Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Гачикус - Забытые имена Коминтерна.М.Н.Рой.Историческая роль Ислама 
   
Жанр: Проза: Статья
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0  Посещений: 893
Дата публикации: 11.11.2010

Ознакомившись с сочинениями тех, кого десятилетия замалчивали «попы марксистского прихода», мы можем смело сказать: «промежуточными звеньями» между Лениным и нами являются Тан Малака, Мирсаид Султан-Галиев и Манабендра Нат Рой

Сегодня мы поговорим о тех представителях Коминтерна, кто представлял интересы угнетённых народов Востока и выступал за союз с исламской революцией в колониях, кто, сохраняя антиимпериалистический дух ленинизма, выступил против сталинской контрреволюции и нового российского (советского) империализма и чьи имена были на многие десятилетия затёрты сталинско-брежневской «коммунистической» буржуазией. Речь идёт об индонезийце Тан Малаке, татарине Мирсаиде Султан-Галиеве и индийце Манабендра Нат Рое. Ниже прилагается перевод статьи Роя «Историческая роль Ислама».
На Тан Малаке я здесь подробно останавливаться не буду, отсылая читателя к моему переводу статьи современного французского исламо-марксиста Жирара «Тан Малака: национализм, марксизм и ислам», где, кстати, упоминаются и остальные 2 данных товарища (также советую прочитать мой перевод статьи Винсента Тушалома «Марксизм и (анти-)колониализм», где критикуются мелкобуржуазно-националистические шатания Жирара).
Мирсаид Султан-Галиев. В предисловии к переводу вышеупомянутой статьи о Тан Малаке я уже давал ссылку на неплохую статью о нём - А.В.Сагадеев. МИРСАИТ СУЛТАН-ГАЛИЕВ — РЕВОЛЮЦИОНЕР И МЫСЛИТЕЛЬ. РОССИЯ И СОВРЕМЕННЫЙ МИР. ВЫПУСК 3(20), 1998 ФАКТЫ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ. Сагадеев – хоть и буржуазный учёный, однако, честный, демократически настроенный человек. Здесь я лишь вкратце скажу об одном недостатке его работы. Сагадеев упоминает, что Султан-Галиев видел в освобождении народов Востока, подрывающем империалистические державы и подкуп рабочей аристократии в них, мощный рычаг для революций в развитых странах, и критикует его позицию:

«Его догадки… оказались ошибочными постольку, поскольку деколонизация этих стран не вызвала революционного подъема рабочего класса в бывших метрополиях»

Это неверно, во 1-х, потому что деколонизация 1950-х-1960-х гг. не дала народам колоний реальной независимости (за исключением Китая и Индии, позже – в какой-то степени Ирана), а была лишь заменой колониализма на неоколониализм, получение же колониями реальной независимости встало на повестку дня лишь сегодня, в эпоху так называемого «международного терроризма»; во 2-х, даже такая куцая, урезанная, поверхностная деколонизация, как та, что случилась после 2-й мировой войны (в СССР – в 1991г.), оживила классовую борьбу в бывших метрополиях: вспомнить хотя бы крупные студенческие волнения во Франции в 1968г., появление «Новых Левых» на Западе в 1960-е гг., появление революционного движения в России в 1990-е гг. после 70-летней спячки.
Другая неплохая статья о Султан-Галиеве - М.Дороненко. «Мирсаид Султан-Галиев и его идеи. Большевизм, ислам и национальный вопрос» на троцкистском сайте http://www.rwp.ru/ . Однако, и здесь необходимо сказать о недостатках (связанных с троцкистскими взглядами автора). Он цитирует Султан-Галиева:

"Мы считаем, что рецепт, предлагающий замену диктатуры над миром одного класса европейской общественности /буржуазии/ ее антиподом /пролетариатом/, т.е. другим ее классом, никакой особенно большой перемены в социальной жизни угнетенной части человечества не произведет. Во всяком случае, если и произойдет какая-нибудь перемена, то не к лучшему, а к худшему. Это будет лишь замена менее сильной и менее организованной диктатуры централизованной диктатурой объединенных в общеевропейском масштабе сил той же капиталистической Европы /включая сюда и Америку/ над всем остальным миром. В противовес этому мы выдвигаем другое положение - концепцию о том, что материальные предпосылки к социальному переустройству человечества могут быть созданы лишь установлением диктатуры колоний и полуколоний над метрополиями, т.к. только этот путь способен создать действительные гарантии к освобождению и эмансипации закованных в цепи западным империализмом производительных сил земного шара"

И критикует его взгляды:

«Именно эти идеи получили впоследствии большое распространение в маоизме и теориях "новых левых". Но ошибочность этой концепции очевидна для любого марксиста. Во-первых, главной причиной поражений революций в Европе, о которых пишет Султан-Галиев было либо открытое предательство руководства социал-демократии либо ошибки руководства компартий. Проблема была не с революционностью класса, а с революционностью его руководства. Что касается вопроса о характере и движущих силах революций в колониальных и полуколониальных странах, то история на примерах русской, китайской и других революций уже показала, полную контрреволюционность национальной буржуазии, равно как и то, что, только разорвав с этой буржуазией можно осуществить задачи антиколониальной революции. Колониальные и полуколониальные страны - это действительно те страны, где революционный потенциал выше, чем где-либо в силу комбинированного типа развития этих стран, когда капитализм в этих странах не разрушает, а подчиняет себе докапиталистические формы эксплуатации и политическую надстройку. Но такое сочетание отсталого и передового, в котором национальная буржуазия уже не является непримиримым врагом докапиталистических пережитков и целиком зависима от империализма, как раз и диктует необходимость гегемонии пролетариата в революции. Идея Султан-Галиева о диктатуре колоний над метрополиями, в которой он видел способ устранения национального неравноправия, по сути подменяет классовую борьбу национальной. Если даже осуществить эту идею в жизнь, это лишь приведет к новому "восточному" империализму, возникновения которого, кстати, всегда опасался сам Султан-Галиев. Единственный способ навсегда покончить с причинами национального неравноправия - это уничтожение капитализма и империализма, экономический и культурный подъем национальных окраин, который возможет лишь через победу международной революции, и демократически организованную власть рабочего класса»

Итак, в чём был прав Султан-Галиев, а в чём не прав? В чём прав Дороненко, а в чём не прав?
Конечно, султангалиевская идея диктатуры колоний и полуколоний над метрополиями неверна, о чём я много раз писал, критикуя маоистов. В колониях, кроме пролетариата, есть огромные массы крестьян, которые революционны лишь наполовину, наполовину же реакционны, дики. Такая диктатура была бы «нашествием варваров» на Европу, сродни идее Герцена о нашествии русских на Европу, которую критиковали Маркс и Энгельс. Дороненко прав, что «если даже осуществить эту идею в жизнь, это лишь приведет к новому "восточному" империализму», прав он и в том, что Султан-Галиев сам всегда опасался его возникновения – Сагадеев об этом тоже пишет:

«Но не следует забывать, подчеркивает Султан-Галиев, что Восток испытывает гнет и своей собственной национальной буржуазии.
Восток — колыбель деспотизма, и не исключено, что к моменту свержения империализма западноевропейского начнет возрождаться империализм восточный»

В этом – положительное отличие Султан-Галиева от современных маоистов, не желающих замечать империалистических черт у Ирана и т.п. Конечно, «опасаться» возникновения "восточного" империализма глупо, т.к. это возникновение является прогрессом, но учитывать данный факт надо.
Кроме того, не прав Султан-Галиев и в том, что «если и произойдет какая-нибудь перемена, то не к лучшему, а к худшему» - здесь он рассуждает как народник, не видящий прогрессивной роли капитализма. Да, такая революция усилила бы завоевательные устремления данной державы (яркий пример этого – Октябрьская революция), но тем самым втянула бы народы колоний в капитализм и, как следствие, в национально-освободительную и классовую борьбу.
Кроме того, Султан-Галиев не делит «пролетариат» развитых стран на собственно пролетариат и рабочую аристократию, зачисляя весь его в рабочую аристократию. Конечно, в какой-то мере Султан-Галиеву это было простительно, т.к. в его время раскол между пролетариатом и рабочей аристократией в метрополиях было ещё не таким сильным, как сегодня, и пролетариат в подавляющем большинстве случаев плёлся в хвосте за рабочей аристократией. Также Султан-Галиев не мог знать, что пролетариат метрополий сильно пополнится иммигрантами, которые, с одной стороны, в немалой степени оторваны от своей исторической родины (и, как следствие, уже не несут патриархальных предрассудков своей нации), с другой стороны – не заражены великодержавным шовинизмом.
С другой стороны, глубоко неправ Дороненко, что «проблема была не с революционностью класса, а с революционностью его руководства». Это – типичная ошибка большинства «марксистов» метрополий, не видящих, что оппортунизм руководства коренится в перерождении немалой части пролетариата в рабочую аристократию, понимающих под «рабочей аристократией» лишь «рабочую бюрократию», о чём писали американские ленинисты Макс Эльбаум и Роберт Сельтцер и австралийский ленинист Страусс. Аналогично этому троцкисты не видят, что предательство сталинской верхушкой интересов пролетариата коренится в перерождении немалой части российского пролетариата в рабочую аристократию. Такая ошибка является по сути отходом от материализма.
Последнее же предложение из вышеприведённой цитаты Дороненко сильно попахивает империалистическим экономизмом, нигилизмом в национальном вопросе.
Также Дороненко неверно употребляет термин «национальная буржуазия», там, где нужно сказать «компрадорская буржуазия». Это – типичная ошибка троцкистов, которые смешивают 2 эти понятия, смешивают верную мысль о необходимости размежевания с верхушкой, с колониальной и неоколониальной элитой в колониях с неверной мыслью об отрыве от крестьянства, от широких народных околопролетарских масс, а зачастую – даже и от пролетариата. Как учил Ленин, «есть буржуазия и буржуазия», троцкисты же эту разницу не улавливают.
Концовка данной статьи Дороненко насквозь буржуазная:

«Мирсаид Султан-Галиев предупреждал в свое время, что возрождение великодержавной политики приведет рано или поздно к развалу СССР. Это пророчество, как известно полностью сбылось. Вставшая на путь капиталистической реставрации бюрократия национальных республик, во времена перестройки ловко воспользовалась национальными обидами и недовольством преступлениями сталинского режима с целью развала СССР. Итог известен - реставрация капитализма в его самой упадочной и варварской форме, войны и межнациональные конфликты. Таков итог сталинской национальной политики»

Мол, не послушались Султан-Галиева – вот СССР и развалился. По сути, Дороненко здесь рассуждает как дальновидный буржуй: отказаться от крайностей колониализма ради сохранения империи. Тут он мало чем отличается от Путина, считающего крах СССР «величайшей трагедией 20-го века».
Тем не менее, в целом статья заслуживает внимания.
О Султан-Галиеве в России заговорили лишь в 1990-е гг. – да и то, зачастую лишь постольку, поскольку он выражал интересы татар и башкир (а не народов Востока вообще). Во времена Султан-Галиева, в 1920-е гг., татары и башкиры действительно во многом были угнетены Россией, но за последние десятилетия они стали полноправной частью российской нации, и наследие Султан-Галиева использовалось в 1990-е гг. татарской и башкирской буржуазией, являющейся составной частью российской империалистической буржуазии, как средство в конкурентной борьбе с русской, московской частью российской империалистической буржуазии. Хотя уже в 1990-е гг. башкирская буржуазия намного больше выпячивала личность того же Заки Валиди, являющегося, в отличие от Султан-Галиева, буржуазным националистом, у которого национальные требования башкир и других тюркских народов соседствовали с немалой долей антикоммунизма. Сегодня же башкирскую буржуазию уже даже образ Заки Валиди, который колебался между белыми и красными, во многом перестал устраивать, и она хвалит тех представителей башкир, кто в гражданскую войну больше склонялся на сторону белых, чем красных. Выпячивая факты великорусского шовинизма, которые были у большевиков уже в 1917-20 гг., башкирские профессора истории возвеличивают именно тех башкирских деятелей прошлого, которые боролись за независимость не просто от России, а именно от Советской России, причём от Советской России того периода, когда Советская власть была всё-таки в общем и целом революционной (такой «сепаратизм» башкир нисколько не направлен против буржуазной России, нисколько не противоречит интересам Москвы). Конечно, и в тот период (1917-20 гг.) среди большевиков было немало карьеристов, шовинистов и т.п. (о чём не раз говорил Ленин, подчёркивая, что «госаппарат у нас насквозь буржуазный), но ведь белое движение, на союз с которым против красных шли «радетели» башкирской автономии, тем более было буржуазным и шовинистским. И ещё. «Почему-то» эти историки не связывают национальные чаяния башкир тех времён с современной борьбой чеченцев, узбеков и др. (это неудивительно: башкирская и татарская буржуазия сегодня единым фронтом с московской душит свободу Кавказа, грабит недра Ирака и т.д.).
Вернёмся к Султан-Галиеву. В 2000-е же гг., с объявлением Россией и Америкой «войны с терроризмом», татарско-башкирские буржуазные историки практически перестали о нём говорить, видимо, чувствуя, что его теории направлены намного больше против них, чем за них.
Всемирное значение теорий Султан-Галиева практически затёрто на его родине. Это тем более обидно, что в других странах – особенно в странах Востока и во Франции – передовая общественность хорошо знакома с этим именем.
Рассмотрим статью американских маоистов, посвящённую Султан-Галиеву и современной исламской революции (http://www.prisoncensorship.info/archive/etext/countries/panislamic/islam1007.html . On converting to Islam: the invisible schism in the international communist movement. October 23 2007). Мы не будем разбирать всю эту статью – в ней очень много путаницы, связанной с незнанием фактов, с типичными предрассудками современных маоистов и т.п. (к примеру, автор симпатизирует русскому фашисту, антиамериканисту Лимонову, принявшему ислам по призыву Бен Ладена; презрительно называет, вслед за американскими белыми мелкобуржуазами, белых американских бедняков «отбросами»; изображает ленинскую теорию о «слабом звене» «сталинским тезисом»; не отличает классовую сущность Аль-Каиды от классовой сущности Талибана и т.п.). Рассмотрим лишь моменты, интересующие нас.
Автор сожалеет, что, из-за того, что Сталин расстрелял Султан-Галиева, его идеи остались неизвестными на Западе. Он признаёт, что вина за раскол между Сталиным и Султан-Галиевым лежит на Сталине: мол, Сталин не видел на 75 лет вперёд и находился под давлением Троцкого, которое было «концентрированным выражением нарождающейся российской рабочей аристократии и уже существующих русских поселенцев, заселяющих мусульманские территории» (вину за шовинизм Сталина на Троцкого, конечно же, списывать глупо). Троцкизм, по мнению автора, это – «наиболее последовательная и чётко выраженная версия меньшевизма». Это утверждение верно лишь отчасти. Позиция Троцкого была путаная, и в ней присутствовал не только меньшевизм, делающий ставку на революцию в Европе и уделяющий мало внимания народам угнетённых наций, но и критика сталинского шовинизма, пусть и непоследовательная.
Приведу некоторые места из данной статьи:

«Типичное мнение, которое мы слышим от империалистов и их псевдо-марксистских защитников – то, что мусульманские националисты безнадёжно иррациональны…»
«Согласно давнишнему аналитику ЦРУ Майклу Шьюеру, Осама Бин Ладен очень практичен, не склонен к иррациональности. Действительно, он говорит, что Осама Бин Ладен более реалистичный, чем его собственные политические лидеры… «Я боюсь, что Аль-Каида видит мир лучше, чем мы»»
«Учитывая низкое качество наших СМИ, в вопросе об Аль-Каиде мы можем быть уверены, что знаем о ней немного. Если Шьюер прав в своём историческом описании Аль-Каиды, тогда Аль-Каида – наиболее значительная антиимпериалистическая организация в мире»
«…в словах «Аллах грядёт» больше реализма, чем в словах «западный рабочий грядёт»… Член Талибана в среднем менее утопичен, чем средний фальшивый коммунист, глобально претендующий на то, что евро-американские рабочие являются эксплуатируемыми и в любую минуту могут восстать. Талибан знает о войне против империализма не понаслышке, тогда как западный так называемый «рабочий класс» знает только о лежании на диване. Борцы за освобождение Афганистана знают радость победы над советским социал-империализмом, и сейчас некоторые из тех же людей борются с империализмом США. К несчастью, троцкисты, в противоположность им, способны только болтать бесполезную чушь на протяжении более чем 80 лет, не сделав ни одной революции с момента смерти Ленина… Троцкисты изображаются учёными, хотя полностью оторваны от реальности, а Талибан изображается религиозным, хотя состоит из бойцов с немалым практическим опытом борьбы против войск империалистов. Это диалектический виток, к которому Маркс готовил нас, но не ожидал его»
«В нашем глобальном понимании в тысячу раз больше оснований считать коммунистами это крыло Ислама, а не троцкистов».
«Сегодня наиболее ярким примером пассивных типов так называемой науки, которые Маркс высмеивал как бездеятельный материализм, является троцкизм»
«Ни США, ни Израиль, ни Россия, ни Китай – таким образом, в наше время точкой входа в дискуссию должен быть Султан-Галиев или сам Бен Ладен»

К словам автора нужно добавить, что сталинисты – такие же «попы марксистского прихода», как и троцкисты.
Другая статья о Султан-Галиеве на том же сайте (http://www.prisoncensorship.info/archive/etext/countries/panislamic/index.html, Sultan Galiev: Starting a Re-Appraisal) даёт больше вопросов, чем ответов.

«Был ли прав Сталин или нет в 1923г., мы можем сказать с уверенностью, что идеи Султан-Галиева сегодня заслуживают больше уважения»

Мы видим, что позиция автора(-ов) этих 2 статей – двойственная, стремящаяся примирить сталинщину с идеями Султан-Галиева, и если и отказывающаяся от первого в пользу второго, то слишком робко.
Манабендра Нат Рой. Индиец М. Н. Рой, которого называют «по-видимому, самым крупным индийским материалистом современности» (см. К. Сатчидананда Мурти. Шри Шанкарачарья. Некоторые соображения о его жизни и учении. http://advaita.fatal.ru/Books/murti.html), в своё время был делегатом съездов Коминтерна и даже одним из основателей Компартии Мексики. Имя его упоминается в собрании сочинений Ленина (ПСС, изд. 5-е, т. 41, с. 241, 242, 245): наброски Роя, наряду с набросками Ленина, легли в основу тезисов Коминтерна по национальному и колониальному вопросам. О взглядах Роя можно судить по отрывку из одного его письма, очевидно, примерно за 1920 г. (Письмо М.Н.Роя С.Ю.Рутгерсу от 21 мая):

«Хотя я убежден в неизбежном крахе капиталистического общества, достигшего высшей степени развития в Европе и США, я все больше и больше убеждаюсь в том, что пролетариат западноевропейских стран и Европы будет нуждаться во внешней силе, чтобы вступить в финальную борьбу. Капповский инцидент и абсолютное отсутствие инициативы со стороны немецких коммунистов в момент, когда им представился такой великолепный шанс, дали почву для моих выводов. Я также весьма неплохо знаком с психологией английского рабочего класса. Я крайне сомневаюсь в том, что они способны вскоре осуществить сознательную революцию. Пролетарская солидарность оказалась довольно печальным шоу в эти последние два года, когда русские товарищи сражались с реакционными силами всего мира в одиночку. Мое мнение таково: сильные позиции капитализма в Европе и Америке надо атаковать с флангов и тыла. Выбрасывается множество времени, энергии и денег, чтобы организовать фронтальную атаку, которая пока что не приносит значительных результатов. Надо уделять больше времени организации сильных атак на США из латиноамериканских стран, а на европейский капитализм – из азиатских колоний. Эта убежденность привела меня к идее Латиноамериканского бюро. Я также предлагаю создать Восточное бюро где-нибудь или же в Персии или в Афганистане. Во главе этого бюро должны встать люди с четким видением международной ситуации. Несмотря на свое так называемое менее развитое классовое сознание масс в странах ЛА и Востока, они меньше заражены буржуазной культурой и традициями, которые создали некий консерватизм в европейском и американском промышленном пролетариате. Их каждый день толкают к революции, они чересчур много говорят о революции, но этот инстинктивный консерватизм не дает им возглавить ее. Их надо втолкнуть в революцию, а для этого необходимо предпринять определенные меры. Итак, по моему мнению, единственным решением является великий массовый переворот в указанных странах. Это будет означать крах западной (в том числе американской) индустриальной системы. А неизбежным результатом такого краха станет огромный резонанс среди пролетариата Европы и США»
Не правда ли, слова Роя, что «пролетарская солидарность оказалась довольно печальным шоу» будут и сегодня актуальными, если вместо слов «русские товарищи» подставить слова «чеченские товарищи»?
Кстати, в вышеупомянутом месте из сочинений Ленина говорится и о том, что неверно называть национально-освободительные движения буржуазно-демократическими, т.к. этим затирается грань между революционным и реформистским крылом данных движений, тем более, что империалисты стараются привить реформизм даже и угнетённым народам. Так же и сегодня. Левый активист тов. НКВД критикует меня за то, что я считаю талибановское крыло исламизма пролетарским, и утверждает, что оно является мелкобуржуазным. И в то же время он хвалит забастовку водителей маршруток в Махачкале – т.е. тот вид борьбы, которым российские империалисты хотят отвлечь народы Северного Кавказа от революционной борьбы с военщиной.
И ещё. Тов. НКВД критикует меня за мою «патологическую» любовь к исламистам. Он не видит диалектики. Он не замечает, что население России составляет сегодня лишь 2% мирового населения, причём доля эта убывающая, что доля народов угнетённых мусульманских наций, наоборот, растущая, что среди российского населения растёт процент иммигрантов – узбеков, таджиков и др., и что российский пролетариат не сможет победить без союза с исламской революцией, без того, чтоб учиться у этой революции. Не видит тов. НКВД диалектики и в том плане, что материализм, марксизм – это учение диалектическое, которое, говоря словами Энгельса, обновляется с каждым новым научным открытием, с каждым новым общественным явлением. Но об этом ниже.
Вернёмся к Рою. В конце 1920-х гг. он разошёлся во взглядах со Сталиным. В 1930-е гг. сидел в тюрьме в Индии за борьбу с английским империализмом. Выйдя из тюрьмы, вскоре (1939г.) опубликовал работу «Историческая роль Ислама».
Рассмотрим данную работу. Рой в ней наглядно показал, что первоначальный Ислам был революционной идеологией, примитивным материализмом (примитивным – по отношению к современности, однако для своего времени стоящим очень высоко), который позже, через несколько веков, деградировал, превратился в реакционную идеологию, в идеалистическое мракобесие (подобно эволюции советского официального «марксизма-ленинизма» за период с 1920-х гг. по 1980-е гг.). Восторгаясь революционной миссией первоначального Ислама в деле свержения угнетателей и империй того времени, Рой, однако, не делает ни малейших уступок его религиозным предрассудкам, не идеализирует их, не идеализирует пророка Мохаммеда. Думаю, пролетарии 3-го мира не обидятся на Роя за то, что он, признавая Мохаммеда одним из величайших революционеров всех времён и народов, охарактеризовал его «общение» с Аллахом как следствие психического расстройства на почве слишком напряжённой мыслительной деятельности и т.п. (психическими расстройствами страдали и многие революционеры новейшей эпохи – тот же Писарев, к примеру - что нисколько не умаляет ценности их работ). Кстати, данная работа есть и на одном из сайтов индийских мусульман.
У нас, ленинистов, есть сильная неприязнь к тем, кто пытается отвлечь внимание от современности к древней истории, как тот же Каутский в своё время. Однако, данная работа Роя – не тот случай. Целью этой работы для Роя было преодоление недоверия одной части индийского общества – индусов – к другой – мусульманам, а также борьба с традиционным исламом, т.е. с религиозными предрассудками мусульман, которые далеко ушли от первоначального Ислама, в котором материализма была намного больше, чем идеализма.
Сегодня Индия уже завоевала независимость, вступила в стадию империализма и сама уже стала угнетать другие народы – участвовать в удушении талибов, к примеру (признаки этого уже подметил Рой, указывая, что «духовный империализм – выпирающая черта нашей националистической идеологии»). Какая-то часть индийских мусульман (Джамму и Кашмир и т.п.) по-прежнему остаётся угнетённой, зато другая их часть ассимилировалась в индийскую нацию, став полноправной её частью (сродни башкирам и татарам внутри российской нации), и среди неё уже немало представителей среднего класса.
В чём же заключается ценность этой работы для нас, российских пролетариев?
Данная работа подтверждает, что исламизм, будучи возрождением первоначального Ислама применительно к новой эпохе, является развитием марксизма-ленинизма (тем более, что ранний ислам, как верно подмечал Рой, обладал «скрытыми возможностями для великого развития»), пусть формально он и не опирается на писания Маркса и Ленина. Об этом я уже не раз писал (см. мои работы "Обзор работ Джеймса Блаута" и «Двойные стандарты или учёт конкретно-исторических особенностей?»). Мой оппонент Алексей Трофимов ответил на мои доводы руганью, повторяя старые штампы, что-де «ислам – это религия», что халифат, за который выступают исламисты, «это – феодально-теократическое государство», и что марксизм не может не опираться на писания Маркса и Ленина (как будто, Маркс и Ленин – боги, т.е. тут Трофимов порывает с материалистическими принципами марксизма - с тем, что «бытие определяет сознание»). К сожалению, предрассудки Трофимова разделяются многими даже честными марксистами, и чтоб их разоблачить, нужно набраться терпения.
Данная работа разоблачает невежество г-на Трофимова и ему подобных, считающих, что мусульмане веками только и делали, что «сидели и молились». Разоблачает она и ложь официальных мусульманских попов, представителей «гэбэшного» ислама, всяких таджуддинов и гайнутдинов, выступающих против революционеров-исламистов под тем предлогом, что, мол, ислам переводится как «религия мира». Рой пишет, что ислам действительно переводится как «религия мира», но достижение мира было возможно лишь через революционную войну, через уничтожение загнивающих империй, которые являлись источником войн и междоусобиц. Конечно, империи древности и нынешние империалистические державы – это «2 большие разницы», однако, нынешние империалистические державы являются такой же точно преградой на пути общественного прогресса, как и империи древности в своё время, и в этом призыв «истинного» Ислама и сегодня актуален. Необходимым условием победы пролетариата в России и вообще в богатых нациях является создание Халифата у южных границ России, объединение в Халифат бедных наций.
Также Рой верно пишет, что строгий монотеизм (единобожие) Мохаммеда («бог только один») являлся огромным прогрессом по отношению к царящему идолопоклонничеству, в том числе и идолопоклонничеству тех религий, которые вроде как были монотеистическими (как то же христианство). Рой справедливо подмечает, что строгий монотеизм подрывает религиозную веру вообще и, отдаляя бога далеко на небо, является шагом к материализму. Эти слова актуальны и сегодня, когда «марксисты» занимаются именно идолопоклонничеством, идеализируя Маркса и Ленина (как тот же Трофимов – см. выше); когда «марксизм» выродился в религию с мавзолеем, возложением цветов к памятникам Ленина и «могиле неизвестного солдата», в бюстики Ленина (сегодня – православные иконы и портреты Медведева), число которых превышает число россиян; когда главы «цивилизованных» наций на глазах у всех молятся кресту, т.е. обычному куску дерева, когда процветают культы и культики личностей различных буржуазных диктаторов, начиная от Сталина и кончая Медведевым и т.п. Кстати, когда киргизские власти, являясь, по сути, марионетками России, стали изображать 2-ю мировую войну со стороны СССР «джихадом», играя на религиозных чувствах киргизского народа, тамошние исламисты осудили поклонение «вечному огню» именно как идолопоклонничество, противоречащее духу Ислама. Другой пример – идеолог исламизма Сайид Кутб, который в своей работе «Вехи» использовал лозунг Мохаммеда «бог только один» как призыв к неповиновению всем и всяким угнетательским режимам, как призыв к революции бедных против богатых и к бесклассовому обществу.
Вышеупомянутый тов. НКВД, критикуя меня, приводит стих какого-то сирийского поэта 14-го века, высмеивающего мусульман за то, что те поклоняются камню, и пишет (НКВД): мол, вот с кого надо брать пример мусульманским народам. НКВД не понимает, что в 14-м веке официальный ислам, который справедливо высмеивал данный поэт, уже не был революционным, что за возрождение не этого ислама выступают исламисты; что позиция исламистов – такая же материалистическая, как и у данного поэта, только намного более глубокая, и что ставить в пример этого поэта по сравнению с тем же Набхани – глупо. Если мы посмотрим на позицию даже такого идеолога современного исламизма (наверняка не лучшего), как Набхани, мы увидим, что он, требуя рационального и эмпирического обоснования всякого утверждения, а также признавая, что не всё в Коране нужно понимать дословно, что там есть и иносказательные фразы, фактически вплотную подходит к отрицанию бога, хоть сам субъективно в него и верит (см. мою рецензию на его работу «Мышление»).
Актуальна сегодня и критика ранним Исламом «чистого» теоретизирования, «логических» (точнее – софистических) построений, не подтверждаемых опытом. Действительно, тот же Набхани справедливо пишет, что к разряду таких не подтверждённых опытом гипотез относится и «марксистский» (точнее – оппортунистический) тезис о «революционности» «пролетариата» – точнее не пролетариата, а рабочей аристократии (см. там же). Действительно, в то время как старый пролетариат развитых капстран и СССР во многом переродился в рабочую аристократию, сталинско-брежневские оппортунисты продолжали тупо талдычить о его «революционной роли», опираясь не на факты, а на логику марксизма доимпериалистической эпохи, применённую не к месту (подобно тому, как один греческий мудрец доказывал чисто логическим путём, пренебрегая опытом, что бегун никогда не догонит черепаху). Вот уж действительно прав был тот маоист, которого мы цитировали выше: «в утверждении о приходе Аллаха больше реалистичности, чем в утверждении о приходе «рабочего класса»».
Философы раннего Ислама, требовавшие строгого математического обоснования, стоят выше таких «марксистов», как Алексей Трофимов, который наплевал на учёт уровня экономического развития и изображает, что я поддерживаю борьбу косовских албанцев против сербского гнёта якобы потому, что они мусульмане.
Конечно, среди исламистов есть и мелкобуржуазное крыло, которое сегодня представлено в Интернете многочисленными сайтами. Они идеализируют пророка Мохаммеда, постоянно пишут после его имени «да будет мир ему», хотя, как свидетельствует Рой, ранние мусульмане не обожествляли Мохаммеда (т.к. считали это отходом от единобожия), считая его «простым смертным».
Далее. Рой пишет о том, что ранние мусульмане сохранили для человечества и приумножили наследие греческой культуры. Это – верно, но это лишь половина правды. И американский математик и историк математики М. Клайн, и Набхани признают, что мусульмане, к сожалению, переняли греческую науку и философию некритически, не отделив зёрна от плевел (см. там же).
Во времена Мохаммеда Ислам вышел из Аравийской пустыни. Сегодня возрождение его ранних революционных принципов исходит, пожалуй, больше из Центральной Азии – из Пакистана, Афганистана, Узбекистана. Кстати, буржуазные аналитики признают, что лидеры исламистских движений в постсоветских центральноазиатских республиках являются, в основном, представителями технической интеллигенции, т.е. точных наук, носителями рационалистского подхода – подхода, свойственного как раз раннему Исламу, приведшему к расцвету математики, астрономии, медицины и т.д. Вспомним слова Энгельса, что вождями буржуазных революций были в основном юристы (в России в 1991г., добавим мы, вождём буржуазной революции была творческая интеллигенция, чья революционность была основана на чувствах, на эмоциях, а не на холодном научном расчёте), вождём же пролетарской революции будут представители естественнонаучной интеллигенции – химики, биологи и т.п.
Вернёмся к Рою. Да, впоследствии, после написания данной работы он допустил грубые ошибки – в 1940 г. отказался от марксова детерминизма, позже, во время 2-й мировой войны, вместе со сталинистами выступил за союз с Англией против Германии (за последнее вся прогрессивная общественность Индии от него отвернулась). Но это нисколько не умаляет достоинства данной его работы.
Пару слов об отказе Роя от марксова детерминизма. Возможно, это был необдуманный протест против сталинского «экономистического» опошления ленинизма, против принижения сталинистами роли революционного авангарда. Между написанием Роем данной работы (1939г.) и этим его отказом (1940г.) – промежуток небольшой. Сказалась ли данная его ошибка на этой работе?
Отчасти да. Действительно, Рой пишет, что пока индийский народ не поймёт роль первоначального Ислама, он не сможет завоевать независимость. Но это – утопическая мечта. Пока существует капитализм, массы народа будут прозябать в несознательности, дикости и т.п., и не поднимутся в своём сознании до высокого уровня – для этого мало у кого из них есть условия. Другое дело - авангард профессиональных революционеров. От них, действительно, требуется высокий уровень сознательности. Маленькая группка революционеров, размежевавшись с оппортунизмом, выработав теорию, распространит её среди тысяч агитаторов, а они уже изложат эту теорию, пусть и в очень упрощённом приближении, миллионам пролетариев, бросив в массы бедняков предельно простые и понятные, но очень близкие массам лозунги.
Конечно, одна лишь бедность ещё не делает пролетария стойким революционером, и понимать в этом смысле марксов детерминизм неверно. Но также неверно думать, что, пока пролетарии все сплошь не станут революционными теоретиками, революции не произойдёт. Нет, нужен авангард революционеров, который поведёт за собой массы бедняков. Это – ленинская идея, которая была затёрта сталинским оппортунизмом на десятилетия, зато была подхвачена идеологами исламизма – Сайидом Кутбом, Такиуддином Набхани и другими.
Ранее я писал о преемственности между Лениным и нами, что «промежуточными звеньями» между ним и нами являются, в той или иной степени, ранний Мао и Энвер Ходжа. Однако, и тот, и другой страдали сталинизмом. Сегодня, ознакомившись с сочинениями тех, кого десятилетия замалчивали «попы марксистского прихода», мы можем смело сказать: «промежуточными звеньями» между Лениным и нами являются Тан Малака, Мирсаид Султан-Галиев и Манабендра Нат Рой.
8 ноября 2010г.
А. Г.

Манабендра Нат Рой
Историческая роль Ислама
Эссе по исламской культуре
Перевод с английского А. Гачикуса

Глава 1. Введение
Явно внезапный рост и поразительное распространение магометанства составляют наиболее завораживающую главу в истории человечества. Беспристрастное изучение этой главы имеет огромную важность в современный решающий период истории Индии. Научное значение этого исследования само по себе велико, а похвальная тяга к знаниям, несомненно, должна быть щедро вознаграждена. Но что касается нас, современной Индии, в частности индусов, правильное понимание исторической роли Ислама и его вклада в человеческую культуру приобретает огромную политическую важность.
Эта страна стала домом очень большого числа последователей арабского пророка. Мало кто знает, что в Индии живёт больше мусульман, чем в любой чисто исламской стране. Однако, после многовекового периода, эта многочисленная часть населения Индии обычно рассматривается как чуждый элемент. Этот необычный, но крайне прискорбный раскол в разрозненной национальной структуре Индии имеет свои исторические причины. Мусульмане первоначально пришли в Индию как завоеватели. Они завоевали страну и стали её правителями на несколько сотен лет. Это отношение завоевателя и покорённого наложило свой отпечаток на историю нашей нации, которая сегодня охватывает их обоих. Но неприятная память прошлых отношений постепенно затмевается современным товариществом в рабстве. Влияние британского империализма не менее болезненно и губительно для основной массы мусульманского населения, чем для масс, исповедующих индуизм. Мусульмане настолько всецело стали частью индийской нации, что летописи мусульманского правления справедливо записываются как главы истории Индии. Действительно, национализм далеко продвинулся в изглаживании болезненной памяти прошлого.
Привычка поиска утешения стыда в настоящем в реальной или легендарной славе прошлого украсила мусульманских правителей Индии блестящими национальными цветами.
Однако, индусы, которые гордятся процветанием при власти Акбара, или хвастаются архитектурными достижениями Шахджехана, даже сегодня очень странно отделены непреодолимой пропастью от своих соседей по дому, принадлежащих к расе или исповедующих веру прославленных монархов, которые, как полагают, имели славную историю Индии. Для ортодоксальных индусов, составляющих огромное большинство населения Индии, мусульманин, даже благородного происхождения и высокого образования, или выдающегося культурного уровня – это «млечха» - грязный варвар, не заслуживающий сколько-нибудь лучшего социального отношения, чем то, которое оказывается низшим из индусов.

Причину этой необычной ситуации нужно искать в предрассудке, родившемся в прошлом из ненависти завоёванного и угнетённого народа, естественно, питаемой к иностранному завоевателю. Политические отношения, из которых она возникла – дело прошлого. Но предрассудок всё ещё продолжает существовать не только как сильное препятствие национальному единству, но также как помеху беспристрастному взгляду на историю. Действительно, больше нет такого примера 2 сообществ, живущих вместе в одной стране много сотен лет, и, тем не менее, имеющих так мало понимания культуры друг друга. В мире нет больше цивилизованного народа, настолько несведущего в исламской истории и презирающего магометанскую религию, как индусы. Духовный империализм – выпирающая черта нашей националистической идеологии. Но этот отвратительный дух наиболее резко выражен в отношении магометанства. Современное представление об учении арабского пророка крайне неосведомлённое. Средне образованный индус мало знает и совсем не понимает огромное революционное значение Ислама и великие культурные последствия той революции. Господствующие представления могли бы быть высмеяны как нелепые, если б они не были так чреваты пагубными последствиями. Этим представлением нужно дать бой ради национального единства индийского народа, так же как в интересах науки и исторической правды. Правильное понимание культурного значения Ислама имеет величайшую важность в критический период истории Индии.
Великий историк Гиббон описывает рост и распространение Ислама как «одну из наиболее незабываемых революций, которая наложила новый и устойчивый отпечаток на нации мира». Просто изумительно созерцать немыслимую быстроту, с которой две самые могущественные империи античного времени были низвергнуты относительно маленькими отрядами кочевников, вышедших из Аравийской пустыни, воодушевлённых рвением новой веры. Прошло только 50 лет с того момента, как Мохаммед взял на себя роль необычайного пророка, распространяющего своё послание мира силой оружия, когда его последователи водрузили знамя Ислама на границах Индии – с одной стороны – и на побережье Атлантики – с другой. Первые халифы Дамаска правили империей, которую нельзя было пересечь менее чем за 5 месяцев на самом быстром верблюде. В конце первого века Хегиры «Командиры правоверных» были наиболее могущественными правителями мира.
Каждый пророк создаёт свою цель выполнением чудес. По этому признаку Мохаммед должен быть признан намного более великим, чем все остальные пророки, до или после него. Распространение Ислама – наибольшее чудо из всех чудес. Римская Империя Августа, позже расширенная храбрым Траяном, которая была результатом великих и славных побед, одержанных за 700 лет. Однако, она не достигала размеров Арабской Империи, созданной менее чем за век. Империя Александра представляла собой не более чем часть самой крупной области халифов. В течение примерно тысячи лет Персидская Империя сопротивлялась армиям Рима, только чтоб быть покорённой «мечом бога» менее чем за десятилетие. Дадим слово современному историку, чтоб он описал удивительный рост Ислама.
«Нигде не было и признаков арабского государства, регулярной армии, общественных политических стремлений. Арабы были поэтами, мечтателями, воинами, но не были политиками. Также они не находили в религии стабилизирующую и объединяющую силу. Они исповедовали низкую форму многобожия. Сто лет спустя эти неприметные дикари достигли уровня великой мировой державы. Они завоевали Сирию и Египет, сокрушили и обратили в новую веру Персию, завладели Западным Туркестаном и частью Пенджаба. Они вырвали Африку у византийцев, Испанию у вестготов. На западе они угрожали Франции, на востоке – Константинополю. Их корабли, построенные в портах Александрии или Сирии, бороздили воды Средиземноморья, грабили греческие острова и бросали вызов военно-морской мощи Византийской Империи. Их успех был завоёван очень легко, только персы и берберы Атласских гор оказали им серьёзное сопротивление, так что в начале 8-го века впору было ставить открыто вопрос, может ли что-либо помешать их победоносной поступи. Средиземноморье перестало быть римским озером. От одного конца Европы до другого христианские государства столкнулись с вызовом новой Восточной цивилизации, основанной на новой Восточной вере». (H. A. L. Fisher, "A History of Europe", pp. 137/8).
Как случилось такое изумительное чудо? Это было одним из непостижимых вопросов для историков. Сегодня образованный мир отвергает вульгарную теорию, что рост Ислама был триумфом фанатизма над благоразумными и терпимыми народами. Феноменальный успех Ислама был главным образом обусловлен его революционным значением и его способностью вывести массы из безнадёжного положения, созданного античными цивилизациями не только греков и римлян, но и Персии, и Китая – и Индии.

Глава 2. Миссия Ислама
Вульгарные интерпретаторы истории Ислама делают акцент на его военных достижениях, либо для того, чтоб восхвалить, либо чтоб осудить его далеко идущее революционное значение. Если бы несомненно выдающиеся победы сарацинов [т.е. мусульман – А. Г.] были единственным измерением исторической роли Ислама, тогда он не был бы уникальным историческим явлением. Нашествия варваров Татарии и Скифии (готы, хуны, вандалы, авары, монголы и т.д.) почти соответствуют, а, может даже, равны или превосходят их военные успехи. Но есть огромная разница между приливными волнами, которые время от времени накатывались на Запад, Юг и Восток с пограничной области Европы и Азии, и арабской вспышкой религиозного неистовства. Подобно приливным волнам, первые накатывались в своём катастрофическом величии, чтобы рано или поздно стихнуть, распространив повсюду смерть и разрушения. Второе же, наоборот, было прочным историческим явлением, вошедшим в выдающуюся главу культурных летописей человечества. Разрушение было только вспомогательной частью его миссии. Оно снесло изжившее себя старое, чтобы создать неизбежное новое. Он разрушил святыни Цезарей и Хосровов, только чтоб спасти от их нависающих руин накопленные сокровища человеческого знания, чтоб сохранить и приумножить их для блага последующих поколений.
Поразительные подвиги всадников-сарацинов не являются единственной отличительной чертой Ислама. Они просто увлекают наше внимание, которое изумляется ими, и побуждают нас изучать причины такого крайне динамичного исторического феномена и восторгаться ими. Удивительные подвиги «армии бога» обычно ослепляют видение, и более внушительные достижения исламской эволюции редко бывают известны среднему студенту-историку, даже если он последователь Мохаммеда. Однако, военные победы последователей арабского пророка были не более чем прелюдией к более внушительным и прочным подвигам в социальной и культурной областях. Они только создали условия для политического единства, которое открыло эру экономического процветания и духовного прогресса. Нужно было убрать громадные руины Римской и Персидской империй, для того чтобы смог появиться новый общественный порядок с новыми идеями и новыми идеалами. Тёмное суеверие мистицизма магов [иранских жрецов – А. Г.] и гнилая атмосфера греческой церкви приносили вред духовной жизни подданных дряхлых Персидской и Византийской империй, делая всякий моральный и интеллектуальный прогресс невозможным. Строгое единобожие Мохаммеда, замечательно владеющее кривой саблей сарацина, не только разрушило языческое идолопоклонство арабских племён; оно также проявило себя как непобедимое орудие истории, освободившее значительную часть человечества от неизменного злого духа зороастризма, так же как и от вырождающегося христианства, склонного к суеверию выдумывания чудес, смертельной болезни монашества и идолопоклонничества перед святыми. Поразительные достижения армий сарацинов только доказали, что они находились на службе истории для прогресса человечества.
Богатое духовное наследие знаменитой цивилизации античной Греции было почти полностью погребено под унылыми руинами Римской империи и затерялось в темноте христианского суеверия. Армиям сарацинов и социально-политической структуре, возведённой на базисе исламского единобожия, принадлежит великая миссия спасения бесценного наследия, которая, в конечном счёте, дала возможность народам Европы выйти из тягостного мрака Средневековья и построила изумительный монумент современной цивилизации. Меч Ислама, служащий, якобы, богу, в действительности внёс вклад в победу новой социальной силы, в расцвет новой интеллектуальной жизни, которая, в конечном счёте, выкопала могилу всем религиям и верам.
Ислам возник скорее как политическое движение, чем как религия в строгом смысле слова. На начальных стадиях его истории это был, по существу, призыв к единству кочевых племён, населявших Аравийскую пустыню. В процессе его быстрой реализации, политико-религиозная объединяющая доктрина стала флагом, под которым азиатские и африканские провинции Римской империи перенесли распад античного социального порядка. Предыдущий бунт потерпел неудачу. Христианство потеряло свой первоначальный революционный пыл, став, с одной стороны, идеологией социального разложения (монашество), с другой стороны – опорой загнивающей империи. Но социальный кризис продолжался, усугублённый вырождением христианства. Послание надежды и спасения пришло от караванных торговцев Аравии, которые находились вне загнивающей атмосферы разлагающегося Римского мира и процветавшие благодаря их благоприятному положению. «Восстание Ислама» спасло человечество.
Знаменитый авторитет по исламской истории пишет следующее о миссии Мохаммеда:
«Он нашёл целую нацию в полном приливе быстрого развития, страстно желающую знаний и силы. Возбуждение общественной мысли в Аравии, породившее миссию Магомета, привело к появлению многих других пророков в течение его жизни» (Okley, “History of the Saracens").
Люди, для которых исламская история является суммой подвигов фанатичных орд, драматически предлагающих испуганному миру выбор между Кораном и мечом, с леденящим кровь криком «Аллах Акбар!», не знают, или просто игнорируют то, что занимались исключительно временными (светскими?) и религиозными завоеваниями только непосредственные последователи Мохаммеда, и что даже они отличались от варварских мучителей человечества, таких как Аларик, Аттила, Генсерик, Чингисхан и Тамерлан, благородством характера, чистотой помыслов и благочестием духа. Их преданность, может быть, и была подкреплена суевериями, но не была запятнана лицемерием. Их фанатизм был смягчён великодушием и глубоким здравым смыслом. Их стремления были в высшей степени свободны от эгоизма. Набожность не была для них маской для прикрытия жадности.
В истории было немного фигур более романтичных, более преданных, более искренних и более скромных, чем «Командир правоверных» - Абу Бакр. Его незабываемое предписание «Армии бога» гласило: «Будь справедливым, несправедливый никогда не будет процветать. Будь храбрым; скорее умри, чем сдайся. Будь милосердным; не убивай ни стариков, ни женщин, ни детей. Не уничтожай ни плодовые деревья, ни зерно, ни скот. Держи своё слово даже перед врагом. Не досаждай тем, кто живёт в удалении от мира. Неодолимый марш «Армии бога» подтверждает, что это знаменитое предписание было произнесено искренне почтенным лидером, и верные последователи строго подчинялись ему.
Повсюду завоеватели-сарацины радушно принимались как освободители народов, угнетённых, затираненных и измученных византийской коррупцией, персидским деспотизмом и христианским идолопоклонничеством. Фанатично преданные революционному учению пророка и послушно действовавшие в соответствии с благородными, мудрыми и в высшей степени практичными предписаниями халифа, завоеватели-сарацины легко завоёвывали симпатии и поддержку народов, которые они захватывали. Никакой завоеватель не может установить прочное господство над завоёванными народами кроме как при их активной поддержке или молчаливой терпимости.
Второй халиф, Омар, чьи стремительные всадники прошли победным маршем через Персидскую империю, к дальним берегам Амударьи, с одной стороны, и были хозяевами второй столицы Римского мира – Александрии – с другой стороны, совершил свой триумфальный въезд в Иерусалим на верблюде, который также вёз всю королевскую провизию и экипировку – маленькую палатку из грубой шерсти, мешок зерна, мешок фиников, деревянную миску и кожаную фляжку с водой. Гиббон предлагает следующий отчёт о простоте, праведности, справедливости и добродетельности завоевателей Персии, Месопотамии, Сирии, Палестины и Египта: «Где бы он ни останавливался, приглашалась компания без всяких ограничений для участия в его скромном (домашнем) ужине, и трапеза освящалась молитвой и проповедью Командира правоверных. Но в экспедиции или паломничестве его власть проявлялась в отправлении правосудия; он реформировал безнравственное многобрачие, многобрачие арабов; освободил платящих дань от вымогательства и жестокого обращения; и наказывал роскошь сарацинов удалением ворса с их богатого шёлка и волочением их лицом по грязи» (“Decline and Fail of the Roman Empire").
Халед, которого пророк называл «Меч бога», чья почти легендарная храбрость объединила Аравию, Месопотамию и Сирию под знаменем Ислама, к моменту смерти владел только своей лошадью, оружием и единственным рабом. Считается, что великий герой в молодости заявил: «Не особенности Сирии и не увядающие наслаждения этого мира побудили меня посвятить жизнь делу религии, я лишь добивался одобрения бога и его апостола» (записано историком Абулом Феда).
Доблестный завоеватель Египта, Омру, вдобавок к воинской отваге, отличался поэтическим даром. В его отчёте халифу Омару есть следующее замечательное место: «Толпы земледельцев, вскапывающих землю, можно сравнить с роем усердных муравьёв; и их прирождённая лень оживляется плетью надзирателя. Но богатство, которое они извлекают, распределяется неравномерно между теми, кто работает, и теми, кто владеет». Это были взгляды, намного опережавшие своё время. Идея социальной справедливости была неизвестна ни в одной стране античной цивилизации. Труженики, так же как рабы или шудры, были объектом узаконенного презрения и эксплуатации. Они едва ли считались за людей. Экономический принцип, примитивно сформулированный в незабываемом предписании первого халифа, развил заинтересованность арабских торговцев, революционизировав старую социальную идею. Часть богатства, произведённого трудящимися массами, когда она оставалась им самим, стала мощным стимулом к торговле. В своей администрации завоеванного королевства фараонов и Птолемеев арабский воин с успехом стремился исправить вопиющую несправедливость, оскорблявшую его поэтическое видение. Египет, который веками грабили и обирали греки и римляне, при сарацинах процветал.
Нет конца свидетельствам, доказывающим, что даже в преимущественно военный период своей истории сарацины далеко не являлись варварскими бандами фанатичных мародёров, сеющих грабежи, смерть и разрушение именем религии. К тому же, период завоеваний был коротким по сравнению с долгой эрой познания и культуры, которая впоследствии расцвела под покровительством халифов, а также платящей дань и независимой империи (?).
Военный период закончился установлением Аббасидов в Багдаде – «мирном городе» - со времени власти пророка в Медине прошло только около ста лет. С тех пор военная деятельность арабов существенным образом имела характер текущих оборонительных и наступательных операций широко раскинувшейся империи.
Решительный энтузиазм сарацинских воинов был смягчён временем и процветанием. Они стали искать богатства уже не в войне, а в торговле и промышленности; славы – не на полях сражений, а в областях науки и литературы; счастья – уже не в фанатичном поклонении богу и его единственному пророку, а в безобидном наслаждении общественной и семейной жизнью. Война больше не была предметом страсти и внушающим чувство гордости родом занятий сарацинов, потому что они нашли пользу и удовлетворение в мирной жизни, созданной героизмом их предков. Потомки бесстрашных героев, собранных под боевым знаменем Абу Бакра и Омара в надежде на рай и, попутно, на земные блага, нашли скромное занятие торговлей и промышленностью более выгодным, а науку и философию – доставляющими большее удовольствие.
Прошло 300 лет мира, процветания и прогресса, пока военная отвага сарацинов вновь не была разожжена христианской агрессией в обманчивой форме крестоносцев. Грабежи и мародёрства, тирания и угнетение стали связанными с мусульманскими завоеваниями только после того, как власть сарацинов была сокрушена монгольскими варварами из Центральной Азии; арабские знания и культура были извращены вырождающейся роскошью королевского двора; и высокие нормы Ислама потеряли свой первоначальный революционный блеск, были проституированы в жадных руках турок и татар.
Вопиюще неправильное толкование истории – смешение Ислама с милитаризмом. Мохаммед был пророком не воинов-сарацинов, а арабских купцов. Само название, которым он окрестил свои убеждения, противоречит современному представлению о целях Ислама. Этимологически «Ислам» означает «делать мир», или «деланье мира»: делать мир с богом путём почитания его единственности, отказа от жульнического обожествления идолов, которые узурпировали его не имеющее себе равных требование преданности человека; и установление мира на Земле через союз арабских племён. Мир на Земле имел непосредственное значение и важные последствия. Его требовал временный интерес арабских купцов, ибо торговля процветает лучше при мирных условиях. Поскольку загнивающие государства и выродившиеся религии порождали семена беспрерывных войн и вечных восстаний, их разрушение было условием мира. Убеждения Мохаммеда сделали мир у себя, а военная отвага сарацинов дала то же благо народам, населяющим огромные территории от Самарканда до Испании.
Чуть только страна подпадала под власть арабов, её экономическая жизнь оживлялась посредством поощрения промышленности и сельского хозяйства. Дух и заинтересованность арабских торговцев определяли и направляли политику Исламского государства. В Римском мире, как и во всех других землях античной цивилизации, правящие классы ненавидели любой производительный труд, смотрели свысока на торговлю и промышленность. Их благородными занятиями были война и религиозные обряды. С приходом арабов всё изменилось. Кочевая жизнь в пустыне научила их высоко ценить труд как источник свободы. Торговля у них была почётным, как и выгодным занятием свободного человека. Таким образом, Исламское государство базировалось на общественных отношениях, полностью отличающихся от тех, что были прежде. Религия превозносила промышленность и поощряла нормальную снисходительность к естеству. Торговля была свободной, и была таким же благородным занятием, как искусство управления государством, письмо и наука. Халифы Багдада были не только великими торговцами, первые из них учились, и, как это ни удивительно, занимались некоторыми ремёслами для покупки индивидуальных предметов первой необходимости на доходы от физического труда. Большинство великих арабских философов и учёных вышли из семей богатых торговцев. Культура и улучшение королевских дворов Бухары и Самарканда, равно как и необыкновенная щедрость Фатемитских правителей Африки и величие султанов Андалузии были порождены скорее прибылями от процветающей торговли, чем от налогов, отобранных деспотическими мерами.
При определённых условиях торговля является мощным инструментом духовной революции. Стремления арабского купца породили единобожие Мохаммеда. Оно, в свою очередь, вдохновило кочевников пустыни на создание одной из самых больших и наиболее процветающих империй в истории. Законы Корана революционизировали социальные отношения. Возросшее производство, результат этой революции, ускорило торговлю, которая возвестила наступление эпохи космополитизма и духовного подъёма. Торговля расширила человеческие представления. Посещая дальние земли, приучаясь видеть чужие обычаи, смешиваясь с народами разных рас, торговец освобождался от предрассудков и ограниченности, рождённой в местных условиях его родной страны. Он развивал способности терпимости, симпатии и понимания обычаев, взглядов и вер других. Наблюдения и любознательность, которые вели его в плавании по незнакомому морю или направляли его шаги в землях, убили в нём успокоение доверчивостью. Рост критических способностей поставил его у ворот знаний. Сущность его занятия научила торговца мыслить абстрактно. Он не интересовался своими товарами как таковыми. Его ум был занят идеей прибыли. Ему было всё равно, нагружены ли его верблюды или корабли шерстью, зерном или пряностями. Его интересовали не конкретные вещи, с которыми он имел дело. Они были просто средством для достижения цели – сделать прибыль, которая является категорией, абстрагированной из конкретной формы товара, который он покупал или продавал. Он оценивал вещи не по присущим им достоинствам, а по их способности давать прибыль.
Терпимость к странным вещам, попытка понять их, свобода от предрассудков, способность к наблюдениям, способность мыслить абстрактно – все эти качества, приобретенные торговцем благодаря природе его занятия, способствовали формированию у него философского мировоззрения. Видя различные народы, лелеющие различные формы суеверий как божественную мудрость, практикующие одинаково абсурдные обряды и ритуалы или выражающие преданность, восхваляющие предрассудки с достоинством вечной веры, космополитичный разум путешествующего торговца снисходительно улыбался доверчивости всех, в равной мере сожалея об их безнравственности, и уважал общий элемент веры под внешними различиями теологических догм и форм поклонения.
Главные артерии международной торговли средневекового мира проходили через страны, принявшие Ислам и объединённые в Сарацинской Империи. Северные пути торговли с Китаем, проходившие через Константинополь в Италию и другие страны Западной Европы, стали крайне рискованными из-за набегов скифов и разорительной налоговой политики Византийской империи. После захвата Сирии, Месопотамии, Персии и территорий по ту стороны Амударьи, арабы завладели китайской торговлей и направили её так, чтоб она проходила через их область Северной Африки и Испании, в конце концов, достигая рынков Западной Европы. С 8-го по 11-й век практически вся торговля между Индией и Китаем, с одной стороны, и Европой, с другой, делалась арабами. Тысячи торговцев путешествовали со своими караванами, гружёными дорогими грузами, начиная от далёких границ Китая и Индии и кончая Марокко и Испанией. Их не преследовали и не ненавидели, как было во все прошлые века античной цивилизации, за достойным уважения исключением Греции. В Империи Сарацинов они принадлежали к правящему классу.
Вследствие этого, знания и культура, которые расцвели так пышно благодаря процветанию Империи Сарацинов, несли на себе печать присущих им широты кругозора, космополитизма и недоверчивости. При власти военной аристократии и ревностного духовенства человеческая идеология принимает форму догматической веры в туманный мистицизм. Философия – поиск разумного объяснения Вселенной – зарождается в обществе, управляемом аристократией, занятой торговлей. Поэтому города-государства ионических греков были местами рождения философии.
Ислам был необходимым продуктом истории, инструментом человеческого прогресса. Он возник как идеология новых социальных отношений, которая, в свою очередь, революционизировала разум человека. Но, точно так же, как он ниспроверг и вытеснил более старые культуры, пришедшие в упадок в процессе времени, Ислам, в свою очередь, был также превзойдён более поздней социальной эволюцией и, в результате, должен был передать полномочия своего духовного лидерства другим силам, рождённым в новых условиях. Но он внёс вклад в выковывание новых идеологических инструментов, которые осуществили следующую социальную революцию. Инструментами были экспериментальная наука и рационалистская философия. Нужно отдать должное исламской культуре, что она способствовала продвижению идеологии новой социальной революции.
Капиталистический способ производства спас Европу от хаоса средневекового варварства. Он боролся и, в конце концов, победил христианскую теологию и духовную монополию католической церкви мощным оружием рационалистской философии. Это оружие, созданное античными мудрецами Греции, поступило во владение основателей современной цивилизации через арабских учёных, которые не только сохранили драгоценное наследие, но и щедро его приумножили. Историческая битва, начатая кочевниками Аравийской пустыни под религиозным флагом Ислама, продолжалась шаг за шагом на протяжении тысячи лет на полях 3 континентов, чтобы, в конце концов, победить в Европе под светским знаменем Просвещения 18-го века и буржуазной революции.

Глава 3. Социальные и исторические предпосылки Ислама
Ислам – религия мира – была творением Мохаммеда не более, чем другие религии были творением тех, кому они соответственно приписываются. Ни одна религия не была творением какой-нибудь одной личности, также ни одна религия не появилась вдруг, неожиданно, открытая тому или иному провидцу, как это всегда утверждается. Ислам, подобно любой другой религии, был продуктом конкретных условий конкретного времени и среды, в которой он расцвёл.
Хоть и живя в краю важного пути, по которому армии-завоеватели ассирийцев, персов, македонян и римлян вышагивали взад и вперёд, жители огромного Аравийского полуострова отстаивали свою свободу, благодаря естественным сторонам своей страны и способа жизни, сформированного этими сторонами. Но страстная любовь к свободе, вместе с острой необходимостью кочевого существования, расколола жителей Аравийской пустыни на несколько племён, постоянно вовлечённых в постоянную междоусобицу и войну.
Отделённые от всего человечества, арабы принимали иностранца за врага. Бедность их страны усиливала этот настрой. Эти 2 фактора привели к созданию кодекса законов и морали арабов. Они считали, что они, как потомки объявленного вне закона Исмаила, обречены жить в унылой пустыне, в то время как богатые и плодородные земли отводились другим ветвям человеческой семьи. Поэтому они чувствовали себя вправе возвратить силой долю наследия, которая, как они полагали, была у них отобрана.
Римский историк Плиний, за 600 лет до появления Мохаммеда, нашёл арабов занимающимися двумя выгодными занятиями, грабежами и торговлей, вдобавок к их исконной тяге к разведению овец и лошадей. На ранних стадиях социальной эволюции граница между этими двумя занятиями - грабежами и торговлей – была тонкой и эластичной.
«Торговец делает свою прибыль, покупая свои вещи по самой низкой цене, а продавая по самой высокой. Чем дешевле он покупает, тем больше прибыль. Грабёж или кража дают ему вещи по самой низкой цене. Следовательно, раз принимается мораль фундаментальных принципов торговли, право торговца действовать так, чтоб получить максимально возможную прибыль, становится законным. Тогда конкуренция не допускает повышения цен. Наиболее удобный способ устранить конкуренцию – ограбить конкурента. Путём этой уловки не только б
Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка