Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Melo4 - Поезд 
   
Жанр: Проза: Рассказ
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0   Посещений: 1982
Дата публикации: 3.6.2006

Первая моя публикация в интернете, хотеллось бы услышать что-нибудь об этом.

В Омске ко мне подсели женщина с мальчиком, и моему ненамеренному затворничеству пришёл конец. Я был рад, что будет с кем поговорить и это как-то скрасит длинные дни жизни в поезде.

В купе постучались. Вырванный из полудрёмы, я сначала подумал, что это продолжение сна, но тут же вернулся в реальность. Поезд стоял, солнце било в окно, а по перрону распределилась толпа с чемоданами, сумками, рюкзаками и прочей ручной кладью. То и дело можно было увидеть снующих туда сюда привокзальных торговцев, бойко расхваливающих свой товар и не менее бойко продающих его.
Почему-то мне в голову пришла мысль, что за дверью одна из этих торговок, так как на долгих стоянках они ходят по поезду и предлагают купить что-нибудь. Ассортимент их широк и по их словам каждая вещь будет неотъемлемым атрибутом вашего пути. На столе до сих пор лежал копчёный лосось, как живое напоминание о недавнем их присутствии. Я подумывал о том, чтобы приобрести ещё пива, и очень надеялся на долгой стоянке сходить в местный ларёк, а тут проспал. Когда я открывал дверь, больше всего мне хотелось увидеть именно продавца пива, но, увы.
Я прислушался: галдёж за дверью стоял не хуже, чем на улице, топот ног и удары сумок о стену только всё усугубляли. Стук повторился, я открыл дверь.
Передо мной оказалось загорелое сухое лицо женщины, которое выражало такое недовольство, что казалось она сейчас скажет: «Какого чёрта, ты, самодовольный небритый придурок ещё до сих пор стоишь у меня перед носом, а не поможешь расставить чемоданы или, хотя бы не свалишь с дороги!» Я отстранился, сел на своё место и принялся разглядывать будущих временных сожителей.
Чёрные до плеч, вьющиеся волосы были забраны в хвостик, такие же чёрные глаза зыркали по сторонам в поисках места для чемоданов. Бронзовые мускулистые руки, видимо, тяжёлая работа была им привычна, активно работали тяговыми механизмами. На ней были слегка потёртые джинсовые шорты и футболка, на ногах – кроссовки - этим она смахивала на уличную торговку. Не хватало только сумки на поясе и старой такой поролоновой кепки.
- Где у вас тут не занято? – без всяких предисловий начала мамаша, потянувшись к сидению, чтобы поднять крышку. Хорошее начало знакомства.
- Да-да, и верх тоже свободен, - механически ответил я, переводя взгляд на мальчика. Высокий, ещё не раздавшийся в плечах и такой же чёрный, он во всём был похож на мать. На вид ему было лет десять. Как раз таки на его голове красовалась та самая поролоновая кепка с надписью Шарлотта Хорнетс, которой так не хватало матери. В руках он держал электронную игрушку, тетрис, и книжку о приключениях славного парня Гарри Поттера. О какой культуре можно говорить в будущем, если ребёнку захламляют мозги этой писаниной, - подумалось мне невзначай. За спиной, в предвкушении сутулости мальчик носил рюкзак, чем-то забитый до отказа. Славненькие соседи, - решил я, - по крайней мере не надо беспокоиться, что они что-то сопрут из моих вещей.
- Ну, чего встал, рот разинув? Давай, помогай, - это относилось к мальчику, но я тоже поднялся и предложил свои услуги в размещении.
- Куда вы его так нагружаете, давайте я всё поставлю.
- А? – оглянулась мамаша, и тут же повалилась на меня от резкого толчка – поезд тронулся.

После сна и такого неожиданного прибавления я решил проветриться в коридоре, чтобы дать людям нормально разместиться. Прогулявшись в противоположный конец вагона, я пристроился в тамбуре и закурил. Соседи это хорошо, правда предстояло найти с ними общий язык. Вот только при нервозности мамаши я не совсем рассчитывал на спокойную жизнь.
- Привет, Павел Петрович, - прервала мои размышления проводница Оля, переведя их в совершенно другое русло.
- Привет, красавица. Куда следуешь?
- В купе. Надо вашим подселенным бельё постельное выдать, билетики проверить.
- Ты смотри получше выбирай. А куда они едут?
- А вот мы и узнаем.
Она улыбнулась и пошла дальше своей лёгкой походкой, даже мчащийся поезд не мог её пошатнуть. Я посмотрел пару секунд ей вслед и двинулся за ней:
- Я помогу!
Оля ещё раз улыбнулась и открыла купе.
Быстро найдя два комплекта белья, положила мне их в руки и, взяв журнал проводника, повлекла меня за собой.

С Оленькой мы познакомились совершенно банально. Это произошло в первый день пути.
Не думал, что в купе буду жить один с самого начала. С одной стороны, люблю компанию, а с другой – в некоторых случаях лучше одному. Подселили бы грудничка, так и не спал бы вообще.
Так или иначе, разместившись в купе, я решил навести контакты хоть с кем-нибудь, раз уж нет соседей. Дело это оказалось простое в силу моей привычки курить и некоторой общительности; не скажу, что я открытый человек. Познакомился я с Васькой-слесарем, который ехал в Москву на заработки. Хороший такой, добродушный мужик оказался, понимающий. С соседями ему повезло – все работяги, простой такой народ, с простыми требованиями; оттого в первый же день они решили отметить знакомство. Меня пригласили, я пришёл.
С трудом вырвался покурить в тамбур, где посвежее, так как они курили в купе, кроме того стало душно. Почти ничего не соображая, я вышел и, еле держась на ногах, ухватился за окно. Пока стоял, услышал странные звуки за дверью в другой вагон. Сначала я не принял это во внимание, наслаждаясь тенями за окном и свежим ветром. И мог бы так дальше стоять, пока в проблеске сознания не уловил чуть различимый крик. Я повернул ручку. Ещё одна дверь в неизвестность…
Олю прижимали к стенке крепкие руки одного из тех работяг, с которыми я пил. Глаза проводницы наполнились страхом, потому что нас стало уже двое, а насильника – радостью. Я был в замешательстве ещё какое-то время, а потом ударил. Сейчас у меня небольшая ссадина на скуле – приложили к двери. Оля была мне очень благодарна. На полу дрожащего поезда лежала массивная куча неработающих мускулов и перегара.
После этого происшествия Василий-слесарь, хозяин и зачинщик нашего скромного алкогольного огонька, стал относиться ко мне с большим уважением. Нападавший на Олю уже не появлялся в нашем вагоне, а продолжал, вероятно, похождения на территории своего.

К моему сожалению, транспортной торговли я так и не увидел, до Тюмени оставалось около 8 часов езды. В Ишиме намечалась стоянка на полчаса, но время, как же медленно оно идёт! Я решил наведаться в ресторан, который, благо, находился через вагон.
Вагон-ресторан был почти полон. Мне почему-то представилась столовая: два ряда столов по четыре места, куда при желании могли сесть и шестеро. Меню поражало своим неразнообразием. В воздухе витали скудные, однако, аппетитные запахи и вместе в тем гам собеседников. Мне было не с кем общаться, поэтому я купил пива и салатик и уселся в тихом уголке, со всеми и наедине сам с собой.
Колёса отбивали свой такт, голоса становились всё дальше, и я внезапно вспомнил, что бросил одних своих соседей слишком уж на долго, и что проявляю, может быть какое-то неуважение к ним. Решил вернуться как можно быстрее.
Посмотрел в окно – проехали над речкой. Вспомнилось детство. Оно прошло рядом с водой, в деревне. Моя первая поездка на поезде была в Москву в одиннадцать лет, к тётке. Мы ехали с мамой вдвоём в плацкарте. Для меня всё было так необычно и интересно, ведь я из Чебоксар никогда никуда ещё не ездил.
Мама показывала мне другую жизнь, ведя как слепого котёнка за руку. А теперь я научился сам, я один. Без сопровождения, и могу делать всё, что захочу, в разумных пределах, конечно. Теперь я вольная птица, сам решил поехать, вот и еду.
Мне не разрешалось спать на верхней полке, чтоб я вдруг не упал. Я спорил, утверждал, что я уже большой, а мать всё равно не позволяла. Боялась. А сейчас некому за меня бояться, сам. И за всё сам отвечаю.
А отца я даже никогда не видел, и не хочу. Бросил нас, будто и не было ни матери, ни меня в его душе…
Помню, когда с утра мама ушла в туалет умыться, я залез наверх и случайно уснул, пока ждал её прихода. Она после говорила, что я сведу её с ума и тогда у меня не будет и матери тоже. Я очень испугался тех слов и всю дорогу слушался, боясь, вдруг она тоже меня оставит, один раз даже заплакал в подушку… А потом она ушла: отдала меня тётке и ушла с другим мужиком, таким же как и отец.
Я отпил из бокала.
- Жизнь стремительна и быстротечна, но нельзя в ней спешить, - сообщил мне, подсаживаясь, мужчина в потёртой спортивной ветровке на белую майку и в таких же потёртых штанах, - Выпьем вместе, не торопясь.
- Выпьем, - безразлично ответил я, собираясь погрузиться обратно в своё детство.
- Михаил Викторович, или просто Миша, - протянул крепкую мозолистую руку.
- Павел Петрович, Паша.
- Что же вы грустите, Паша? У вас ещё много времени - скорость-то пока набираете. В расцвете сил. Это нам, старикам, уже разогнавшись, когда тормоза отказали, не о чем беспокоиться – вечного двигателя не бывает. А у вас все карты на руках, - Миша сделал резкое движение, и в его руках появились карты. Он протянул их мне.
- Я не грущу. Я просто должен вернуться в купе, скоро, - я отказался, отстраняя его руку.
- Что, ждут вас? Жена, друзья? – лукаво сверкнул карими глазами Миша.
- Вот именно, что не ждёт меня никто, ни здесь, ни там, - я почти доел салат и пиво почти допил, а вставать не хотелось. Я вздохнул и сделал ещё глоток.
За окном на деревенской дороге мелькнула девушка на велосипеде. Она была в лёгком голубом платье, которое надувалось от ветра, а длинные русые волосы развивались как парус. Как бы я хотел оказаться сейчас с ней, а не в душном вагоне…
Миша тем временем расправлялся с курицей, тщательно обгладывая каждую косточку, а перед каждым прикосновением к бокалу с пивом старательно вытирал руки салфеткой. Манерный, подумал я, почему-то.
- Куда едете? – не зная, что спросить, озвучил я.
- В Москву, к детям. Там и останусь, думаю. Работу найду, а то уж страшно в моём возрасте далеко от детей жить. А ты?
- Не знаю, туда же пока.
- Так говоришь, будто действительно не к кому… Не порядок, - с курицей покончено, перешёл к рису.
- А не получается никак. Не найти никого, - желание вернуться в купе возросло. Совсем не хотелось сейчас изливать кому-то душу.
- Кто ищет, тот всегда найдёт, - попытался ободрить меня Михаил Викторович, - Вы, наверное, работаете много, на себя времени не остаётся… Так я вам скажу: пора и о себе подумать. В жизни одному не выжить, она вас сломает.
- Знаете, я пойду лучше, а то нехорошо получится. Приятно было с вами пообщаться, - я встал, доставая на ходу сигарету.
- 5-й вагон, 3-е купе, заходите! – подмигнул мне Михаил Викторович.
Я купил пять банок пива и направился к себе домой, бороться.

Дверь открыл мальчик, мама его спала с книжкой в руках; она домиком закрывала её лицо от солнечного света. Я поставил банки в холод, на пол, оставив на столе только одну, и сел на кровать. Мальчик ловко залез на второй этаж и свесил оттуда голову, чтобы смотреть в окно.
- Как тебя зовут? – я открывал пиво.
- Максим, - он с интересом изучал меня. Не стеснительный мальчик, любопытный.
- А тебе мама разрешает залезать наверх? Вдруг расшибёшься? – я отпил.
- Неа, она мне не мама, - выдал Максим, так, что я поперхнулся, - Это тётя Наташа. У меня нет мамы.
- Понятно, - протянул я, поворачиваясь к окну, - Тётя Наташа, значит. А я дядя Паша.
- Нет, вы Павел Петрович, а дядя у меня умер.
Мне вдруг захотелось вернуться в вагон-ресторан и говорить о чём угодно с Михаилом Викторовичем, или напиться у Васьки-слесаря, но находиться здесь я просто не мог. Что все ко мне цепляются, с нравоучениями лезут, я не понимал и не хотел. Поэтому я взял с собой пиво и пол-литра и ушёл к Слесарю.

- Оля, Оленька, открой дверь. Ты там? – стучался я в первую дверь вагона. Дверь предательски не открывалась и молчала, не оставляя надежды. Я откинул коридорное сидение, сел и закурил. Я буду ждать Олю, сказал я сам себе.
Чуть не свалился со стула, когда мы остановились. Сознание говорило, что скоро будет Пермь, вот только когда, не уточняло. Тогда Оля уж точно найдётся.
Ещё сознание говорило, что надо идти домой. Организм говорил то же самое. Я не слушал.
- Оля, Оля, где же ты? – задавался я вопросом, пока Слесарь не утащил меня в моё купе и не уложил спать, обещая найти Олю и привести ко мне.
На моё появление в нетрезвом виде тётя Наташа, как и следовало, отреагировала очень болезненно, сообщив, что она и Максим не собираются дышать перегаром, исходящим от меня, и что они думали, будто я хороший человек, а не алкоголик. На её тираду я просто рыгнул и отвернулся к стенке.

«Я шёл по вагону, открывая бесконечное множество дверей, пока не вышел на площадку последнего. Рельсы сходились там, в конце; исчезали деревья, дома, мосты, реки – всё. Это прошло и его уже не вернёшь, так как не можешь остановиться на такой скорости. Жизнь не остановишь, а спрыгнуть можно, только надо ли? Ведь это ещё не обещает того, что ты сможешь что-нибудь вернуть. Каждый раз ты всё воспринимаешь по-новому. Я посмотрел в точку, куда всё сходилось, как будто она в бесконечной малости своей бесконечно огромна. Она, как чёрная дыра – поглощает всё и никогда не переполнится. Из нёё на меня смотрели испуганные глаза Оли, а спиной ко мне, опять кто-то стоял. Я рывком развернул его к себе лицом, занеся руку для удара. Это было лицо Максима. «У меня нет дяди, ни мамы, ни папы» - говорил он, - «А у тебя есть? Кто-нибудь?» А меня уже нет с ними, я уже бегу обратно, срывая двери на ходу, а навстречу мне Миша с широкой лукавой улыбкой, и прищурившись спрашивает – «Что, никто не ждёт? Бедняжка… А ты кого-нибудь ждал, ценил? Работаешь много? А ты не спеши, карьера – не главное. Жизнь не в этом. Работа тебя, уставшего, дома ждать не будет с горячей кружкой кофе, не приласкает, не выслушает, не поймёт…» Я отступаю, а деться некуда, не спрятаться. Вперёд-назад, а другого пути нет. Я стучусь в купе: все закрыты. Захожу в своё: пусто, ветер гуляет из открытого окна, матрасы свёрнуты, салфетка на столе лежит ровно и занавески задвинуты; только на полу валяется пустая банка из под пива. Она перекатывается из угла в угол по мере движения поезда. На полу остались свежие капли. Я лезу под полку, там должно быть ещё, шарю, натыкаюсь на что-то холодное и цилиндрическое. Достаю – подзорная труба, с прикрепленной запиской: посмотри. Страх от непонимания происходящего разрывает меня, но любопытство – управляет мной. Я смотрю в трубу и ничего, кроме темноты не вижу. Что за шутки, не понимаю я и швыряю её на сиденье»

Проснулся я от шума. Как будто мои уши внезапно разложило, и звук неодолимым напором надавил на перепонки. Медленно открыл глаза и оценил обстановку: я лежал на спине, солнце светило во всю, тётя Наташа просила Максима открыть банку с огурцами. Я устыдился своего вчерашнего поведения, однако деваться было некуда, поэтому я встал, предварительно натянув на себя максимально милую улыбку.
- А, вот и Павел Петрович проснулся, - взглянула на меня Наташа холодными глазами и чуть брезгливо.
- Доброе утро, - я сел. Завтракать они ещё только собирались, наверняка пришли с умывания, подумал я, протягивая руку к полотенцу. Мне это тоже бы не помешало.
Я ушёл в туалет, продумывая по пути дальнейшую политику своего поведения. Пока ждал своей очереди, встретил Василия. Он был свеж как только что сорванный огурец, в отличие от меня, желудок которого знавал и лучшие времена. Меня удивляло, как люди после сильного отравления организма алкоголем на утро встают, будто вечером сидели и в шахматы играли.
- Ну ты вчера выдал, Паша, - хлопнул он меня по плечу, - Как эта Наташка крик подняла на весь вагон почти, еле её успокоили. Всё за сына волновалась.
- Он ей не сын, - огрызнулся я, как будто это было оскорблением в мой адрес, открыл дверь и зашёл в туалет.
Из зеркала смотрела небритая лысая опухшая рожа со ссадиной на правой скуле. Очки покосились на бок. Я, наверное, производил впечатление закоренелого алкоголика и опасного человека. Не дай бог встретить такого вечером в тамбуре с сигаретой в зубах – страх прошибёт. Глаза, правда, у меня добрые часто бывают, или бессмысленные, когда выпью. О запахе и говорить нечего. Я принялся за личную гигиену.

Когда я вернулся, завтрак был почти готов и выглядел очень аппетитно. Чай, бутерброды с сыром, колбаска, огурчики, овощной салат, курочка – у меня заурчало в желудке. Я, конечно, не собирался даже просить, чтоб мне что-то из этого перепало, а полез за своей лососиной и пивом. Пусть мальчик сил набирается.
- Павел Петрович, не могли бы вы снять крышку, - попросил Максим, который никак не мог с ней справиться.
- Давай посмотрим-ка, - я протянул руку за банкой. Рука дрожала. Наташа нахмурилась.
- Простите, - я взял банку, и через пару секунд она была открыта, - Приятного аппетита.
Они предложили мне присоединиться к ним, только убрать пиво. Я согласился. Ни слова о вчерашнем моём поведении не было сказано. Я тогда решил быть с ними почеловечнее и не вылезать за рамки приличия.
- Вот мы с вами, Павел Петрович, уже считай, день едем, а так и не разговаривали ни разу, - начала Наташа, убирая со стола.
- Ну, так поговорим, дорога долгая, - я вытер руки салфеткой и помог выкинуть мусор, - Я с вашего позволения выйду покурю после завтрака.

- Куда едете? – начал я, собравшись с мыслями.
- В Москву переезжаем. А вы?
- Туда же и дальше.
- Вы, наверное, там живёте? – интересная логика у Наташи, сейчас же лето, может, я путешествую.
- Да, работаю. Возвращаюсь из Владивостока.
На этом воодушевление наше закончилось: в воздухе висела замятая тема, поэтому разговор не клеился. Я не горел желанием обсуждать своё пьянство, Наташа стеснялась. Я ушёл.

- Оля, как ты прекрасна сегодня, - мы случайно встретились в тамбуре.
- Павел Петрович, вы себе отдаёте отчёт в действиях? – брови поднялись в домик, который делал красивой её в негодовании, - Что вы себе позволяете. Это вам не кабак, а место большого скопления людей, транспортное средство, где имеется, между прочим, милиция.
- Простите, - мне стало стыдно с самого начала нашей встречи. Я взял её руку и поцеловал, - Обещаю, такого больше не повторится.
- Надеюсь, - она попыталась пройти дальше, а я взял её за плечо и остановил.
Что-то проснулось в глубине моего сердца. Оля была каким-то оазисом в этом поезде, полном грязи и лжи. Я резко обнял её, прижимая крепче. Так хотелось забыть обо всём и быть с ней рядом. Я знал, что это не любовь, а просто взаимный интерес, так я надеялся, было с её стороны тоже. Я не привык быть один, ни физически, ни духовно.
Окружавшие меня люди были просты в желаниях и имели какие-то конкретные цели. А я отличался от них, не понимая их и не бывал понят ими. Ах, как было бы просто взять и сойти с этого поезда. Ничего бы это не решило, всё равно.
- Отпустите, Павел Петрович, - Оля сняла мои руки.
- Я хочу поговорить с тобой сегодня вечером.
- Посмотрим…
Оля ушла. Я закурил.
Почему-то вспомнился сегодняшний сон. Сойти с поезда. Я медленно прокрутил в сознании его события. Почему труба ничего не показывала? Почему пустое купе? Связать что-то в более или менее понятную картину не получалось. Наверное, я совсем допился, что ничего не соображаю и не могу ни с кем найти общий язык. Может у меня скрытые комплексы, допустил я такую мысль, но она не показалась мне важной.

- Послушай меня, жизнь не замыкается на твоих игрушках, пора идти кушать.
- Я не хочу, - обиженно отвечала милая девчушка, вцепившись руками в куклу. Кукла была новенькой, видимо из какой-то популярной серии, типа Барби.
- Тебя никто не спрашивает. Так надо. Ещё наиграешься, - мама вела девочку за руку по коридору навстречу мне.
- А потом ты скажешь спать, - упиралась она.
- Не возражай, пожалуйста. А то никаких игрушек не увидишь до самого приезда!
Мама настояла на своём с позиции силы. Девочке пришлось подчиниться, но по глазам было видно, что внутри затаился протест. Был ли у неё выбор? Никто тебя никогда не спрашивает, только ты можешь спрашивать себя о целесообразности слова НАДО, но выводы твои всё равно никого не трогают.
Я хмыкнул, проводил взглядом парочку и зашёл к себе. Максим играл в тетрис, с увлечением вперившись в маленький экран. А у меня в детстве почти не было игрушек, невзначай пришло в голову. Наташа читала книжку, заботливо облаченную в обложку из газеты. Так что разобрать, что она читает, было невозможно. Это была уже вторая, потому что первая была обернута в Комсомолку, а эта в Известия. Я сел на кровать и достал своё чтение. Читал я в последний раз в автобусе, когда ехал на вокзал. Даже и не помню, что там происходило. Это был один из иронических детективов, которые стали так популярны в недавнее время. Читал я их только для разгрузки, чтобы закончив, отложить в сторону и забыть о чём там было. Уже после второй страницы я понял, что скоро засну, если не отложу книжку. Я умудрился заставить себя прочесть ещё пару главок, но итог остался прежним – я заснул.

«Я встаю с кровати и выхожу из купе. Идти тяжело, меня шатает в разные стороны, но я иду. Коридор и всё вокруг в какой-то дымке. Я иду в одно место, но не знаю, где оно находится, однако ноги сами несут меня. Вот я преодолеваю соседний вагон и вхожу в следующий. Очень хочется курить, но сигарет нету. Рука нащупывает ручку купе с номером 3 и отодвигает дверь. В купе сидит Миша.
- Я тебя ждал, думал, ты придёшь раньше, - сообщает он, не поднимая головы от книжки.
- Я… извините, что опоздал, - говорю я и сажусь напротив.
- Так ты надумал сойти с поезда?
- Нет… но иногда хочется.
- Ты думаешь, что тебе кто-то это разрешит?
- Я сам себе хозяин. Мне не требуется ничьего разрешения, - я удивлён вопросу.
- Как знаешь… Но лучше не сходить, все равно придётся сесть на другой поезд. Ты же не знаешь, что тебя в нём будет ждать. Зачем менять тогда шило на мыло?
- А вдруг повезёт, и будет лучше? Хуже мне явно не может быть, – я смотрел на Мишу и книжку.
- Ты ценишь, что имеешь или нет? Пока это не заметно… На самом деле, есть альтернатива, третий выход. Его обычно никто не видит.
- Какой?
- А ты сам его найди.
Михаил Викторович поднимает голову и протягивает мне книжку. Книжка открыта. Сама она толстая, страниц пятьсот, вся потрёпанная, корешок держится на волоске.
- Очень интересно, почитай.
- Спасибо, я возьму с собой.
- Сейчас, - настаивает он и придвигает её ближе ко мне.
Я опускаю глаза на страницы. «Сними крышку!» - написано в начале строки, а дальше чистый лист. Я листаю вперёд – пусто, назад – какие-то непонятные обрывки фраз, и просто набор букв.
- Вы смеётесь? Что это за шутки! – я закрываю книгу и только сейчас замечаю, что это не книжка, а огромная тетрадь. «Тетрадь Павла Петровича Шеховцева, ученика». Дальше всё стерлось.
- Что это? – повторяю я вопрос, поднимая глаза на Мишу.
Только напротив меня никакого Миши нет, пустое купе. Ветер ласково колышет занавеску, а все матрасы свёрнуты, салфетка на столе лежит почти ровно, немного примята тетрадкой.
Я кидаюсь на пол и нахожу под сиденьем подзорную трубу. «Сними крышку!» Точно, как я хотел что-то увидеть с закрытым окуляром! Я снимаю крышку и подношу трубу к глазу. Ударяюсь об очки. Снимаю их, кладу на стол, и смотрю в трубу. Неожиданно теряю равновесие: поезд тормозит, падаю, ударяюсь головой об угол сиденья и теряю сознание, но трубу держу крепко. Она мне нужна. Я это знаю»

- Павел Петрович, вы как, живы? – надо мной склонилось испуганное лицо Наташи.
- Да, наверное, а что случилось? – я приподнял голову – она закружилась. Я, оказывается, лежал на полу. Рядом разбросаны чемоданы, вещи.
- Поезд резко затормозил, и вот, как видите. У вас на виске кожа сдёрнута и синяк. Мы уж думали, что всё. Виску много не надо…
- Славненько. И долго я здесь лежу?
- Только что всё случилось, вон Максим от шока отойти не может. Думал, что вас так… во сне и…
Я посмотрел на Максима – он лежал лицом в подушку.
- Максим, всё нормально, слышишь, - решил его взбодрить. Максим повернулся и, увидев меня в сознании, повеселел.
Я попытался встать. Пока я пытался, дверь купе распахнулась и вбежала испуганная Оля.
- Что, всё нормально? А я уже за врачами побежала. Как ты, Паша?
- Ага, - ответил я. Мне хотелось обратно в сон, я не успел ничего разглядеть в трубе. Какое-то чувство подсказывало, что там что-то очень для меня важное и что я это обязан увидеть, - Всё нормально, голова только болит. Обойдётся.
Оля с Наташей посмотрели на меня с недоверием и явно собирались взяться за оказание первой помощи, но я их опередил. Я встал, взял сигареты и вышел. Теперь я знал, куда идти.
- Стой, тебе лежать надо, - ухватила меня за рукав Оля.
- Ты не понимаешь, у меня есть дела поважнее, тем более всё нормально. Я же иду, – Я затянулся. Как это было приятно. Только в глазах на секунду потемнело.
Это не скрылось от внимательного взгляда Оли. Я с радостью понял, что я ей не безразличен, иначе, почему она не бегает по другим купе и не разбирается с остальными пострадавшими. Это мне льстило. Но, несмотря на это обстоятельство, я должен был идти.
- Со мной точно всё в порядке. Если хочешь, проводи меня до пятого вагона.
- Пойдём.

Я постучался. Никто не ответил. Спросил у соседей, они посоветовали сходить в вагон-ресторан; Миша любит там ошиваться - так охарактеризовали они его деятельность.
Я сразу увидел его бритый затылок и спортивную куртку. Он вдруг обернулся, как будто знал, что я пришёл, и приветливо помахал мне рукой. Я тоже помахал и, заказав пива, отправился к нему. Миша сидел не один: рядом расположился сухощавый дядька в роговых очках. Жилистые руки его, казалось, еле удерживают пивной бокал, так они дрожали, а жилки напрягались. Я сел напротив них и сразу же посмотрел в глаза Мише.
- Что это было? – начал я напрямую.
- Не понял? Я приглашал тебя вчера, но ты был как-то грустен и отказался. Мы же больше не виделись… - Миша опять пересчитывал косточки у курицы, - Или ты о столь резком торможении?
Я немного смутился. Действительно, это всего лишь сон. Нечего других нагружать своими проблемами. У меня даже промелькнуло желание вернуться обратно в купе, но при попытке встать, голова дала знать о себе с новой силой.
- Нет, забудь.
- Ничего, - широкая улыбка расплылась по Мишиному лицу, но глаза заговорчески подмигивали, - Ты уже обдумал серьёзность поступка?
- Какого?
- Ты, помнится, сходить собирался непонятно где?
- Почему, понятно – в Москве, - билеты до Москвы, дальше явно не уеду без пересадки.
- Ну, говорил, что не знаешь куда податься, раз никто тебя не ждёт. А теперь передумал, смотрю.
- Потом в Питер, я там живу.
Я уж было опять испугался. А действительно, куда мне податься. В Питере меня ждёт работа, но на долго ли. Работа поднимала настроение, вселяла надежду, а сейчас, без неё, я метался в дебрях своей души, в пьянстве.
- Пора задуматься о будущем, остепениться, - Миша говорил размеренно, как проповедь читал.
- А что вы мне советы даёте? – я неожиданно резко ответил и покосился на соседа в роговых очках. Он слушал наш разговор с явным интересом.
- Это не я, это ты себе их даёшь. Четвёртый десяток пошёл, а всё как юнец мечешься. Зачем тебе это?
- Наша жизнь – поиски себя, - вмешался в разговор Сухощавый. Мы одновременно на него посмотрели, и тут же отвернулись. Проповедник, нашёлся, подумал я.
- И где ты себя ищешь? В пьянстве?
- В работе. Вы про пьянство вообще с чего решили-то?
- А видно. Несколько ограниченная и скучная у тебя жизнь получается, вот ты и маешься, что другого не найти. Работа и пьянство уравновешивают друг друга в тебе.
Такой поворот событий меня поставил в тупик и вызвал злость. Нет, я не такой. Мне очень хотелось оспорить эти слова. Да как он, всего второй раз увидев меня, смеет делать такие выводы!
- Ещё пива, пожалуйста, - я решил всё исправить.
Я открыл было рот, чтобы начать ему противоречить, как вдруг вспомнил сон. Миша мне дал подсказку снять крышку, может он пытается донести что-то до меня. Какая-то связь есть между нами, иначе, откуда ему меня так хорошо знать?
- Что? Что это? – я перегнулся через стол, чуть не опрокинув бокал.
- Это ты сам. Ты знаешь, но не видишь, потому что не хочешь видеть. Ты будешь сам себе хозяин, когда поймёшь это и сможешь увидеть. А пока ты – раб своих иллюзий.
- Кто ты?
- Я Миша. Может я тоже твоя иллюзия, или ты – моя. Разберись.
- Говори прямо, а не загадками.
- Я говорю человеческим языком, и во всяких заумных фразах не силён. Прости уж, - он доел курицу, бережно положив последнюю косточку на край тарелки.
Я встал и ушёл. Больше говорить было не о чем. Меня выворачивало наизнанку, кружилась голова. Лежать, спать и забыть этот разговор. Ничего не было, это всё из-за удара головой, - пытался я себя успокоить. Моё сознание не готово было к такому повороту событий, но понимало, что он прав, на все сто. Как он узнал о моём сне? Это интересовало меня больше всего, а к тому же и пугало. Но сейчас – забыть. Завтра мы уже будем в Москве, и я покину это место промывания мозгов. Сяду на Красную Стрелу и приеду в Питер. Там меня кто-нибудь встретит. Кто-нибудь найдётся, я не настолько одинок. Приятели – моя судьба.
Я закурил в коридоре. Нет, моя судьба не в приятелях, не в работе, а в…
- Оля, ты не представляешь, как мне нужна, - я поднял глаза на всегда прекрасное личико проводницы.
- Представляю, но ты сам должен во всём разобраться. Я здесь тебе помочь не могу.
- Можешь, Оля, можешь, - я рванулся и обнял за хрупкие плечи, поцеловал в шею, потом в губы. Я не мог оторваться – сейчас она была мне нишей, стеной, за которую можно спрятаться от всего. Ей можно доверить всё что угодно, всё самое близкое, потому что завтра мы с ней расстанемся навсегда. А сегодня можно.

Я засыпал в полной безопасности – рядом с Оленькой, как маленький мальчик мамину, я держал её руку. Странно: сильная мужская рука держит хрупкую женскую в поисках укрытия и зашиты. Мне нужно было упорядочить свои мысли и чувства. Оля сегодня будет спать, за неё дежурит другая, сменщица; Оля будет спать со мной.

«Я стою в тамбуре. Я медленно выдыхаю дым в открытое окно. Мимо пролетают деревья, поля, домики – другая жизнь, а здесь – моя. Здесь я поворачиваюсь, а сзади стоит Оля. Такая красивая, что глаз не оторвать. Я ей говорю:
- Я тебя люблю, Оленька. Я твой, а ты – моя. Навсегда.
- Нет, Паша, ты – свой собственный, - мои руки тянутся к ней, дыхание учащается, я, наверное, чувствую себя самым счастливым человеком на свете, я не слышу её слов, - Ты должен увидеть, посмотреть в трубу.
- Мне ничего не нужно видеть, у меня есть ты.
- А если нет? – Оля тает, и вместо неё остаётся дым, едкий дым сигареты.
Я в панике бью кулаком о дверь. Никакой боли, только вмятина в металле. Я возвращаюсь в купе. Я ищу трубу – её нет, обычное купе: везде разбросаны вещи, мои и соседей. Окно закрыто, салфетки на столе нет. Под сиденьем пивные бутылки. Я начинаю нервничать, как будто потерял что-то очень ценное, что-то важное, позарез нужное. Сердце бешено стучит в груди. Это страх. Я вспотел, я зол, но я не опускаю рук.
У Миши, думаю я, и бегу туда. У Миши закрыто – я ломаю дверь. Зря. Та же картина. Я впадаю в истерику, начинаю всё крушить вокруг, плачу.
- Оля, где эта труба? – спрашиваю я воздух. Нет ответа. - Ты же сама, вы же сами говорите посмотреть, но её нет. Где же она? – я кричу.
Чувствуя, что сейчас меня вырвет, выхожу в тамбур, сажусь на колени. Смотрю на мусорное ведро. Срываюсь моментально с места и начинаю искать там. Вот, я нашёл. На ней висит кожура банана и какая-то грязь. Линза немного потрескалась, корпус поцарапан. Кому пришло в голову выкинуть её! Я открываю крышку и смотрю…»

- Внимание, пациент приходит в себя. Пульс восстанавливается, дыхание ровное.
- Слава богу, он смог выкарабкаться. Сначала казалось, что он не хочет возвращаться…
Яркий свет прожекторов ослепил меня на секунду, потом зрение стало потихоньку приходить в норму. Я лежал на операционном столе, и всё было для меня необычно. Как я сюда попал? Зачем я здесь, где поезд, где всё? Нужен ли здесь кому-то такой, как я: алкоголик с неудовлетворённым стремлением чего-то добиться в жизни, которое в итоге имеет лишь мимолётное значение, с иллюзиями о будущем…

- Пашенька, неужели! – чьё-то заплаканное лицо принялось целовать меня, крепко сжав мою руку, - Как я просила тебя вернуться, и ты услышал мои просьбы, наши просьбы. Спасибо тебе.
Значит, я всё-таки нужен. Раз так, я остаюсь, здесь лучше, чем там, в поезде. Я найду себя, раз у меня есть друзья, раз меня кто-то любит.
А пока я посплю, я так устал…

Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме


    2006-06-04 01:11:02 сумирэ
    Пожаловаться администрации на комментарий
        честно говоря, задумалась... интересная вещь...не могу понять: поезд - символ иил просто? но в любом случае очень хорошо читается...


    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка