Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 stoyan - "dansing qeen" 
   
Жанр: Проза: Юмор
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0   Посещений: 1156
Дата публикации: 25.11.2009



“Dancing Qeen” *

«Ах, Буратино, Буратино,- покачал головой
Говорящий Сверчок,- ходи в школу, слушайся
папу Карло, а иначе тебя ждут страшные
опасности и ужасные приключения».
«А если я люблю стр-рашные опасности и
уж-жасные приключения?»- ответил Буратино.
А.Н.Толстой «Золотой ключик»

Часть первая

1

В городе Ханыгове самые красивые женщины работали в городском Дворце пионеров.
И самой красивой из них считалась директорша Диана Гавриловна, лицом напоминавшая красивую куклу. Всегда она была красиво и дорого одета, а на голове её возвышалась аккуратная причёска в стиле обязательном для всех руководящих ханыговских дам. От всего её холёного облика исходило нечто, определявшееся выражением «интересная женщина».
Говорила Диана Гавриловна вкрадчиво и одновременно властно, на работу являлась где-то к полудню, в прекрасном настроении открывая дверь своего блестящего кабинета, заставленного дорогой мебелью и весело украшенного картинками и сувенирами кружковцев, сработанными из соломки, лоскутов, мишуры, покрытых лаком коряг и пр.
Диана Гавриловна неторопливо переобувалась в модельные туфли, а затем некоторое время говорила по телефону с кем-то из своих знакомых и поклонников, или просматривала свежую прессу, ежедневно аккуратно складываемую на край рабочего стола к её приходу.
Среди множества газет и журналов, выписываемых для нужд Дворца пионеров, почти каждый день обнаруживались пропажи, виной которых были расторопные работники, ловко утаскивавшие источники информации в свои кабинеты, а то и попросту домой. И это составляло предмет постоянной заботы красивой Дианы Гавриловны, о чём она упоминала почти на каждой еженедельной планёрке, уставляя попеременно инквизиторский взгляд на подчиненных, чинно рассевшихся перед ней за столами методкабинета. Но всё оставалось безрезультатно: журналы приходили каждый день, а к концу года из них можно было составить лишь тощую подшивку

* «Танцующая королева» (англ.) песня группы «АББА».
*
Пролистав прессу, а то и сделав некую компиляцию из письменных отчётов руководителей кружков для своего доклада, Диану Гавриловну, как всегда, врасплох заставало время подошедшего обеда.
Прямо в вестибюле Дворца пионеров под мраморной лестницей, ведущей на второй этаж, дворцовая обслуга жарила и варила на переносной печке, и беспардонные запахи столовки сбивали с толку посетителей, густо наполняя небольшой особняк, по праву считавшийся самым красивым строением города Ханыгова. В его трудноопределимом архитектурном стиле чувствовались вкус и умение старинного мастера, сумевшего добиться, чтобы зимой толстые стены надёжно хранили тепло, летом – прохладу, каждая комната имела свой неповторимый колорит, а узкую лестницу оригинально украшали у основания высокие лампионы в стиле модерн .
Огромные старые деревья, разросшиеся вокруг здания в каком-то задумчивом тургеневском беспорядке, гармонично шумели под порывами сильного ветра, открывая среди своих спутанных ветвей вид на реку, текущую под окнами означенного заведения, под большими чистыми окнами, в которые свободно лился безмятежный свет ясного неба.
А после обеда для Дианы Гавриловны и вовсе совсем уж непонятно было куда девалось время: туда-сюда и пора идти после трудового дня домой.
Иногда директорша заглядывала для порядка в учебные кабинеты: имеются там в наличии дети ? что делают педагоги ? занимаются ли с детьми ? или байки травят, бегая из кабинета в кабинет, шушукая, смеясь, в то время, как их воспитанники болтаются, где придётся, и веселятся по своему усмотрению ?
Диана Гавриловна неусыпно следила за дворцовой жизнью, так же, как за сдачей в срок всей необходимой документации и наказанием нерадивых работников.
Она уходила после с такой пользой проведенного рабочего дня вполне спокойная и прекрасная, исполненная достоинства, торжественно увозимая вдаль на служебной машине директора завода, являвшегося шефским предприятием Ханыговского Дворца пионеров.

Живейшей радостью Дианы Гавриловны были еженедельные планёрки, когда подчинённые ей работники рассаживались за рядами столов в методкабинете, словно ученики, а она, возвышаясь впереди них, как Саваоф, перечисляла их грехи за минувший период: у Елены Андреевны, как обычно, было очень мало детей на занятиях, а однажды, она и вовсе была застукана без оных, читающая, как ни в чём ни бывало, какую-то книжонку в своей заставленной мольбертами изостудии. Ученики Ольги Даниловны шумели на весь коридор, мешая другим занятиям. А воспитанникам вечно жёлчной Нины Николаевны не из чего шить свои игрушки, потому что их педагог во время не позаботилась о материальной базе кружка.
При этом замечании Нина Николаевна брюзгливо взрывалась всякий раз, потому что обеспечивать кружок материальной базой являлось неотъемлемой обязанностью прекрасного руководства Дворца, которое ничуть себя этим не обременяло, а считало само собой разумеющимся, что подчинённые должны сами себе находить подножный корм, в результате чего такие руководители кружков, как упомянутая «Мягкая игрушка» вечно пребывали в жалком нищенском положении, рыская в поисках лоскутов чуть ли не по помойкам.
Диана Гавриловна с высоты своего места различала, как напрягались лица тех, кого она ставила на вид, и это её радовало: значит, осознали, приняли к сведению и её профессиональная деятельность достигла цели.
Затем, к ней вереницей подходили сдавать отчёты, планы и конспекты занятий, черновики сценариев,- всё то, что она ещё некоторое время пролистывала потом у себя в кабинете, особо не вникая, забывая обо всей этой дребедени, поглощённая думами о чём-то своём в то время, как успокоительный свет солнца лился в большие окна комнаты, телефон звонил время от времени и она долго говорила то с одной знакомой, то с другой, то с кем-то из вышестоящих чиновников, с кем она была в очень хороших отношениях, то с руководством гороно, с которым отношения были ещё лучше, а день, тем временем, стремительно летел к концу, обед забирал все мысли, после него не хотелось даже обойти своё маленькое царство: подняться наверх, где в комнате прикладных искусств жарко горела муфельная печь, закаляя глиняные фигурки, вылепленные маленькими девочками и мальчиками, и где сосредоточенная тишина царила в пространстве, напоминавшем музей с его рассохшимися прялками, расписными глечиками, картинками из соломы, сухих трав, листьев, с вышитыми рушниками, кустарными шкатулками, деревянными бусами, раскрашенными, как радуга, - всем тем ярким, самобытным творчеством, что за века научилось превращать быт в примитивную и трогательную сказку.
Не хотелось Диане Гавриловне в этот благодушный момент заглянуть и в фотокружок, чтобы посмотреть только отпечатанные фотографии: руководитель его относилась к оппозиционной группировке, портившей директорше пищеварение. А Ольга Давыдовна, бывало, даже пропускала занятия, назначенные в дальних школах, естественно пользуясь неконтролируемостью. Или опаздывала. Или же неукрощённые орды её фотолюбителей носились по Дворцу пионеров, заглядывая во все комнаты, хлопая дверями, скатываясь с крутой лестницы, и творя все те безобразия, что положено творить мальчишкам.
Диана Гавриловна терпела Ольгу Давыдовну только за одно её свойство: руководитель фотокружка была безотказным работником.
Нужно ли было для Дианы Гавриловны персонально запечатлеть в фото какое-нибудь событие – Ольга Даниловна приходила куда бы то ни было и выполняла всё, как положено. Если надо было, то часами печатала в кровавом свете своей фотолаборатории необходимое количество снимков. Прибывала со своим фотоаппаратом, жертвуя выходными, чтобы запечатлеть какое-нибудь памятное мероприятие в жизни Дворца пионеров, являясь, таким образом, персональным фотолетописцем означенного учреждения на протяжении многих лет, отпечаток которых можно проследить на страницах альбомов, которые заполнились благодаря вспышкам её аппарата, озарявшего дворцовые стены, как и сиянием её знаменитой лучезарной улыбки.
Но прекрасная директорша без раздражения не выносила простодушную Ольгу Даниловну за тесную дружбу с режиссёром театрального кружка Натальей Матвеевной и руководителем изостудии Еленой Андреевной, личностями крайне одиозными в её глазах. Вот уж в ком простодушия не было ни на грош, а очень много самоуверенности, если не сказать нахальства, внушавшего им держаться совершенно независимо в стенах руководимого ею учреждения, и составлявших вместе сильную ей оппозицию, с которой с каждым днём всё трудней становилось бороться.
Поэтому, если к вечеру у дверей Дворца пионеров её ждал автомобиль с очередным тонким ценителем красоты или же служебная «Волга» директора завода, её официального бессменного покровителя, готовые мгновенно унести в голубую даль, то Диана Гавриловна отбрасывала неприятные мысли и торопилась покинуть чудные своды Дворца пионеров, выплывая из них, как всегда, прекрасно одетая и обутая, неся, как орден, свою казённо-обязательную причёску, спокойная, произносящая фразы ничего не значащие, и больше всего на свете озабоченная только одним: как достать новомодную дорогую косметику, недавно появившуюся в закромах главного универмага Ханыгова и доступную только избранным.
...........
XIII

В зимний морозное утро тепло и тихо под милыми сводами Дворца пионеров там, где Клавдия Трофимовна, завхозный дух дома, в некотором роде его домовой, устроена на своём любимом месте у окна за столиком с телефоном. Тут же рядом её собеседница, Нина Николаевна, руководитель «Мягкой игрушки», по прозвищу «мягкая подружка». Обе настолько полные, что напоминают какие-то тюки из сложенных подушек.
Кипит чайник и чашки залиты душистым чаем; в вазочке - домашние пирожные, - ведь Клавдия Трофимовна хозяйка завидная. Она угощает Нину Николаевну и каждая говорит о своём сыне.
Как ни странно, эти сыновья разных матерей чем-то похожи друг на друга. Оба полненькие, лысоватенькие, без характера. Время от времени они появляются под пионерскими сводами, чтобы почтительно проведать своих матерей.
Сегодня подобных визитов не предвидится, поэтому Клавдия Трофимовна с Ниной Николаевной тет-а-тет вдвоём коротают утреннюю скуку.
Клавдия Трофимовна – устная сказительница ханыговской истории; спроси её про любого обывателя, и она вам сообщит в интересных подробностях кто с кем, откуда и куда, и зачем отбыл или прибыл, или переженился, или устроил скандал, или просто влип в какую-то гадкую историю.
Даже о тех временах, о которых Клавдия Трофимовна, казалось бы, не должна особо догадываться,- так как проживала совсем в других краях до ханыговского вселения,- она повествовала, словно, была их живой свидетельницей, а имена местных красоток, задиравших ноги со сцены в представлении с народными песнями и танцами для офицеров вермахта, когда Дворец пионеров вовсе не был дворцом, а «кабаре для оккупантов», Трофимовна цитировала наизусть, сопровождая нелестными комментариями типа: «а теперь эти дамы заделались образцовыми супругами и матерями».
В этот раз тематика разговора с «мягкой подружкой» была не менее жареной:
«И как послушаешь да посмотришь на всё это,- то только удивляешься: и это теперь называется «педагоги»! В палец штукатурки, юбки – короче некуда, а уж воображают о себе!.. А ведут себя как!.. Эта вот,- красавица писанная, - поджимает она губки и кивает в сторону, отмеченного печатью остракизма, кабинета,- цены себе не сложит. И когда замуж, наконец, выйдет ? Уж перебирает без конца и без краю !- Все плохие, она одна хорошая. И такая у-умная, преумная, да только её одну на собраниях разбирают. Мы, конечно, в художественных академиях не учились, но и нос так не дерём. Да и муж у нас всегда был и есть один. А у этих всяких-разных пальцев на руках и ногах у всего коллектива не хватит сосчитать…»
В это время телефонный звонок прерывает её негодующий монолог. Она берёт трубку:
«Вам кого? Елену Андреевну? Которую?»
«А, у вас их много?- парирует мужской голос на том конце провода.- Тогда- самую красивую».
«Это надо же – самую красивую!»- после разговора с телефонным остроумцем Клавдию Трофимовну душит то ли жирная одышка, то ли возмущение:
«Вот сказать бы ему, чтобы записывался на очередь, а список на дверях повесить,- вот как раз к будущей весне его черед и подойдёт».
И она продолжает развивать до бесконечности перед «мягкой подружкой» любимую тему, вспоминая в логической связи, конечно, и Наталью Матвеевну с Ольгой Давыдовной. Нужно иметь совсем немного воображения, чтобы ясно представить всё, о чём так задушевно и часто поминалось за чашкой душистого чая с домашними пирожными в избранном кругу дворцовой обслуги.
Поэтому Наталья Матвеевна с таким пониманием воспринимала воцаряющееся тотчас при её появлении демонстративное молчание в кружке «мягких подружек», оккупирующих самое уютное место у окна в сводчатом дворцовом холле.
И после каждой такой немой сцены она потом говорила подругам:
«И так сто лет пройдёт, и Бог знает когда мы уйдём из Дворца пионеров, а они всё ещё будут о нас говорить эти сто лет»…

А в этот миг Елена Андреевна открывает стеклянную дверь и входит в пространство, осенённое покровительством пионерских богов. На ней короткая шубка, высокие сапоги, а на голове затейливо повязан какой-то невероятный пёстрый тюрбан. Она вся сияет, здороваясь:
«Здравствуйте, Клавдия Трофимовна, здравствуйте, Нина Николаевна».
«А, Леночка, здравствуй,-сияющий завхоз, кажется, не может сдержать радости при её появлении,- Моя красавица, как поживаешь? Вижу, вижу, цветёшь, как маков цвет. А тут уже мальчики тебе звонят, никак не дождутся, телефон с утра обрывают. Буквально, за минуту до твоего прихода один спрашивал.- И неподражаемо-ласково тут же добродушно добавляет, - Заждались, соскучились,- как же,- день тебя не видели».
Елена Андреевна с удовольствием смеётся: «А, подождут!»…
Нина Николаевна тут же въедливо её допытывает: «А что это ты приходишь без Натальи Матвеевны? Где же Наталья Матвеевна?»
«Наталья Матвеевна?- весело переспрашивает руководительница юных художников.- Откуда же мне знать с утра, где Наталья Матвеевна? – и, громко смеясь, добавляет, - я же с ней не сплю!»
Беззаботная, она направляется в свой кабинет, чтобы переодеться и приготовиться к предстоящему выступлению.


Красный модельный костюм в талию, лодочки на тоненькой шпильке, маленькая чёрная шляпка и через плечо – шикарное боа из лисьей шкуры, вот и готово,- она Лиса Алиса. В дверь стучатся: «Елена Андреевна, на выход!»
Подхватив под руку своего партнёра- Кота Базилио,- он ниже её на полголовы, но зато во фраке, с бабочкой, в чёрных очках, в лакированных туфлях, а на груди табличка: «Слепой»,- пара взлетает на сцену.
Ах, эта песня из «Приключений Буратино»: таб-таб-таба-та-та,
Какое небо голубое,-
Мы не сторонники разбоя,
На дурака не нужен нож,
Ему с три короба наврёшь,-
И делай с ним, что хошь!
Вначале они проскакали по кругу в чём-то наподобие кадрили, и при этом контраст этой пары уже вызвал смех, а под конец танец превратился в безудержный канкан, во время которого Лиса Алиса крутила свой рыжий хвост, как заблагорассудится во все стороны.
Какое небо голубое!-
Мы не сторонники разбоя.
На хвастуна не нужен нож,
Ему немного подпоёшь,-
И делай с ним, что хошь!
Дети визжали от восторга; какой-то толстый родитель в углу прямо обливался слезами смеха.
Но это ещё было не всё: эти Лиса Алиса и Кот Базилио пришли в гости к детям, чтобы играть с ними. Они построили весь зал в ряды и Лиса пропела: «Дети, кто хочет конфет?» Все орут в ответ: «Я!»
«Итак, будьте внимательны: если я говорю: «конфеты», то вы делаете движение, которое я исполняю, если не говорю, то не делаете».
Лиса Алиса она такая хитрая, она нарочно запутывает игроков, делая движение, говоря при этом: «подымите руки», сама подымая, но не говоря при этом: «конфеты».
Некоторые дети послушно выполняют команды, но всё!- они проиграли, их обманули эти ловкие мошенники, Лиса Алиса и Кот Базилио, так же, как в своё время они обманули наивного Буратино, заставив посадить золотое дерево, а у них, – отняв в этот раз конфеты, которые уплывают из рук, и между редеющими рядами носится лысый сморчок с развевающимся хвостом фрака и гнусавит: «Конфеты мои!»
И вот совсем мало осталось участников этой разбойничьей игры, тех ещё, кто не поддался на козни хитрой-прехитрой, элегантной Лисы Алисы, что смотрит нежно и коварно своими длинными глазами, предупреждая: «И вот ваша последняя попытка, внимательно слушайте: присесть!», и сама при этом приседает, но не говорит: «конфеты», и ещё несколько обескураженных ребятишек в проигрыше; маленький мальчик чуть не плачет. «Не плачь!- мурлычет она, наклонившись к его уху,- я съем эти конфеты за твоё здоровье. Вместе с Базилио, конечно.»
Под конец остались самые стойкие. Лиса Алиса ускоряет темп; она наклоняется, выпрямляется, приседает, говорит и не говорит «конфеты», а самая сильная и уверенная девочка следует за ней во всём, как автомат, выполняющий гимнастику, оставаясь одна, обойдя соперников и выигрывая под шквал аплодисментов.
Это бесспорная победа. Кот Базилио скачет по залу с криком: «Ура победительнице!» Каждому ребёнку хочется потрогать его фрак, рассмотреть круглые очки, бабочку, у всех такое чувство, что живым выпрыгнул из сказки всем известный персонаж, и после вступительного танца, так разогревшего зал, его подлинность является неоспоримой.
«Кот Базилио, Лиса Алиса, дед Мороз, Снегурочка!»- кричат дети.
Теперь они легко танцуют в общем кругу вместе со сказочными героями, и поют, и рассказывают без запинки стихи, а затее принимают заветный кулёк с подарками, и весело скачут, счастливые и свободные, как у себя дома, вокруг огромной, замечательной, пахучей и нарядной ёлки.
«А на прощанье – «танец маленьких утят»,- и дети, которые, может, никогда в жизни не осмелились бы даже повернуться под музыку, опасаясь насмешек сверстников, как самые неловкие, теперь откалывают такие коленца, чвякают пальцами рук в такт со всеми, визжат и веселятся в полном восторге, чувствуя, что они в самом деле маленькие утята, танцующие на королевском балу, где все равны, все – подданные, а есть лишь один повелитель,- Дед Мороз.
Но вот он поправляет шапку, берёт пустой мешок и стучит посохом: «Прощайте, дети! С Новым годом!»
Синий занавес с серебряными звёздами падает за его спиной. Лишь ёлка перемигивается цветными огнями и долго, ещё долго звучит вслед весёлая музыка.


XIV

X!V
И какая может быть усталость после триумфа, когда силы не только не иссякли, но прибывают.
Снять только мех с плеча и вытереть пот, размазывающий косметику.
Как рота солдат, строящаяся в считанные мгновения, компания собирается к третьему акту представления, что продолжится в месте, недоступном для маленьких мальчиков и девочек с конфетными кульками.
Только и слышится: «Наташа, ты готова?»
«Ленка, туфли взяла?»
«Позови Ольгу».
«Уже идёт».
«Липранди с нами?»
Все носятся , как угорелые. Зал пуст, тёмен, осыпан конфетти, брошен, как пепелище. Лишь безотказный Дмитрий Иванович аккуратно сматывает шнуры, отключает аппаратуру, педантично приводит в порядок своё радиотехническое хозяйство.
«Дмитрий Иванович, а вы?»- восклицает Наталья Матвеевна.
Дмитрий Иванович что-то бормочет, отнекивается, оправдывается: «Не могу, поздно; жена ждёт,.. вот велела кефир купить…», - он показывает сумку с бутылкой.
«Дмитрий Иванович, какой кефир?! Новый год ведь! Никаких возражений!»
Да он и сам рад, просто ему хочется, чтобы его поуговаривали. Наталья Матвеевна, маленькая, золотоволосая, зеленоглазая, берёт его под руку с левой стороны и хорошо поставленным голосом декламатора театрального кружка начинает логично доказывать необходимость его присутствия на продолжении праздничного вечера.
Стройно высящаяся выше на полголовы с другой стороны Елена Андреевна, дёргает Дмитрия Ивановича за правый рукав и начинает капризно тянуть:
«Дмитрий Иванович! Ну, что такое? Вы же знаете, как нам нужен там мужчина. Берите свой кефир и своего друга, мы сейчас отправляемся».
И они отправляются, они несутся, не переставая стрекотать, по пути перескакивая с его левой стороны на правую, то, наоборот, с правой на левую, меняясь местами. Тащат его в фойе ресторана, помогают снять пальто, кашне, шапку, а кефир он забирает с собой в зал.
И вот снова музыка, сигаретный чад и одурение от шампанского. Дмитрий Иванович вместе со своим другом, случайно оказавшимся на утреннике,- таким же невысоким порядочным, скромным, очень похожим на своего приятеля, только лишь без маленькой дмитриеивановичной лысинки,- усажены и согреты улыбками посреди цветника своих бойких коллег.
Несколько раз в продолжение вечера Дмитрий Иванович вспоминал, что под столом стоит кефир, который ждёт дома жена, дама властная, резонная и серьёзная. Но если бы он решился хотя бы заикнуться, почему кефир не доставлен вовремя, почему его костюм помят, как изжёванный, и осыпан конфетти, почему в его карманах ни гроша, а он явился так поздно и в таком виде, что даже его двоюродная сестра, случайно заставшая сцену долгожданной встречи супругов, ещё долго будет вспоминать, как за 40 лет, что она знает Дмитрия Ивановича, она никогда не видела его в таком состоянии, то есть, таким пьяным.
Или, если бы кто нашёлся в этот миг рассказать супруге нашего Дмитрия Ивановича, где, в каком злачном месте, в каком кабаке её муж растратил всё до копейки, заказывая любимые песни для своих неотразимых сослуживиц, а кефир и вовсе забыл под столом означенного заведения, оставив, таким образом, своих любимых чад без блинов,- если бы кто смог поведать об этом его супруге,- то, боюсь, проклятия, которые бы она изрекла в этот страшный момент, много испортили бы будущности танцующих сирен.
Но, к счастью, жена узнала все перипетии злополучного вечера с кефиром гораздо позже, когда накал её гнева несколько утих; узнала, потому что не узнать что-либо происходящее в Ханыгове, было невозможно, тем паче, если Дворец пионеров проводит выездную сессию своих мероприятий за стенами учреждения.


XV
Новогодние праздники – это мечта, новогодние праздники – это сказка. Это целая обойма утренников, дискотек для старшеклассников, выставок, модельных показов, всяких-разных «полей чудес».
Но в то же время, это также подведение итогов полугодия, обмен опытом с иногородними коллегами, показательные конференции для педагогов школ города.
Как никогда, директор Ханыговского Дворца пионеров строга, властна и зорка: кадры меняются, одни уходят за другими; не успели поставить штемпель в трудовой книжке, как она уже является, словно разочарованная жена на развод, и бубнит: «Примите заявление».
Туда им и дорога ! Жалеть не за кем ! Они друг друга стоят. Никто не оправдывает доверия.
Вот, например, недавняя секретарша. Уж как привечала Диана Гавриловна эту улыбчивую стрекотушку, как одаряла своим заботливым вниманием. Дошло до того, что даже преподнесла ей букет ко дню рождения. И группу имела Наденька в прибавку к секретарской зарплате, занимаясь с детьми вязанием. И что же ? – Всё равно, столь обласканная, не удержалась, чтобы не сделать пакость.
Попросила её как-то Диана Гавриловна связать перчатки для мужа завгороно. Тот уезжал срочно в отпуск и перчатки нужно было представить в срок. Как оправдывалась впоследствии Наденька, что она работала всю ночь, а на взгляд Дианы Гавриловны сделала кое-как, небрежно, просто, без узора…
Взяла в руки директорша, принесённые утром бледной подчинённой, скромные перчатки, покрутила их и в досаде процедила: «Хорошо. Идите».
Ведь думала чем-то порадовать свою непосредственную начальницу, мечтала преподнести её мужу что-то яркое, модное, изящное, - умеют же они делать, когда хотят!- и что же!- перед ней пара поспешно вывязанных, обыкновенных, наподобие рабочих, перчаток.
После этого случая Диана Гавриловна не могла видеть лица Наденьки без испорченного настроения. Она больше не заходила к той в кабинет, всё суше с ней здоровалась, а Наденька, словно, увядала, тускнела и смех её стал звучать глуше. Однажды, как-то незаметно, она уволилась. Какие уж тут сожаления! – Диана Гавриловна даже вздохнула свободней.

Во время каникул, бывало, кто-то из руководителей кружков отправлялся проведать о житье-бытье других дворцов пионеров; разумеется, не Бог весть каких,- не из миллионных городов,- а из городков, подобных размерами Ханыгову.
Возвращался такой руководитель из подобной творческой поездки, и так и сыпал идеями.
И вот однажды во время некой замороженной планёрки такая опьянённая энтузиазмом подчинённая в ответ на любезное предложение директрисы откровенно поведала:
«Дворец пионеров там хуже нашего. Скажу прямо: наш –это настоящий дворец, а тамошний - обыкновенное здание. Но директоршу я просто не узнала: одета, как все прочие педагоги, так, что даже подумала: не уборщица ли какая? Но она знает всех воспитанников детского учреждения наперечёт, всех зовёт по именам, знает, кто из какого кружка и сколько времени там занимается».
Это было слишком даже для Дианы Гавриловны!
Ухоженная и прекрасная, она поднялась во весь рост перед восседающими перед ней в методкабинете педагогами:
«Спасибо, Светлана Николаевна, за ваш интересный рассказ. Вы очень интересно поделились опытом. Думаю, что вы с пользой его используете впоследствии, потому что в настоящее время ваш кружок хромает среди наихудших. Действительно, одна надежда для вас на этот опыт, -а то хоть закрывай ваш кружок. Я, конечно, очень сожалею, что не похожа на уборщицу, но всё-таки изо всех сил стремлюсь, чтобы наш Дворец пионеров занял достойное место в областных соревнованиях. К чему и вас призываю. А если кто из руководителей будет показывать недостойные результаты, то,- она выразительно взглянула на Светлану Николаевну,- ему, конечно, стоит задуматься: соответствует ли он занимаемой должности?»
Светлана Николаевна тихо заплакала: слёзы обиды мелко заструились между пальцув рук, которыми она закрыла лицо. При этом Наталья Матвеевна, Елена Андреевна, Ольга Давыдовна громко запротестовали в защиту бедной Светланы Николаевны.
Они всегда так: не столько работают, сколько подрывают директорский авторитет. Стоит сделать им замечание, - всегда найдут отговорку, начнёшь разбирать недостатки одной, - в ответ накидывается вся стая. Не всем работникам они нравятся. Однажды на общем собрании их так прямо и спросили: «Почему вы противопоставляете себя коллективу? Наталья Матвеевна, Елена Андреевна, почему вы так дружите?»
А с них всё, как с гуся вода. Что-то они там делают, но ни одной почётной грамоты. Зато всегда дерзко умеют ответить.
Как-то на каком-то совещании, когда Диана Гавриловна торжественно зачитывала священные директивы, привезённые накануне из областных верхов, призывая руководителей, как это предписывало начальство, неуклонно повышать свой интеллектуальный уровень, Елена Андреевна беспардонно прервала достойную речь своей директорши:
«Простите, но как его измерить, этот интеллектуальный уровень?.. Говорят, одним из признаков интеллигентного человека является знание наизусть любимых стихов… Может, попробуем этот метод использовать, как критерий, если уж зашла об этом речь… Давайте, читать прямо сейчас, по очереди, по кругу!..»
В замешательстве от такой невиданной наглости, Диана Гавриловна не нашлась, что ответить в данный момент, но, призвав после минутного остолбенения подчинённых к порядку, она продолжила монументальное чтение наставлений по работе Дворца пионеров с обязательным выполнением, перевыполнением, рапортованием и контролем сверху донизу.


XV!
Дворец пионеров – это дворец. А значит, чистота повсюду идеальная, паркет блестит, окна невообразимой прозрачности, пыль стёрта с мельчайших деталей и кабинеты приведены образцово-показательное состояние: сегодня ждут гостей, ханыговский Дворец пионеров проводит областную конференцию по обмену опытом.
Ряды стульев в актовом зале выравнены в линеечку, вестибюль заставлен выставочными столами, на которых все объекты – в народном стиле,- то есть, глечики, глиняные свистульки, вышитые рушники, орнаменты из соломки, сухих трав, куклы в национальных костюмах…
Одна дворцовая стена увешана картинами изостудии. Это какая-то сплошная салатно-лиловая радость в виде солнечных восходов, сияющих лугов, в окружении ярких лесов, пёстрых букетов, сверкающих речек с купающимися пионерами.
Руководители выстроились напротив входных дверей скромно-торжественным полукругом. Впереди всех Диана Гавриловна с хлебом-солью. Областной автобус тормозит у дворцового входа. Из него выпрыгивают гости навстречу вспышкам фотосьёмки Ольги Давыдовны.
Вот появляется первая: она низенькая, толстенькая, пальто стоит на ней колом, на голове такая шляпа!- что это даже заставило несколько задуматься Елену Андреевну, которая отвела глаза и постаралась не смеяться.
Первая толстенькая,- самая главная,- она принимает хлеб-соль от Дианы Гавриловны и показательно трижды с ней целуется.
Следом являются остальные приглашённые: за толстенькой коротышкой следует коротышка чуть повыше и потолще, за ней ещё одна в чём-то ярко-розовом, что открывается после снятого в вестибюле пальто, и что обозначается, как некое эксцентричное платье с жабо.
Затем ярко-розовая с жабо смешалась с сонмом областных подруг, которые дружно двинулись в паркетную глубину Дворца пионеров.
Под стеной, представляющей паноптикум мертвенно-бледных масок пионеров-героев размером в две человеческие головы, выступавших барельефно, и с носами кое-где зачернёнными непочтительными воспитанниками, что несколько напоминало незабвенного Буратино, сунувшего нос в чернильницу, работники ханыговского детучреждения образовали живой коридор в направлении актового зала и с милыми улыбками изображали какие-то приветственные восклицания.
Гостьи со стадным топотом вошли в зал, и тут же загремел детский хор в праздничной щедровке. Это приятно порадовало прибывших, они расселись по местам, шумно отодвигая стулья, потому что проникнуть в узкие проходы им было неловко: одна была толще другой.
И завертелась механически отлаженная карусель дворцового мероприятия: за песенным коллективом на сцену выпрыгнули в гопаке танцоры хореографического; не успели они слететь со ступенек эстрады, как занавес дёрнулся, раздвинулся, представив маленькую декорацию «Ночи перед Рождеством», и затем подростки, загримированные, как взрослые актёры, так подбоченивались, так крутили клееный ус, так старались шутить грубыми голосами, что вызвали шквал аплодисментов у бегемотих.
Чтец таращил глаза и нараспев подвывал в декламации новогодних поздравлений; балерина умирала в «Лебеде»; авиакружок запускал планер в облёт зала, а у слоних уже давно слипались глаза, они вертели головами, потели, напряжённо откидываясь на стульях, и начинали переговариваться, заглушая актёров.
И только под конец они несколько замерли, когда приподнято-радостно запел фольклорный ансамбль педагогов: в белоснежных кофтах, в цветастых юбках, светло глядя на розовые, малиновые и бордовые складки многочисленных подбородков дорогих гостей, дворцовый коллектив исполнил старинную песню о любовной тоске, о надежде на счастье, что опадает, как листья дикого тёрна, в манере «a capella», и Алевтина Фёдоровна, готовившая певцов к выступлению и слышавшая песню много раз, заслушалась, забыв обо всём на свете, опёршись на свой молчащий баян.
Гостей разморило окончательно. И когда им предложили пообщаться, высказаться о впечатлениях, и поделиться успехами в своей работе, то они только тупо смотрели на стоявшую на сцене конферировавшую Наталью Матвеевну, и вид у них был такой, словно, их только что разбудили и заставили делать гимнастику.
И тогда выскочившая тотчас в повисшую паузу Людмила Степановна, широко разведя руки, пропела:
«Дорогие гости, просим вас к столу. Мы представили наше выступление в народном стиле, и в народном стиле воспитанники кулинарного кружка приготовили для вас обед. Надеюсь, вы будете довольны и – приятного аппетита!»

Может быть, у какой-нибудь красавицы как-то необыкновенно оживится взор при виде драгоценных украшений или несравненных нарядов, но, скорей всего, её радость ровно ничего не будет стоить в сравнении с тем счастьем, что засверкало в глазах представительниц славной интеллигенции, приглашённых на ханыговский слёт по обмену опытом.
Опыт был и им обменялись. Все достойно оценили приготовленные вареники со сметаной и шкварками. Все обменялись довольными замечаниями, все рассказали друг другу, что, как, когда и в каких обстоятельствах готовится у них на кухне. Рецепты приготовления самых хрустящих огурчиков, самой лучшей домашней буженины, а также, синеньких по-грузински так и сыпались.
Слонихи проснулись, оживились, стали симпатичны. Дама в розовом капнула соусом на своё дикое жабо: смех был всеобщим, таким весёлым и непринуждённым.
Чтобы сделать атмосферу ещё более тёплой, Дмитрий Иванович включил музыку, которая здесь звучала безупречно, не то, что в ресторане, где нечётко слышно и часто фальшивят. Бегемотихам трудно было что-то воспринять, точнее, музыки они просто не заметили. Не то, что наши героини, которые переглянулись и вздохнули:
«Жаль, здесь нельзя танцевать».
«А так хочется!»
Стулья одни за другими стали отодвигаться окорокоподобными ногами.
Ещё более пунцовые, чем во время концерта, заезжие педагоги окружили сладко улыбающуюся и распираемую гордостью Диану Гавриловну, чтобы что-то промычать, или изречь, или дать понять какими-то краткими звуками или маханьем рук: опыт был что надо!
..............
Восьмого марта нескончаемо длится день жертвоприношений.
Телефон звонит исступлённо. Трофимовна грузной лодочкой снуёт туда-сюда и ласково отвечает на звонки:
"Елена Андреевна! Позовите Елену Андреевну! Наталья Матвеевна? О
на где-то в актовом зале. Передайте: ей звонят. Ольга Давыдовна, срочно к телефону!"
Ольге Давыдовне не только звонят, но к ней и тотчас являются: поклонник Митюша в полном антураже - в левой руке цветы, в правой - шампанское. Крепкий бычок с печальными тёмными бычьими глазами. Ольга его терпеть не может, поэтому он поит шампанским не только её, но и всю компанию.
В этот раз Ольга ускользнула в самый последний момент. С горьким видом Митюша складывает приношения на столе в методкабинете и начинает изливать душу надрывающей исповедью перед случайно настигнутой Еленой Андреевной :
"Ты представляешь, какая подлая: сказала, что муж в больнице со сломанной ногой,-(а у Ольги Давыдовны в это время был законный муж),- и она отвертелась, что сидит возле мужа. Звоню домой - а муж дома, и нога целая! Это же надо такое выдумать!!!"
Несмотря на драматичность ситуации и необходимость изобретать для Ольги алиби, Елена Андреевна смешивает все карты и смеётся так, что, кажется, её смех проламывает лепной потолок второго этажа.

Митюша возник, как обычно, из ничего, прилепившись и не вспомнить в каком эпизоде к нашим пионерским героиням.
Как всегда, по заведенному порядку Митюша инициировался сначала в ресторане, а затем в гостях у Елены Андреевны.
Полная в бёдрах и пышная в груди, с румянцем во всю щеку, цветущая, как май, сияющая своей знаменитой лучезарной улыбкой, Олечка под руку с Митюшей явилась в точно назначенное время. Всё шло, как заведено: пили шампанское, закусывая конфетами, курили дорогие сигареты, смеялись, гремела музыка и танцевали до упаду. Напоследок Елена Андреевна изображала свой кабаретный танец, -это чтоб позолотить пилюлю,- и что означало: вечер окончен, пора и честь знать.
Митюша аккуратно закрыл коробку с оставшимися несколькими конфетами и сунул её в "дипломат", затем попрощался с хозяйкой и отбыл.
Елена и Наталья долго ещё вспоминали, обсмеивая, как он забирает эту злополучную коробку.
Ольга возненавидела своего поклонника. Мужа она не любила меньше. Муж пил и дрался, выпивши. Митюша не пил, не курил, тратил все деньги на "Лёлю", как он её звал, а она ненавидела даже это имя.
Митюша встречал, провожал, обожал и дарил, а Ольга терпеть его не могла, убегала при первой возможности, уезжала с подругами в ресторан, топтала, в общем, влюблённого ногами как попало, а Митюша уговаривал не только Ольгу, но и её подруг, чтобы Ольга бросила мужа и выходила за него, Митюшу, замуж.
А Ольга и мужа уже давно бросила, но и Митюшу плохо переносила.
Уже много времени спустя, когда Ольга уехала на край света, оставив и мужа,а с ним и квартиру , Митюша, говорят, даже познакомился и подружился ним.
Одним летним утром, спустя много времени, переходя улицу по полосатым линиям, Елена Андреевна как-то столкнулась со знакомой личностью. И тут же, на переходе, Митюша опять заговорил об Ольге, куда она уехала и что с ней, и в его глазах грустного бычка,- по происшествии стольких лет,- Елена вновь увидела то же море неизбывной тоски, которая и теперь заставляла его с надрывом повторять:"Я знаю, что она снова вышла замуж!"

6
Не природные бури сотрясали время от времени Дворец пионеров.
Казалось бы, какое дело пионерской организации до склочных страстей и неуправляемых эмоций женского коллектива, призванного быть мудрым наставником подрастающего поколения? Но периодические встряски разрушали привычную круговерть праздников, занятий и ответсвенных мероприятий, являя собой некое малое подобие природных катаклизмов и забирая энергию для разборки очередного проишествия.
Взять хотя бы знаменитую историю Хрюниной и методиста Косоножкиной. Историю поистине детективную!
Хрюнина, которая, в общем, являлась уменьшенной копией Ларисы Прокловны, с теми же очками, уродливостью и суконной манерой речи, правда, не до конца укомплектованной невообразимой хитростью и коварством последней. Но случай противопоставил их настолько, что конфликт перерос в открытую ссору с расследованием дела, обвинениями и громогласными обличениями перед всем чинно рассевшимся для планёрки двоцовым коллективом.
Как-то Лариса Прокловна, не найдя в ящике своего стола каких-то крайне необходимых бумаг, впала в отчаяние, и тут же запальчиво обвинила находившуюся рядом Хрюнину в краже ценной документации. Единственным предлогом для столь серьёзного обвинения стало временное присутствие Хрюниной в методическом кабинете. Что было, конечно, поразительно с точки зрения аргументации!
Но, как ни странно, оперируя этим аргументом, Ларисе Прокловне удалось довести Хрюнину до такого состояния, что та ответила контрударом: в своей защитной речи пострадавшая сторона обозвала Косоножкину "мелкой склочницей", горько посетовав при этом, что в своё время Лариса Прокловна являлась для неё образцом педагога.
Как могла Лариса Прокловна для кого-нибудь быть каким-либо образцом явилось для нашей троицы настоящим открытием, о чём они прослушали с открытыми в изумлении ртами, потому что иначе, как под именем "жёлтого скорпиона" Лариса Прокловна не фигурировала в дворцовых кулуарах.
Но нашим подругам стало жалко их коллегу Хрюнину, такую одинокую в своём сопротивлении, такую смешную в подражании коварному методисту и такую оклеветанную, поэтому, протестуя, они дружно встали на её защиту:
"Вы не имеете права, Лариса Прокловна! И что это за доказательство- в методкабинет заходят все, кому не лень."
Но так как Диана Гавриловна была на стороне своей "протеже", то никакие логические доводы не имели веса против правоты тех, кто имеет высшее, т.е. директорское, право.
Хрюнина громко возмущалась, сопротивлялась, но её не слушали, точно так же, как и тех, кто встал на её защиту. В конце концов, ей пришлось подать на увольнение и она ушла.

А методистские документы через какое-то время нашлись.
То ли забывчивая Лариса Прокловна сунула их куда-то, куда и сама забыла, то ли кто-то их машинально переложил на место, то ли, вообще, совершилась некая невероятная материализация, но Косоножкина объявила об этом факте походя и спокойно,уже после ухода Хрюниной, не проявляя ни малейшего удивления по этому поводу, а только заметив, что, мол,- слава Богу!- документы нашлись.
Возможно, отважная Хрюнина ночью, вооружившись фонарём и отмычками, подбросила бумаги в ящик? Или, с невинным видом посещая подруг Во Дворце пионеров, незаметно сделала то же самое? Или же, подкупив, попросив, уговорив кого-либо, достигла своей цели таким образом- кто знает? Точно так же, изобретя невиданные для законности аргументы, Лариса Прокловна сумела столь ловко обелить себя, если, конечно, возможно сделать, наконец, белоснежным "жёлтого скорпиона".

7

История эта произошла походя, потому что постоянно некие катаклизмы сотрясали почву под ногами дворцовых работников.
Да и как могли смешаться и стать однородными столь разные представители ханыговской педагогики: с одной стороны, дерзкие, резвые и неудержимиые на язык, а с другой,- те, кто скромен, сдержан и полон всяческого уважения к начальству?
Начальство всегда имело слух отверстым для тех, кто не приходил к нему, как к богам, с пустыми руками.
Перл журналистики Танечка Г., по мнению знатоков считавшаяся красавицей, за свой модельный рост и кукольное личико, настолько возлюбила Диану Гавриловну, что в каждый праздник являлась в директорский кабинет, скромно утаивая за спиной очередное приношение.
Её встречало смущённое щебетание и ласковое отнекивание руководящей красавицы.
Зато после таких визитов и нужды в работе Танечки Г. всегда учитывались: Совкова правила корявые статьи её стенгазет и сбивалась с ног, рыская по Дворцу пионеров в поисках кого-нибудь, кто бы мог красочно оформить заголовок. к руководителю изостудии после первого раза, после того, как она так иронично возводила глаза и фыркала:"Вот взяли журналиста этого неграмотного, - пусть она и рисует!"- после такой отповеди к художнице нечего было и соваться.
Не нравилось ни Танечке Г., ни Диане Гавриловне такая позиция, но достать какой-либо каверзой трёх наших героинь они не могли: слишком те были спаяны, слишком дружны и дружно восставали на любого агрессора все вместе.

Оставалось только вымещать накопленное раздражение на ком-либо незначащем и одиноком, типа бедной Татьяны Петровны Бовдур, которая, воистину, представилась козлом отпущения для всех значимых, и даже не очень, фигур Ханыговского Дворца пионеров.
Приземистая, некрасивая и неловкая, начитанная и немного странная, Татьяна Петровна барахталась одиноко в своём кружке вязания, как пропащая муха в паучьих сетях, не зная, как ладу дать с отсутствием материальных средств и составлением комплекта воспитанников.
Если на планёрке ставили на вид незначительное количество детей на занятиях - это была несчастная Бовдур, если кому-то влепляли выговор с занесением в личное дело за проваленную- по причине отсутсвия средств,- выставку,-это, конечно была, как всегда Бовдур, которая в таком случае смиренно выдерживала все громы и молнии. Если инспектор гороно после проверки работы Дворца пионеров считал нужным найти какое-либо образцово-показательное упущение только лишь для того, чтобы проявить свою деятельность, то в заключительном его докладе всегда упоминались недостатки работы кружка Бовдур, которая от этих потрясений только втягивала голову в плечи, старалась изо всех сил, но всё у неё шло наперекосяк.
Даже длинноногая Танечка Г., бесцеремонно оккупировавшая её кабинет в те часы, когда на занятиях по журналистике не предвидилось ни одного человека, занималась тем, что с видом превосходства рассуждала о пригодности к чему-либо высшего образования, заканчивая свои сентенции убийственным аргументом, мол, за деньги она себе любой диплом купит.
И эта смиренная и забитая Бовдур нашлась, наконец, что ответить нахальной гостье в своём затоптанном унижении:
"Да,это правда, за деньги многое можно купить, но главного всё-таки не купишь: здоровья, например, или уважения. Да и знаний, в отличие от диплома, тоже не купишь".

И вот такие постоянные трения никоим образом не могли привести к общему миру и согласию коллектива, на что с таким рвением устремлялись все упования Дианы Гавриловны и к чему она призывала почти на каждой планёрке.
И только незабвенная Алевтина Фёдоровна, окружённая своими буйными фольклорными воспитанниками, казалось, была в стороне от любых разногласий.
Сказывалась ли её вечная занятость работой или ещё более домашними делами, где не последнюю роль играла тирания идиотической свекрови, или же, вообще, это было свойство её характера, но Алевтина Фёдоровна оставалась со всеми в прекрасных отношениях, не делая различия между правыми и виноватыми, добрыми и злыми, угнетёнными и угнетающими, неизменно называя каждого по имени-отчеству и на "вы", улыбаясь своей незабываемой улыбкой, встречала ли она кого-либо на улице, входил ли кто-то во Дворец пионеров или играла, приклонив в энтузиазме голову к своему баяну, подбодряя кружковцев и подхватывая с ними припев этой чарующей бесхитростной песенки про самовары-чайнички, про то, как они пыхтят, про их крышечки, и про всё такое прочее: незатейливое, задорное, пионерское, что легко запоминалось и легко пелось в любых условиях,- целым залом, или целым летним лагерем, или целым сбором у пионерского костра.
А этот костёр из сложенных конусом досок, предварительно облитых соляркой, который долго горит в уже подступивших сумерках ясного мая, и дети, наигравшись досыта в бурные игры,сидят теперь вокруг него на траве, и с удовольствием горланят почти речитатив разных простеньких песенок, что разучивает и поёт с ними Алевтина Фёдоровна, подыгрывая на своём неутомимо-вечном баяне.
День, как костёр, догорает, а песенка про самовары-чайнички легко слетает в небеса.
Приезжают пожарные на красной машине, чтобы, как положено по инструкции, потушить костёр. Воды в машине- кот наплакал; молодой подвыпивший красавец молодцевато наводит шланг на пепелище, но труба выдаёт совсем ничего, а затем из неё вырывается какое-то клокотание, что вызывает неудержимое веселье среди пионеров.
Под насмешки юного поколения над бравыми пожарными праздник заканчивается.
Но пошатывающийся красавец ничуть не унывает от этой травмы самолюбия: на своей красной машине он увозит трёх пионерских богинь и в гостях у Елены Андреевны начинает рассуждать о качестве пожаров, достоинствах их команды, закусывая принесённую водку мятными конфетами.
А Елена, Наталья и Ольга хохочут при этом во всё горло, и вовсе не от его остроумной речи, о чём тому и невдомек, а от того, что они еле выговаривают от смеха при этом:"На чём мы только ни катались, единственно чего для экзотики нам не хватало- это красной машины!"
...................


Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка