова один, а с другой – все же чувствовал облегчение, что вновь чист перед своей совестью, что все еще верен своему прошлому.

Однажды, под утро, дверь моей комнаты распахнулась, и Игорь громким шепотом позвал:
– Эдик, проснись, пожалуйста. Мне плохо.
Я вскочил, как ошпаренный, ничего не понимая.
– Что случилось, сынок?
– Меня тошнит, Эдик. Сильно!..
Он тут же умелся в туалет и его вывернуло наизнанку. Я ощупью нашел очки и поспешил на выручку.
Через пять минут я предлагал Игорю влить в себя три литра раствора марганцовки, а он изо всех сил сопротивлялся и даже всплакнул. Я был непреклонен, и уже после десятка глотков его желудок стал эффективно промываться.
Мероприятие затянулось на довольно продолжительное время. Затем я нашел необходимые таблетки и, удостоверившись, что Игорь заснул, написал записку о сегодняшнем освобождении от уроков.
Глянув после всего этого на часы, я с ужасом осознал, что опоздал на работу.

На крыльце нашего офиса маячила фигура, в которой я даже с расстояния узнал Олега. Казалось, заметив меня, он испытал огромное облегчение.
– Эдик, слава Богу! Где тебя носило? – Вместо приветствия выпалил он. – Я уже устал отмазывать тебя перед шефом!
Я не выспался, перенервничал из-за Игоря, опоздания, и был чертовски зол.
– Я что – просил тебя об этом? Не лезь не в свое дело, Олег!
Он опешил. Чертыхнувшись, я протиснулся в здание, чувствительно задев парня плечом.
– Лучше тебе сейчас шефу на глаза не попадаться, – как–то расстроено крикнул Олег мне вслед. Назло ему я тут же постучался и вошел в кабинет начальника.
– А, Семагин, – флегматично и свысока констатировал мое появление директор, подняв глаза от ноутбука.
– Разрешите?
– Присядьте, – кивнул он и вновь углубился в пасьянс. Я чинно устроился на стуле и смиренно ждал, когда ему надоест создавать видимость занятости. Наконец, он раздраженно фыркнул и вновь занялся моей персоной:
– Трудовая дисциплина писана не для вас, Семагин?
– Прошу прощения, я…
– Как вы, наверное, успели заметить – фирма приносит деньги. И минуты простоя – это утраченные финансы. Вы отсутствовали час. Извольте объясниться.
На самом деле, я опоздал всего на сорок минут, но спорить с начальством – абсурд. Поэтому вздохнул и как можно вежливее ответил:
– Очень сожалею об утраченных финансах. Но заболел мой ребенок. Мне не с кем его оставить. Признаться, я просто потерял счет времени.
– Заболел ребенок? Гм–гм… – На его лице появилось что–то человеческое. – Ну, хорошо. Только чтоб это было в последний раз, Эдуард.
– Конечно, – мы оба понимали, что говорим глупости. Дети болеют вне зависимости от данных нами обещаний. Я поднялся, намереваясь больше не испытывать терпение начальника, но он жестом велел мне задержаться.
– Послушайте, Эдуард. У меня есть простое, но очень неприятное поручение. Оно касается поездки в компанию ***…
У меня свело зубы. Эта компания славилась своей взбалмошной непредсказуемостью, и поездки туда были бичом всего коллектива. На этот раз, чувствую, расхлебывать неприятности дипломатического контакта придется мне.
– Думаю, вы не откажетесь уладить кой–какое дельце? В целях справедливого возмездия, скажем так, – приторно улыбнулся шеф, и я состроил улыбочку в ответ.
Получив необходимые инструкции, я, не заходя в кабинет, отправился в другой конец города.
До самого обеда «улаживал простенькое дельце». Создавалось впечатление, что на это предприятие нанимают исключительно умалишенных. Не знаю, как им удавалось держать свой сектор рынка железной хваткой, но глядя на коллектив изнутри, я тихо поражался.
Впрочем, уже можно было праздновать победу – все обошлось неплохо, только долго. И мой начальник не буйствовал из–за опоздания, что тоже было немаловажно. Да и Игорь, когда я ему позвонил, был вполне здоров и доволен жизнью, с чистой совестью прогуливая школу.
Только все равно какая–то заноза мешала мне чувствовать, что неприятности закончились. И лишь на обратном пути, в полусогнутом положении стоя в маршрутке, я вспомнил.
Олег. Утром я довольно сильно его обидел, не оценив старания прикрыть меня перед начальством. Только сейчас, задумавшись, я осознал, что выглядел парень неважно, и это было совсем на него не похоже. Совесть мешала мне успокоиться, ведь человек пытался мне помочь. Приняв решение сразу же после возвращения извиниться, я переключил свое внимание на более житейские проблемы.

Шеф остался мною доволен, но материально никак не поощрил, да я и не надеялся: спасибо, хоть премию не снял. Обстоятельно ответив на все интересующие его вопросы, я незаметно смылся в свой кабинет.
Олег отсутствовал. Поздоровавшись с остальными и передав им новости своей поездки, я, как бы невзначай, спросил:
– А где, собственно, Олег?
Мария Ивановна сочувственно охнула и выложила всю подноготную:
– Эдик, ты ведь не знаешь. Олежек сегодня отпросился с обеда – его маму снова в больницу положили. Еще ночью. Что–то серьезное. Бедный мальчик, уехал дежурить.
Внутри меня все похолодело и я, кивнув, сел за свой стол. «Да что я за скотина такая? Вот почему он так паршиво выглядел утром. Нервничал, но и обо мне думать успевал, а я прилетел, как на метле, еще и в душу плюнул. И извиниться не успел…»
Стало тошно от всей этой собачьей жизни и от себя самого, в придачу. Дела не клеились, и я едва дождался конца рабочего дня.
Выйдя на свежий воздух, я глубоко вдохнул и набрал номер Олега. После пары гудков он бесцветным голосом ответил:
– Слушаю.
– Олежек… М–м–м… Прости, я не знал, что у тебя проблемы дома. Как ты?
– Я нормально, мама – не очень. – Остался он равнодушен к моим извинениям.
Как глупо. Конечно, нужно было осведомиться о здоровье матери… Что я за идиот?
– Послушай, – делал я над собой титаническое усилие, – давай приеду. Может, нужна помощь? Я могу подежурить вместо тебя. Хоть сейчас, а? Или…
– Эдуард, – сухо бросил он в трубку. – Не нужно никуда ехать. У меня и без тебя проблем хватает.
Послышался сигнал отбоя. Я спрятал мобильный в карман, и медленно пошел домой.
«У меня и без тебя проблем хватает». Замечательно. Вот и стало все на свои места, черт подери! Я для него просто еще одна проблема. Куда уж проще?
Знаю, что я не подарок. Возможно, совершенно не подарок. Но называть меня проблемой не позволю никому. Если он не в состоянии устроить свою жизнь, то я к его неприятностям отношения не имею.
Да я вообще не хочу иметь с ним никаких отношений.

Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка