Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Свердловская Елена - Параллельные маршруты не пересекаются 
   
Жанр: Проза: Рассказ
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0  Посещений: 1388
Дата публикации: 24.12.2008

Три рассказа, связанные между собой

Апрель

В апреле преет земля.
В апреле тает снег и появляются бабочки.
В апреле прилетают скворцы, если им есть куда прилетать.
Как известно, синие облака в апреле – к теплу и дождю. Это такая примета. Существует ещё множество других народных примет, сложившихся в течение долгих лет наблюдения человека над окружающим миром. Если апрель мокрый – будет хорошая пашня. Если днём жарко, а ночью прохладно – это к сухой погоде. Если долго ожидаемый вами троллейбус только что прошёл, но не в вашу сторону – значит, очень скоро, конечно, пройдёт и в вашу.
Люди на остановке отлично это знали.
– Уж две минуты как наш туда ушёл, – критически заметила немолодая женщина в клетчатом пальто.
Вроде и ждать было не так холодно, как зимой; не приходилось то и дело притоптывать, стоя на снегу, и темнота была ещё не чёрная, как в это же время в январе, а – синяя, полупрозрачная. Но почему-то ждать, оставаясь на месте, всё равно не хотелось никому. И хотя троллейбус шёл из года в год по одному и тому же маршруту, каждый из тех, кто стоял на остановке, надеялся доехать на нём до своего, особенного места.
Приподнявшись на цыпочки, кудрявая девушка осматривала горизонт.
– Во-он какой-то вижу, – медленно произнесла она, прищурившись.
Двое из ожидавших доверчиво вытянули шеи и приготовились к штурму.
В сырой апрельский вечер по широкой, но пустынной улице городской окраины мчался с шумом троллейбус.
И вдруг решил притормозить.
– К нам приехал, к нам приехал наш троллейбус дорогой! – воскликнул весёлый дед лет шестидесяти пяти.
Тотчас же вся толпа, шесть или семь человек, будто река прорвалась в открытые двери.
– За проезд оплачиваем, в середину проходим, – усталым голосом сказала кондукторша.
Она была милая и совсем молодая. Если представить её одетой в длинное кремовое – именно кремовое – платье, убрать голубоватые тени под глазами, появившиеся от недосыпания, и вдобавок поставить не возле поручня, а под какое-нибудь раскидистое дерево, то она была бы очень похожа на одну из девушек с полотен импрессионистов.
Пожилой мужчина в кепке расположился прямо напротив входа.
– Пенсионное ваше где? – спросила у него девушка и выразительно повернула руку вверх ладонью. – Я говорю, давайте пенсионное!
Дед неожиданно резко повернулся к ней и сказал, усмехнувшись:
– А кто сказал, что у меня пенсионное? Что уж, такой старый?
– Ты мне, дядя, шутки не шути, – понизив ещё голос, предостерегающе заметила девушка. – Ты плати или корочки давай. А то пешком и до свидания.
Половина пассажиров с интересом наблюдала за этими двумя. Гадали: заплатит – не заплатит. Маленький мальчишка слез с коленей матери, чтобы лучше всё видеть. Женщина в клетчатом пальто, наоборот, притворялась, что ищет у себя в сумке ключи.
– И что ты сердитая такая? – притворно вздохнул весёлый дед. – Что уж и пошутить нельзя. А, может, ты мне понравилась.
– Чего-о? – изумилась кондукторша.
– А что? – дед обвёл хитрым взглядом салон троллейбуса. – Весна! Апрель.
Девушка ругалась, запутавшись в словах:
– Я тебе дам – весна! Шутит он! Козёл ты старый... Как сразу, у меня... У меня вообще муж есть!
Она крикнула водителю:
– Коля! Ты ж мой муж, правда?
– Ага, – громко и радостно ответил тот в громкоговоритель.
Пожилой мужчина покачал головой, казалось, что сокрушённо, и достал из внутреннего кармана тёмно-красное удостоверение.
– Да вот оно, моё... На, не ругайся.
Девушка не стала открывать документ и даже не взяла его. Она села на кресло, над которым было написано «Место кондуктора не занимать», и скрестила руки на груди.
– Вы... забудьте уж, а? – робко сказала она деду. – С пяти утра на ногах! Между прочим... Замоталась. Вот и это... злюсь.
– Ты не злись, деточка, – от души посоветовала женщина в клетчатом пальто. – А то камни в почках образуются. А как злиться будем – раньше и помрём.
Троллейбус, лязгнув дверьми, тем временем впустил ещё одного пассажира. Дверь почему-то не закрывалась, и мальчик заметил, что всё-таки на улице уже очень темно.
Кондукторша поглядела на пол, грязный от занесённых с ног пассажиров земли и песка.
– А что... Может, там и лучше. Молодым – квартира, на которую за всю жизнь не накопишь. А старым – покой.
– Что покой! – воскликнул дед. – Не надо нам покоя.
И, чуть приподнявшись с места, крикнул:
– Ну, поехали, муж!

Новогодний подарок

Я училась на первом курсе. В самом конце декабря, перед зимней сессией, нам поставили консультацию по предмету «устное народное творчество». Несмотря на то, что тогда это был мой любимый предмет, и мне хотелось просто послушать что-нибудь о циклах новгородских былин, о балладах и загадках, я опоздала на пятнадцать минут. Дома не могла оторваться от фильма «Двенадцать месяцев», а потом ещё попала в автомобильную пробку: снег в тот день валил и валил, его не успевали убирать, и машинам, автобусам, троллейбусам приходилось подолгу стоять без движения.
Когда я наконец зашла в аудиторию, стараясь быть незаметной, то поняла, что консультация уже фактически кончилась. Преподаватель пожелал нам удачи на экзамене и поздравил с наступающим новым годом.
Я немного поболтала с однокурсницами, забрала у одной из них свою тетрадку с конспектами лекций, с двумя или тремя обменялась подарками. Точнее сказать – подарочками, потому что это были, кажется, брелки, орехи в шоколаде, какие-то аляповатые «символы года» в обнимку со свечками – словом, всякая мелочь.
Снег на улице вкусно хрустел. Может быть, я и не слышала этот хруст из-за того, что сигналили и скрипели тормозами машины, но отчётливо угадывала его, потому что знала: такой восхитительный снег не может не хрустеть. Какой это был снег! Привычными словами вроде «лёгкий», «пушистый» и «ослепительно белый» его не опишешь. Он совсем не казался холодным; наоборот, нежным, очень приятным на ощупь. Он густо покрывал деревянные скамейки возле университета, шапкой с леденистой бахромой лежал на козырьке крыши, заставлял провисать гибкие ветви тополя и ранеток.
Я купила в ларьке пачку жевательной резинки с сильным мятным вкусом (в такую погоду именно её хотелось пожевать), а потом поехала домой на автобусе.
Удивительно, что народу в нём было немного. Кажется, оставались свободными несколько мест. Я заняла боковое сиденье, удобно поставила на колени рюкзак и приготовилась к недолгому, но всё же путешествию. Окна в автобусе сильно запотели, а по кромке обледенели. Можно было представить, что едешь куда-то в незнакомое чудесное место. В предновогоднюю пору это казалось особенно интересным.
На следующей остановке в маршрутку зашёл молодой широкоплечий парень, одетый как многие в городе: чёрный пуховик с капюшоном, чёрная трикотажная шапка, потёртые на коленях джинсы, массивные ботинки со шнурками. Необычным было только то, что парень нёс большую, дорожную сумку – из самых дешёвых, китайскую в красно-белую клетку. Он зашёл через заднюю дверь и плюхнулся на свободное сиденье рядом со мной.
Парень снял шапку и попытался откинуть со лба мокрую прядь тёмных, почти чёрных волос. Потопал ботинками, чтобы стряхнуть с них налипший снег. Потом вытянул вперёд руки и с наслаждением потянулся.
Он заметил, что я за ним наблюдаю, и, развернувшись ко мне, спросил:
– Чё, вот и новый год скоро?
Я уверенно кивнула.
– Сама-то куда едешь?
– Домой вроде, – сказала я. – А ты куда же?
– Я? – переспросил парень. – А чёрт знает...
– Как же ты не знаешь, поздно уж...
Парень качнул головой и невесело улыбнулся:
– Ой, смешная ты.
– Знаю-знаю, – смиренно согласилась я и зачем-то сообщила. – А вообще из института еду.
– Учишься? – решил уточнить мой спутник.
И, не дожидаясь ответа, по слогам, растянуто, произнёс:
– Ма-ла-деец...
В автобус тем временем зашли женщина с девочкой лет шести и встали у горизонтального поручня, совсем рядом с нами.
Парень посмотрел себе под ноги, снова потопал ботинками, хотя теперь в этом не было никакой нужды, и сказал громче, чем раньше:
– А вот я, например, три года отсидел.
Я от неожиданности выпрямилась – и не знала, как реагировать. Только вдруг заметила, что лицо у него было совсем молодое, хотя с грубыми чертами.
– Д-да. Вот сейчас недавно вышел.
– За что сидел-то? – спросила я уже спокойно и тоже, как он, сняла шапку.
Парень внимательно посмотрел на меня, словно решая – стоит ли рассказывать.
– Из деревни приехал... ну – как все, думал учиться. Не прошёл... Ну и стал работать, это, грузчиком работать стал... А ты разве вот знаешь, что это такое? – сказал он мне почти осуждающе. – Это – тяжело!
– Понимаю, что тяжело, – оправдывалась я.
– Да-а... Целый день на ногах, – парень сильно выругался.
Я представила его разгружающим грузовики с большими коробками, в распахнутой куртке, – но это показалось мне совсем не страшным, а, наоборот, привлекательным зрелищем.
– Придёшь домой, – он опять вставил крепкое слово, – упасть охота! Вот однажды выпили с ребятами, ну, типа, дай-ка, думаем, отдохнём. Погуляем ща...
Парень вытянул ноги в проходе и продолжал:
– Сидим бухие уже, тут один говорит: пойдём в винный... Я бы разве по трезвянке на такое согласился?! А тут... Ну, и пошли. А я-то с двери стоял, они мне только пару бутылок в руки сунули. А сами потом сдрейфили и смылись.
– А где они теперь?
– Где! – усмехнулся парень и опять добавил. – Смешная ты.
– Там свидетели были – потом оказалось. Видели, что не я и грабил. А всё равно на меня повесили.
– Как же... свидетелям-то не поверили? – взволнованно сказала я.
– Это счастье моё было, что не поверили, – возразил мой спутник.
– Почему?..
– А мне бы шесть лет дали за групповое преступление.
За нами наблюдал, наверное, уже весь автобус – кто с любопытством, кто с осторожностью. Некоторые, конечно, вслушивались в разговор, другим было достаточно смотреть.
– Домой, в деревню, не хочу ехать. У меня родители такого позора не переживут. Лучше пусть думают, что я пропал, чем что я так... Они у меня оба молодцы. Отец вон герой труда.
– Но у тебя же ещё... брат есть, – предположила я, но интонация получилась скорее утверждающая.
Парень посмотрел на меня с глубоким удивлением.
– Откуда ты знаешь?.. Есть, в городе живёт.
– И квартиру снимает. С девушкой. На правом берегу, – выдала я с ходу.
– Д-да, – процедил парень сквозь зубы.
– И тебя пускать не хочет.
Он медленно покачал головой, потом уставился на меня будто на музейный экспонат:
– Ты откуда всё знаешь-то?
– Да я волшебница.
Это была шутка, но мой спутник даже не улыбнулся; наоборот, кивнул понимающе:
– А-а... Да я сам к брату не хочу. Нафиг я ему нужен. Щас время такое, что все друг друга забывают. Не хочу я на шее ни у кого сидеть. Как-нибудь сам вылезу.
И, вздохнув, прибавил:
– Только грустно вот, что новый год на носу.
– Ты, поди, уже подарки получила, – укорительно заметил он. – А мне-то ждать нечего.
Я призналась, что и впрямь получила – ведь как же было отказаться, если они лежали у меня с собой, в красном рюкзаке.
– Ну, а куда ты пойдёшь?
– Не знаю, – очень просто сказал парень. – Пойду куда-нибудь.
Мне вдруг захотелось открыть рюкзак, высыпать между нами на сиденье всё его содержимое – китайскую керамическую собачку, свечку, орехи, ручку, – всё это барахло, которое там лежало. Тогда у меня ещё сохранялась детская, перенятая у мальчишек привычка постоянно носить с собой разные полезные вещи: складной ножичек, спички, сложенный кусок фольги, пробки и тому подобное. И эти вещи я бы тоже вытряхнула. И всё, всё подарила ему.
Мои пальцы теребили шнурок рюкзака, но я боялась выглядеть глупо – не перед всеми, кто ехал в автобусе; нет, я боялась, что он будет смеяться.
Тогда я достала из кармана пачку жевательной резинки и сказала тому парню:
– Возьми... вот, я тебе дарю! Я тебя поздравляю с новым годом.
Он взял жвачку, немного повертел её в руках и насмешливо поблагодарил:
– Хороший у тебя подарок. Весь год буду жевать... вспоминать.
Я почувствовала себя неприятно – потому, что еду домой и потому, что сказала, наверно, что-то не так. Потёрла варежкой автобусное стекло и вдруг увидела, что совсем скоро мне надо выходить.
– Ну ладно, – выдохнула я. – Мне идти надо. Моя остановка.
– Что, пойдёшь? – спросил он, не желая верить.
– Ну… а как? – пожала я плечами.
Он ничего не ответил и даже не пошевелился.
Я расплатилась, вышла на свою остановку, а автобус всё стоял и не трогался с места – мне показалось, что очень долго. И вообще хотелось думать, что так он и будет стоять всегда. А когда маршрутка наконец поехала, я искренне удивилась, чуть не побежала за ней, но осталась стоять и просто глядела ей вслед. Окна были плотно задёрнуты синими шторками, да и без шторок я бы ничего не увидела из-за тонкой ледяной корочки.
Я ещё тогда не знала, как много их в городе – людей, таящих глубокую обиду на судьбу – парней, пожилых мужчин и женщин и даже подростков.


Параллельные маршруты

Здание автовокзала было украшено лампочками – красными, жёлтыми. Как будто бабочки замерли на переплётах рам, над притолокой – бабочки, прилетевшие на свет и сами светящиеся.
Да, внутри вокзала ярко горело электричество, и вообще там было хорошо – просторно, уютно. В зале, украшенном синими шарами, нитками дождя и выложенными на стенде буквами «С новым годом» из серебряной мишуры, носились лёгкие, как снежинки, звуки модной песенки. А в ларьке каждый мог взять апельсины, яблоки и бананы. И полюбоваться на большую карту края, с прорисованной вдоль неё яркой линией Енисея тоже можно было всякому, стоило только подойти к дальней стене.
– Вниманию пассажиров. Начинается посадка на автобус, следующий по маршруту № 122 Красноярск – Балахта. Время отправления – 16. 10. Платформа № 2, – сказал энергичный женский голос.
Такой голос мог бы легко разбудить ото сна.
Тяжело закрывалась массивная вокзальная дверь, издавая еле слышный стонущий звук, с неохотой выпуская из зала мужчин и женщин в шубах и пуховиках. Но они упрямо шли на мороз, потому что женский голос сказал – там их ждут.
– Биле-етики пригото-овим, – лениво протянула кондуктор с очень румяным лицом, зевнула, помахала куда-то рукой, как будто отгоняя невидимую муху.
Пассажиры совали ей под нос бумажки, кондукторша их внимательно трогала и кивала каждому проходившему. Через открытую дверь внутрь автобуса валил белый морозный пар. Кондукторша дёрнула плечом, застегнула куртку:
– Н-ну... поживей, поживей! Холодно, граждане!
Граждане расталкивали друг друга, боролись за места; каждый боялся, что он может остаться возле фонаря, под темнеющим небом, на улице, и хотел, чтобы остался там кто-нибудь другой. Пахло морозом и бензином.
Бодрый женский голос тем временем объявил, что посадка на автобус продолжается. Значит, ещё можно было. Откуда-то прилетела стройненькая девушка в аккуратно подпоясанной шубке и постучалась в автобус, чтобы тоже войти.
– О. И ты сюда же? – удивлённо спросил голубоглазую девушку один человек. Автобус был уже и так полон. Несколько пассажиров, которым не хватило мест, стояли в проходе.
– И я, и я, – торопливо и радостно ответила та, бодро пробиваясь к своему месту, слегка покачивая бёдрами и в такт себе – маленькой сумкой.
Она, конечно, заметила, что спросивший её был пьян. Но что же тут странного – встретить пьяного в новый год. Поэтому девушка притворилась, что всё идёт правильно.
– Ну, поедем, – вяло сказала кондукторша водителю. Теперь до пассажиров ей не было никакого дела. Она держала в руках кроссворд, который и не думала разгадывать.
Автобус ещё стоял. Компания из четырёх молодых ребят начала беспокоиться, парни притоптывали, похохатывали, нервно оглядывались вокруг.
Наконец, женский голос разрешил ехать.
Те из пассажиров, что сидели по правую сторону, заметили, что уже совсем невдалеке маячит оранжевое пятно, а там ещё и ещё. Это были фонари на городской дороге.
Дню оставалось жить последние минуты. Солнца не было видно и раньше, до отправки, только сквозь блёкло-серые облака просвечивала тусклая желтизна. Теперь и она с каждой секундой уменьшалась, будто с дешёвой цепочки сходила позолота, и делалось видно железо. На горизонте висели облака тонкие и другого цвета – тёмно-синие и бледно-зеленоватые. Сквозь облачную завесу мерещилось здание завода. Шёл дым из тонких длинных труб-сигарет.
– С новым годом, с новым счастьем! – сказал всем в автобусе тот человек, который удивился девушке. Теперь граждане увидели, что лицо у него, точно, пьяное, уши как свёкла, а глаза смотрят бессмысленно. Но почему-то не бегают. Странно.
Места в автобусе ему не было, он стоял.
– С новым счастьем! – гаркнули почти в один голос парни и засмеялись – просто так, от избытка молодых сил.
Один из них достал с верхней полки сумку, извлёк из неё бутылочку пива. Крышку открыл зубами и, весело скаля зубы, чокнулся с поручнем.
– Х-хоспади, – брезгливо поморщилась сидящая возле него женщина – уже немолодая, но ещё вполне симпатичная, и элегантно поправила на себе дорогую норковую шапку.
– Да-а... Зачем вы, ребят? – поддержал её тот человек. – Пиво-то того… Холодное. И так холодно. Заболеете...
Все, кто сидел поближе к водителю, засмеялись.
– Ой, хоспади, – повторила женщина. – Один придурок, вот ещё второй...
– Это кто придурок, бабка?! – крикнул ей в ухо парень и потряс бутылкой, в которой протестующе булькнули остатки пива.
Женщина поджала губы и отвернулась влево, к окну, сделав вид, что наблюдает за индустриальным пейзажем; а парень всё тряс бутылкой у неё над головой.
– Это я, я, – примирительно сказал тот человек, и попытался отвести руку парня.
Но он сам нетвёрдо стоял на ногах, а потому чуть было не свалился на ступеньки. И опять все добродушно рассмеялись. Только женщина всё смотрела в окно.
Ехали по городу. Тёмно-синие облака прорезали полупрозрачные красные жилки. Сначала тонкие, они быстро набухали; скоро одна из них прорвалась, и тотчас же серая пелена из дыма и пыли на горизонте пропиталась почти насквозь кровавой широкой струёй.
Окна покрывал толстый слой инея. Ехали бесшумно. Пассажиры удобно устроились каждый в своём кресле. Двое разделили шоколадку и, отламывая маленькие кусочки, с улыбками угощали друг друга. Один долго тёр варежкой замороженное стекло, дышал на него, но всё равно увидел только быструю пляску оранжевых огней да кусок рекламного стенда.
– А я домой еду, – вздохнув, сказал человек пассажирам и снял старую лохматую ушанку. – Вот гостинцы домой везу.
– Поздравляю, дядя, – усмехнулся парень с красивыми белыми зубами. – Чё везёшь?
– Колбаску, конфеты... Вот! – почти крикнул человек. – Хотите конфеток?
Граждане пассажиры засмеялись, но простили пьяному и эту глупость. Правда, девушка в подпоясанной шубке прошла с заднего ряда и взяла две штучки.
Человек вдруг хлопнул себя по лбу:
– А-а-а... Забыл – яйца-то!
Он достал из красного пакета обыкновенную картонную коробку с яйцами, попытался поставить её на верхнюю полку, над красивой женщиной в серебристой шапке:
– Разрешите...
Коробка стояла не очень ровно, вот-вот угрожала упасть; но и это было не главное, потому что одно из яиц оказалось треснутым. Сверху закапала липкая жидкость. Женщина брезгливо отодвинулась к окну и вскрикнула:
– Да уберите вы от меня свои яйца!
Парни дружно заржали. От слишком громкого шума кондукторша очнулась и пригрозила всем, поводя пальцем в синей перчатке:
– Эй, вы, там, потише! Не мешайте ехать.
Человек смущённо засуетился, вымученно улыбнулся. Потом вытащил из сумки газету и подложил её под коробку.
Город кончался. По обе стороны дороги торчали похожие на обглоданных рыб чёткие силуэты деревьев. С неба исчезли, спрятались куда-то вглубь всякого цвета облака; оно было пустое, чёрное и давящее, и уставилось на землю единственным лунным глазом. Небо проглотило все краски. Редкие звёзды поблёскивали, как кусочки льда, не складываясь ещё в созвездия.
– Вроде кто-то идёт, – с удивлением заметил пассажир движущуюся вдоль обочины дороги серую неопределённую фигуру. Необычно было увидеть её в такой поздний час за городом.
– Человек? – поинтересовалась соседка-пассажирка.
Сосед прищурился, посмотрел вдаль и с облегчением констатировал:
– Нет. Собака.
Тут дядя в кепке стал для задней половины автобуса рассказывать смачные анекдоты, сверкая золотым зубом. Все слушали и радовались, что он нашёлся – такой остроумный и открытый. Уже никто не пытался смотреть в окно.
Автобус осторожно спустился с горы вниз. Кондукторша вздрогнула, посмотрела внимательно на пассажиров. Ей показалось странным, что их так много.
Вдоль дороги замелькали чёрно-белые полосы ограждений. Стало очень красиво: вместо голых лиственных деревьев возникли высокие статные ели, одетые в роскошные белые шубы. Им было тесно стоять вместе, их ветви касались друг друга, сплетались в густую сеть, из которой нельзя было выбраться. Ели стояли недвижно, притихшие среди колдовской чёрно-белой тишины.
Фары автобуса бросали на дорогу резкий жёлтый свет.
– Еду домо-ой, – повторил произнесенное однажды человек
И начал рассказывать пассажирам:
– Хорошо бы лето! У нас в Нарве речка бы-ыстрая. Вот бы лето, да тепло, искупаться там...
– Где, где у тебя речка? – насмешливо спросил белозубый парень.
– В Нарве, – спокойно ответил человек. – Мана.
Автобус хохотал весь.
– Ты куда сел, мужик? – строго заметила ему кондукторша. – Тебе не к нам совсем.
– А ты куда смотрела? – крикнул ей кто-то, вызывая новый взрыв смеха. Но кондукторша ничуть не обиделась и сказала человеку:
– Тебе на другой автобус! Тебе сто двадцатый маршрут, а это сто двадцать второй.
– А они разве не параллельные? – растерянно спросил человек.
Ему ответили, что нет, и никогда не были. Кондукторша решительно отрезала:
– Надо его высадить.
Человек посмотрел на неё и грустно пожал плечами. Кондукторша вдруг на секунду задумалась и сказала потише:
– Или, может, уж до Дивногорска довезти?
Тут все пассажиры закричали на разные голоса:
– Да ну его!
– Мешает нам ехать.
– Высаживай тут! И так дойдёт.
Кто-то сзади внушительно, со знанием дела вставил:
– Всего полчаса до города идти.
Женщина в норковой шапке сказала напоследок:
– Надоел! Пьянь.
Кондукторша нажала на кнопку. Дверь открылась не сразу, с шорохом, как будто из лёгких выходил воздух.
Человек забрал сумку и сошёл со ступенек. Странно, он казался радостным:
– С новым годом, люди! Счастья вам, доброты побольше... то есть – добра.
Снег не скрипел под его ногами; ночь окружала со всех сторон. Он завернул за поворот, куда вела дорога. Его фигура постепенно таяла в темноте. Скоро он пропал.


Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка