Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Людмила Трамбовецкая - Эхо войны 
   
Жанр: Проза: Рассказ
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0  Посещений: 172
Дата публикации: 20.7.2018



ЭХО ВОЙНЫ


Дедушке моему,
Щуцкому Константину Гавриловичу,
геройски погибшему, защищая нашу Родину
в Великой Отечественной войне
ПОСВЯЩАЮ

1

Моё рождение пришлось на 1934 год. Отец был военнослужащим, поэтому нашей семье в 1939 году предстояла поездка в далёкую и на то время не очень гостеприимную Бессарабию.
Кроме меня в семье росла ещё детвора: старшая сестра девятилетняя Аня и трёхлетний братишка Алик. Папа, получив новое назначение по службе, дал нам команду, собираться в дорогу. Собирались недолго. Дорога была дальней с пересадками на разном транспорте. По булыжникам на бричке с навесом и под проливным дождём наша семья въехала в город Бельцы.
В военкомате отцу было выдано предписание с адресом, где мы должны были остановиться для дальнейшего проживания. Отыскав нужный нам дом, папа предъявил хозяйке документы. Марьяна – миловидная женщина очень радушно встретила нас. Она выделила нашей семье комнату с мебелью и двумя железными кроватями.
Все наши пожитки умещались в одном чемодане. Увидев, измотанных долгой дорогой троих детишек, хозяюшка быстро засуетилась возле плиты. На столе появился большущий казан с мамалыгой. Лучшее угощение того времени, которое я запомнила на всю жизнь.
Мамалыга, ловкими движениями, была вывалена из казана на блюдо и разрезана ниткой на ровные кусочки. Тут же рядом появились две тарелки с брынзой и шкварками.
- Прошу к столу, кушайте на здоровья, - предложила Марьяна. – Ребятушки, берите руками кусочек мамалыги, макайте в шкварки и ешьте, не стесняйтесь. А я сейчас воды нагрею, помыться бы вам не мешало, - сказав это, она вышла с вёдрами в пристройку.
Отец, мама и мы накинулись на еду. Жир от шкварок стекал по пальцам, но мы наслаждались сказочной едой, которая, к сожалению, вскоре была съедена. Блюдо и тарелки были нами же облизаны до идеальной чистоты. Мыть посуду хозяйке не пришлось. Когда Марьяна вернулась в комнату, чтобы показать, где можно помыться все уже спали на полу на отцовской шинели.
Моей маме на то время тридцатитрёхлетней молодой и красивой женщине можно было позавидовать: в магазины и на рынок она могла не ходить, так как жёнам военнослужащих хлеб привозили прямо к дому.
Хлебный паёк упаковывали в холщёвый мешок. Каждый такой мешок был подписанный чернильным карандашом с фамилией той семьи, для которой привозился хлеб. Мешок с надписью «Щуцкий» я всегда безошибочно забирала у продавцов.
Груженые подводы с овощами, молоком, фруктами подъезжали к каждому дому. Торговля велась бойко. Так нас снабжали продуктами, и мы постепенно привыкали к обычаям и жизни на новом месте.
В моих детских воспоминаниях остались деревянные тротуары этого города, по которым мы бегали босиком. Помню, для того, чтобы набрать ведро воды из выведенного крана на улице, нужно было бросить одну копейку в металлическую ячейку, только тогда вода бурным поток лилась в ведро.
Однажды, бегая на улице с Аликом, мы нашли разбросанную мелочь на тротуаре. Быстро собрав монетки, принесли их домой. Радость от найденных денег переполняла нас. Вбежав в комнату, мы хотели похвастаться находкой. Уставший папа спал. Громкий наш разговор разбудил его. Перебивая друг друга, мы рассказали ему, о том, что нашли и что купим себе на эти деньги. Внимательно выслушав нас, он строго сказал:
- Отнесите деньги туда, где их нашли. Это чужое.
К такому повороту я и брат не были готовы. Мы начали протестовать, я пустила слезу, но наши детские капризы не были приняты во внимание. Отец закрыл глаза, отвернулся к стене, разговор был окончен. Делать было нечего: я и Алик угрюмо поплелись к месту, где было найдено наше богатство. И вот монеты уже лежат именно там где были найдены.
Нам была интересна дальнейшая судьба денег, поэтому я с братом спряталась под большими листьями лопуха. Затаив дыхание мы наблюдали, как прохожие нашедшие мелочь, клали её к себе в карман. Почему им можно было брать найденное, а нам нет? Почему? Мы с братом по-детски возмущались, но этот вопрос остался для нас не объяснимым. Тогда, конечно, мне было обидно и непонятно, почему папа поступил так с нами.
Это был первый мой жизненный урок, который запомнился мне на всю жизнь. Забегая вперёд, скажу, когда мой сынок Руслан, принёс из детского сада несколько цветных карандашей, которые ему понравились, я поступила точно так же, как мой отец. Цветные карандаши вернулись назад на своё место. Но это будет в моей взрослой жизни через много-много лет.
А пока я с сестрой и братом жили беззаботно и радостно, гоняя босиком по деревянным тротуарам и играя с ребятнёй соседних домов. Аня помогала маме по хозяйству. Отец вечером, приходил с работы очень уставший, но никогда не отказывался читать нам книги, а меня учил грамоте. Жизнь, как ей и положено: шла своим чередом.


2

Летним утром 1941 года мы проснулись от сильного грохота, стёкла в окнах лопались и разлетались в разные стороны. Рядом горел дом. Что происходит, понять было невозможно. Людские крики и детский плач раздавался отовсюду. Люди с узлами в руках разбегались в разные стороны.
Дома полыхали огнём и совсем рядом взрывались бомбы. Мы, напуганные происходящим, спрятались под кровать и плакали. Мама, как могла, успокаивала нас, и всё время что-то шептала, наверное, это была молитва. Не знаю.
Неожиданно появился отец в сопровождении солдат. Весь перевязанный бинтами, через которые сочилась кровь. Он с порога прокричал маме:
- Мария, война! Слышишь, война, немедленно собирай детей, бери документы, и срочно бегите на вокзал. Должен прийти поезд, чтобы забрать семьи военнослужащих.
- Костя, почему ты весь в крови, - спросила мама.
- Меня лошадь укусила за плечо, - Но это всё ерунда, по сравнению, что сейчас происходит, понимаешь, беда пришла к нам.
– Дорогая, поторопитесь, нужно спешить и как можно подальше вам уехать от границы. Даст Бог, увидимся, береги детей.
Папа расцеловал нас всех и ушёл с солдатами, которые ожидали его на улице. Мама взяла документы, схватила лежавший на кровати детский матрац, маленькую кастрюльку и кружку. Мы, детвора, в чём были одеты в том и выбежали на улицу.
Бежали к вокзалу за людьми, спотыкаясь, падали. Поднимались и вновь продолжали бежать. Небо было затянуто чёрным дымом, понять невозможно было: то ли день на дворе, то ли ночь.
Мама бежала рядом с нами и кричала нам, чтобы мы держались за руки. Пробегая мимо большого куста, она вдруг остановилась и стала прислушиваться.
- Дети, идите сюда, - крикнула мать и подошла к кусту.
Наклонившись, она что-то подняла с земли. Когда мы к ней подбежали то увидели, что на руках её лежал младенец в одной распашонке и неистово кричал. Это был мальчик. Чтобы как то успокоить малыша, мама обняла его, прижала к себе, а он начал искать своим крошечным ротиком материнскую грудь.
- Да он ещё грудной, боже, помоги нам, что же делать с ним? - прошептала мама.
Принимать решение нужно было сиюминутно. Не теряя ни минуты, мы уже с малышом направились в сторону вокзала.
Вот показались железнодорожные пути, ещё немного и мы сможем отдохнуть. Показался вокзал. Подойдя ближе и найдя место для отдыха, мы приткнулись кое-как к углу разваленной стенки здания. Мама бросила на землю матрац, чтобы мы сделали привал.
Наши коленки и пальцы ног были сбиты до крови. Мы даже не заметили, что выбежав из дома, не надели обувь. Я и Аня были в сарафанах, а Алик – в одних трусиках. Грудничок кричал, как только мог. Так в ожидании поезда прошёл не один час.
Мимо нас проходил обходчик путей. Мама недолго думая, подошла к нему и спросила:
- Скажите, а когда будет поезд для семей военнослужащих? Мы уже здесь очень долго сидим.
- А вон стоит товарняк, но он уже забит полностью людьми, - ответил рабочий и сочувственно посмотрел на всё наше семейство.
- Что же мне делать? – со слезами на глазах спросила мама, прижимая всё крепче к себе кричащего ребёнка.
- Так, быстро поднимаемся и за мной, - проговорил путеец и двинулся в сторону товарняка.
Мы вскочили с места, Аня подхватила с земли матрац, на котором мы сидели, я и Алик держась за руки, взяли кружку и кастрюльку. Мама побежала за мужчиной, а мы - за ней. Подбежав к последнему вагону товарняка, путеец резким движением открыл двери вагона. Внутри люди стояли, плотно прижавшись, друг к другу.
- А ну, потеснитесь, здесь грудные дети, - громко прокричал рабочий. – Быстро поднимайтесь, иначе сейчас хлынет сюда толпа, - сказал он.
Мать передала кричащего малыша стоявшим женщинам, влезла в вагон, а нам помог подняться наш спаситель. Как только мы оказались внутри вагона, двери тут же закрылись, так как народ с узлами со всех концов станции ринулся к нам.
Каким-то образом, не знаю как, но люди потеснились, для нас нашлось крохотное местечко в углу. Мама бросила матрац на пол, и мы все умостились на него. Сняв с головы косынку, она замотала ножки младенцу, чтобы как-то согреть его, но платок мгновенно стал мокрым. Люди стали передавать нам кто что мог: корочку хлеба, яблоко, воду.
Крикливый человечек не умолкал ни на секунду, тогда мама достала грудь. Ротик малыша нашёл сосок. Он с жадность, причмокивая начал сосать, выделяемое из груди молозиво. Так у мамы постепенно, от кормления к кормлению появилось в груди молоко.
Женщина - божье создание, в любом возрасте при необходимости может стать кормящей мамой!

3

Поезд тронулся. Товарный вагон без крыши, был после выгрузки угля. Угольная пыль не щадила никого словно навсегда хотела поставить своё клеймо на каждом из нас: люди и мы были чумазые и чёрные. Бомбёжки не прекращались. Бог до сей поры оберегал наш поезд. Со страхом, подняв головы, мы видели, как вражеские самолёты сбрасывали бомбы. Они взрывались одна за другой совсем рядом.
После каждого взрыва многие в вагоне крестились и шептали молитву. Ехали долго около трёх суток, а может быть и больше, но куда и в каком направлении никто не знал. Ехали вперёд, останавливаясь только на крупных станциях.
Беженцы выскакивали из вагонов, чтобы набрать кипятка. Остановка длилась не больше десяти минут. Тех, кто не сумел вскочить на ходу тронувшегося состава, постигала участь быть потерянным от родственников навсегда.
Голодные и изнеможённые люди держались из последних сил. Маленькая кастрюлька, которую мама прихватила с собой, когда мы бежали из города, теперь служила всем в вагоне, горшком для оправления своей нужды. Зловонный, едучий запах по всему вагону бил в нос и от этого начинали слезиться глаза.
Я в полуобморочном состоянии от голода прижалась к сестре, меня был озноб, а тошнота сдавливала горло. Мой взгляд скользнул на единственного сидящего, на мешке мужчину. Он очень осторожно и робко, чтобы никто не заметил, доставал что-то из мешка и также осторожно отправлял в рот. Про себя я подумала: «Наверное, он кушает то, что достаёт, а как же мы?»
Я поделилась своими соображениями с сестрой, а сестра – с мамой. Мама со своими мыслями по этому поводу шёпотом прошлась по уху с рядом стоявшей женщиной. По вагону цепочкой распространилась новость, что у мужика в мешке есть что-то съедобное.
Голодные люди с укором в упор смотрели на человека, который должен был поделиться содержимым, причём немедленно. Ему ничего не оставалось делать, как раскрыть свой секрет: что же находится в мешке, на котором он так долго сидел.
Какое же было наше удивление и одновременно радость, когда из мешка наш попутчик достал и раздал каждому… по одной конфете «Подушечка». Так «сладкий» мешок кормил весь вагон несколько дней.
После очередной бомбёжки, когда поезд вынужден был остановиться на одной из станций, мужик с конфетами исчез. Сладкая жизнь в этот день с нами попрощалась. Но нужно было двигаться дальше. Впереди была неизвестность и в эту неизвестность нас бросала война…
Гудок поезда оповестил об отправлении. Мама с надеждой произнесла:
- Мои, хорошие, потерпите немного, на следующей остановке постараемся найти место для жилья в городе. Хватит нам мыкаться, будь что будет.
Поезд набирал скорость, мы мчались подальше от бомбёжек, но они как назло преследовали нас повсюду. Внезапно начался воздушный бой, мы – свидетели, смертельного зрелища, наблюдали, как картинки с крестами и звёздами менялась одна за другой. Кресты, звёзды… кресты, звёзды… и мольба людей, чтобы наши одержали победу!
Вдруг раздался взрыв, от которого находившиеся люди в вагоне начали падать друг на друга. Самые нижние были раздавлены. Бомба попала в середину состава и от взрывной волны вагоны перевернулись. Наш последний вагон перевернулся на один бок.
Люди врассыпную бежали кто куда, крики и стоны раздавались отовсюду. Уцелевшие беженцы переступали через оторванные руки, ноги и головы погибших. Все бежали в окопы. Мама с нами еле выбралась из этой клоаки, но сестры Ани не оказалось. Как не кричала и не звала мама её, она не отзывалась.
Уцелевшие беженцы скрылись в окопах, и только мы сидели на рельсах и звали сестру. Мама охриплым голосом уже не кричала, у неё вырывались из груди какие-то непонятные звуки, которые напоминали истошный зов какого-то зверя. Один младенец молчал, но ему тогда было легче всего. Понять, что происходило он, конечно же, не мог. На тот момент он был самым счастливым из нас.
Наша мама предложила искать Аню среди раненых. Так и сделали. Продвигаясь между окровавленных людей, я внезапно наткнулась на девочку, которая сидела на рельсах спиной к нам. Мне показалось, что она была похожа на Аню.
На наш зов она не оборачивалась. Приблизившись к девочке, мы увидели, что это была наша Анюта. Она тупо сидела с широко раскрытыми глазами и безмолвно смотрела на разорванных людей на части.
Мама схватила сестру, начала целовать, приговаривая что-то своё, не выпуская из объятий. Аня молчала. Она будет молчать ещё несколько месяцев. Шок и страх сделали своё подлое и злобное дело.
Забрав сестру, мы пошли искать пристанище на ночлег. Так мы оказались на вокзале в зале ожидания. Находившиеся там люди, все сидели на узлах с пожитками. Наш спасительный матрац был по-прежнему с нами, и мы умостились на него, на полу для отдыха. Подошёл какой-то военный, и отломил нашей маме половину буханки хлеба, чужая женщина поделилась картошкой. Малыш сосал грудь. Женщины с сочувствием смотрели на нас.
Немного подкрепившись, у меня появились силы. Мне надоело сидеть на одном месте, хотелось выйти на улицу и попасть на привокзальную площадь. Почему? Да я и сама не знаю. Я теребила руку мамы и просила:
- Пойдём, я так хочу всё везде посмотреть, ну пойдём, мамочка.
Мама молча привязала руку Алика к руке Ани, усадила его на колени к сестре. Малыша положила на матрац рядом и приказала никуда не уходить. И вот мы уже идём с мамой по площади. Я от радости вприпрыжку вырываюсь вперёд и вижу колонну военнослужащих.
Первым шёл знаменосец, который нёс Красное Знамя, за ним шли, чеканя шаг трое военных. До сих пор не пойму, как всё произошло, но я интуитивно побежала к началу колонны и стала кричать: «Папа! Папа!» Мой крик настолько был силён, что колонна замедлила шаг. Шедший военный впереди колонны поднял руку вверх, что означало «Остановиться».
- Папа! Папа! – кричала я.
Военный пристально посмотрел на меня, снял фуражку и, улыбаясь, бросился мне навстречу. Это был мой отец!


4

Папу отпустили на несколько часов побыть с семьёй. Обнявши нежно маму, а меня, подхватив на руки, мы вернулись в зал ожидания на то место, где оставили Аню, Алика и малыша. Увидев привязанных детей, друг к другу и грудничка отец удивлённо спросил:
- Чей это ребёнок?
Мама поспешила разъяснить ситуацию, а мы ей помогли, рассказывая наперебой, как был найден мальчик.
- Мария, может быть, мы отдадим его в «Комнату ребёнка?» - предложил папа.
– Наших детей трое, меня не будет рядом, как ты это себе всё представляешь?
- Прости, но сделать этого я не смогу, он уже сосал мою грудь, понимаешь, Костя, он уже наш, родной, - ответила мама и добавила, - Где трое, там будет и четвёртый.
Папа взял малыша на руки, прижал к себе и произнёс:
- Ну что, ребята, если есть Олег, тогда этого мальчика мы назовём Владимиром. Согласны?
- Да, да, согласны, - кричали мы и от радости и начали прыгать на матраце. Так у меня появился ещё один брат. Больше никогда и нигде не упоминалось о том, что этот ребёнок был когда-то чужой. Это осталось нераскрытой тайной нашей семьи навсегда.
Уставшая, но счастливая я уснула. Сколько проспала, не знаю. Меня разбудил вкусный запах хлеба. Это папа доставал из вещевого мешка сухой паёк – хлеб и тушенку. Счастью не было границ. Маме он отдал три портянки и кусок шинели, для Володи и ушёл, пообещав вечером прийти, но мы его так и не дождались.
Начался очередной налёт, срочно нужно было скрыться в окопах. Так мы провели несколько суток в ожидании поезда. На наше счастье по вокзалу было объявлено о прибытии поезда для семей военнослужащих. Все ринулись вперёд. Мама нам крикнула, чтобы мы бежали к последнему вагону. Так советовал отец, ибо вероятность попадания бомбы в последний вагон была минимальной.
Не помню уже, сколько мы дней были в дороге, помню страшный голод, который косил людей без разбора: стар и млад попадали в его цепкие лапы. Мамой был роздан весь отцовский паёк, только маленький кусочек она приберегла для нашего маленького братика. Пережёванный мякиш хлеба мама заворачивала в тряпочку и давала Володи вместо соски.
Бог миловал нас и в этой поездке. Мы благополучно остановились на каком-то полустанке. Мама собрала наши пожитки, и мы вышли из вагона. Она объяснила Ане и мне, что ей необходимо получить в военкомате документы о составе семьи. Так велел отец.
После расспросов у прохожих, где находится военкомат, выяснилось, что это учреждение было за мостом. Мы вышли на берег реки. Недолго думая и не теряя времени, мать усадила нас под деревом.
В очередной раз все были привязаны верёвкой к ноге старшей сестры, чтобы не разбежались, этот приём посоветовали маме женщины-беженки. Пообещав нам о скорейшем возвращении, она быстро ушла. Мы смотрели ей в след, её удаляющаяся фигура превращалась в точку, которая потом совсем исчезла.
Прошло несколько часов. Послышался гул самолётов, небо вдруг потемнело, появилась вражеская авиация. От страха детвора прижалась друг к другу. Аня старалась нас успокоить, как могла.
Цель бомбёжки - мост, по которому несколько часов назад ушла наша мама. Один их снарядов попал в него, он был взорван. Девятилетняя сестра понимая, что это означало начала кричать:
- Нет моста! Лена нет моста! Понимаешь, его нет…
В этот день мама не пришла. Ночь провели под деревом с надеждой, что завтра будет всё по-другому, и мы увидим маму. Утром мы проснулись от каких-то странных звуков, Аня развязала верёвку и пошла в сторону издаваемого шума. Через несколько минут я услышала, как сестра крикнула: «Это мама! Лена, это наша мама!»
Мать идти не могла. Обессилев, она ползла по земле, пытаясь позвать нас, но вместо слов у неё вырывались отдельные звуки, похожие на рычание. Сколько же нужно любви, сил и ответственности за своих детей, чтобы преодолев любое расстояние при любых обстоятельствах вернуться, зная, что где-то они тебя ждут.
Мы вновь вместе! С нами самый дорогой нам человек и теперь нам ничего не страшно. Мама прижимала нас к себе, целовала, говорила, что больше никуда и никогда не уйдёт. Она принесла нам немного хлеба, конечно же, свой кусочек она не съела, а отдала нам.
Подкрепившись, мы собрались на станцию, чтобы в очередной раз бежать от страшной чумы, которая принесла нам страдания, голод и смерть. Но где это было место, никто не знал.
Вокзал встретил нас переполненными залами, в основном это были военные. Потеснившись на полу, нам выделили местечко для отдыха. Маленький Вова требовал кушать, мама незамедлительно достала грудь и принялась его кормить. Воспользовавшись моментом, я прошмыгнула между сидевшими солдатами, чтобы пройти в другой зал ожидания. В каждом военном я мечтала увидеть отца.
Многие отдыхали. Моё внимание привлек один военный, который сидя на полу спал, облокотившись на стену. Около него крутились два подростка, пытая вытащить из кобуры оружие. Я тихонько подошла поближе и увидела, что это был отец!
Он так крепко спал, что не почувствовал руку вора, пытавшегося вытащить пистолет. Я закричала: «Папа!» От моего крика отец открыл глаза, машинально сунул руку в кобуру. Оружие было на месте. Ловкими и привычными движениями нарушители были задержаны. Так во время войны мне Бог подарил две встречи с отцом.
Я взяла папу за руку и повела на то место, где осталась мама. Увидев меня, она сказала:
- Доченька, ты нашла папу, как же… Костя, где вы встретились?
- Я знал, я это чувствовал, что мы встретимся, Леночка, молодец узнала меня, - радостно сказал отец.
Папа нежно обнял маму. Он поцеловал её глаза, губы, руки, затем провёл своей шершавой ладонью по её волнистым волосам и произнёс:
- А ты у меня всё такая же, красавица. Я так скучаю.
Мама была растрогана этой нежностью. Не скрывая своего волнения, она уткнулась лицом в его гимнастёрку и заплакала.
Вдруг громкоговоритель по вокзалу объявил об отправлении поезда для беженцев. Отец, очнувшись от маленького семейного счастья произнёс:
- Мария, у нас очень мало времени, там отправляется поезд, собирайтесь быстро, я помогу вам сесть в него, - он быстро подхватил наше скромное хозяйство и мы поторопились к выходу.
Папа с трудом успел впихнуть нас в последний вагон, отправляющегося поезда. На ходу он снял с себя куртку и отдал маме. Эта куртка была с ней всю её жизнь.
Поезд уже катился по рельсам, постепенно набирая скорость. Ускорив шаг, почти бегом отец поспевал за вагоном. На прощание папа взмахнул нам фуражкой и прокричал:
- Береги детей, Мария! Я найду вас, обязательно, где бы я ни был, - по его лицу лились слёзы. Это была последняя встреча с нашим отцом.

5

Как летит стрела, так летел и наш поезд. Время где-то потерялось в пути и все дни стали похожи друг на друга. Война неотступно следовала за нами: мы раздетые и голодные мечтали лишь об одном: согреться, раздобыть что-то съедобное и напиться воды. Самолеты, сбрасывая бомбы, будто бы соревновались между собой: попадет снаряд или не попадёт в движущуюся мишень.
В один из дней мы проснулись от резкого торможения поезда. Мама нам сказала: «Наверное, наше путешествие на этом закончилось. Собирайтесь, мы выходим». Пробравшись через пути к перрону, я обратила внимание на вывеску, которая висела на здании станции и по слогам прочитала: СТАНЦИЯ «ОВЕЧКА». Меня это название рассмешило:
- Мама, посмотри, какое смешное слово «ОВЕЧКА».
- Да, что ты придумываешь, какая овечка? – проговорила она.
- Да-да, мама, Лена правильно говорит, вот читай, - подтвердила Аня.
Мать подняла голову, посмотрела на вывеску и рассмеялась.
- Ну, что ж, овечка так овечка, может это всё к лучшему, - рассудительно сказала она.
На перроне стоял начальник вокзала с рупором и громким голосом объявил:
- Внимание, прибывших пассажиров! Семьи военнослужащих прошу собраться всем с левой стороны от меня, а остальные – с правой стороны.
Мы перешли на левую сторону, как нам сказали. Люди засуетились и стали перебегать к образующейся левосторонней кучке людей. Начальник вокзала, тёртый калач, которого провести, не так уж было просто, строго сказал:
- Предъявите, пожалуйста, документы.
Из всех, которые выдавали себя за родственников военнослужащих, оказалось лишь тридцать семь семей.
- У кого я проверил документы, прошу пройти к подводам, вас там ожидают, - предложил всё тот же начальник вокзала.
Тридцать семь семей разместились на трёх подводах, запряжёнными волами. На каждой подводе сидел кучер и председатель той местности, куда направлялись эвакуированные.
Разместившись на подводе, мы тронулись в путь. Нам предстояла долгая дорога, чтобы скоротать время председатель завёл разговор о своём хуторе.
- А как вас величать? – спросил один паренёк.
- Меня зовут Михаил Фёдорович Свиридов. Я председатель хутора Красин Ставропольского края. Вот как раз мы туда и направляемся.
- Мать честная, это ж, куда нас занесло, - произнёс какой-то мужик.
По дороге многие хотели пить, поэтому кучер останавливался, чтобы люди набирали себе воды в бутылки. Вода бежала ручейками по земле и была очень студёной. Мама спросила:
- Почему такая холодная вода?
- Вон гора Эльбрус. Это он даёт нам воду, - сказал Михаил Фёдорович и ткнул пальцем куда-то вверх.
Волы тяжёлые и упрямые, медленно переставляли свои ноги, не обращая никакого внимания на хлеставшего их кнутом кучера. Вот так потихоньку мы добрались до места назначения. Перед нами предстал маленький хуторок всего из пяти хат, крытых соломой.
Возле здания, в котором находилась контора, стояли собравшиеся жители этой местности. Они-то и поджидали нас.
- Приехали! Выгружайтесь, дорогие, – объявил нам председатель.
Подводы быстро опустели. Все приезжие с пожитками собрались в одном месте в надежде, что мучения на этом окончились.
- Хуторяне, - обратился председатель к своим жителям, - Надо помочь людям поселиться для проживания, приглашайте к себе в хаты, накормите, обогрейте, да, что вам рассказывать, сами знаете, что к чему, с Богом, - соскочив с подводы, он быстро заторопился в контору.
Все семьи нашли себе новых хозяев, кроме нас. Четверо детей нашей семьи для хуторян были тяжёлой ношей. Стемнело. В окошках хат зажглись огоньки от керосиновых ламп. А мы вынуждены были расположиться под деревом возле конторы. Другого выхода у нас не было.
Вдруг скрипнула калитка, рядом стоявшей хаты. Хозяйка дома направилась в нашу сторону с большим казаном и одной большой ложкой в руках. Она подошла к маме и предложила ей накормить детей. Это была похлебка из кукурузной крупы и щавеля.
Наша безквартирная жизнь под деревом длилась на протяжении недели, а может быть и больше. Хуторяне приносили нам еду и делились кто, чем мог. Мама понимала, что нужно было решать вопрос с жильём, как можно быстрее, впереди маячила дождливая осень 1941 года.
Председатель всё это время в хуторе отсутствовал. Но когда он вернулся из соседнего села и увидел нас сидящими под деревом, ему было очень неловко за создавшуюся ситуацию, в которой он допустил промах. Михаил Фёдорович предложил нам разместиться в его конторе.
Вот и у нас появилось своё королевство! Всё семейство ввалилось в комнату, где стояли только стол, печка и табуретка на трёх ножках. Но это был для нас рай. Как-то нужно было начинать жить. Но как? Знаю одно, что без помощи здешних жителей выжить из нас никто бы не смог.
Война продолжалась, она преследовала людей по пятам. Каждый раз мы надеялись, что горе минует нас стороной. Но никто не знал, что это было лишь началом всех испытаний. Впереди были четыре года страданий, невосполнимых потерь самых близких и дорогих людей. Казалось, что Бог забыл о нас…
Незадолго до появления немецких солдат, к нам зашёл Михаил Фёдорович и долго разговаривал с мамой. Он сообщил, что все мы находимся в окружении, и ему придётся скрыться, так как он был коммунистом.
Посоветовав маме отвезти детей в детский приют в соседнее село, председатель на прощание снял с себя рубашку и отдал её матери. У неё практически не было никакой одежды. Только тогда мы увидели, что у этого мужественного человека не было левой руки. Больше Михаила Фёдоровича никто не видел.
Недолго думая, мама засобиралась в дорогу, нужно было спасать младших детей, которые начали опухать от голода. У соседей она попросила подводу с волами. Аня осталась дома присматривать хозяйство. Поздним вечером мы въехали в село. По дороге нам объяснили, как найти дом, где собирают голодающих детей.
Нашу подводу встретили люди, которые организовали детский приют. Нас быстро помыли, накормили и дали одежду, правда, не по размеру. Обуви не было вообще ни у кого. Затем показали комнату, где все дети отдыхали. Она была завалена соломой. Эта солома служила постелью не только для нас, но и для тридцати семи детей разного возраста, принятых ранее.
Мама подписала документы о принятии нас в детский дом. Перед тем, как уйти, она зашла к нам попрощаться. Увидев нас чистыми, накормленными, одетыми, её лицо впервые за всё время наших скитаний излучало спокойствие. От этого она казалась ещё красивее и моложе.
Нам мама пообещала, что будет наведываться как можно чаще и приносить гостинцы. Поцеловав её и попрощавшись, мы побежали к детворе, которая была зарыта по уши в соломе. Все готовились ко сну. Для нас начался новый этап детской жизни военного времени под названием «Детский дом-приют».
Только лишь через полгода мы смогли увидеться с матерью. В хуторе хозяйничали немцы, был введён комендантский час. Всё же, несмотря на это мама как-то вырвалась к нам. Она пробралась пешком без обуви, поранив ноги. В медпункте приюта ей была оказана медицинская помощь.
Наконец-то мы дождались обещанный мамин гостинец – сушёную курагу. Детвора приюта стала гуськом один за другим, чтобы получить лакомство. Нам, конечно же, ничего не досталось. Алик не мог смириться с этим и разревелся. Тогда маленькая девчушка подошла к нему и протянула в руке кусочек надкушенной кураги. Рёв прекратился.
Чтобы побыть с мамой наедине мы уединились в крохотной комнатушке для приезжих. Алик и совсем ещё маленький Володя успели забыть маму и её голос. Они признавали только меня, ведь я с ними была постоянно.
Мне многое пришлось рассказывать, так как полгода были в разлуке. Мама с интересом слушала о том, какой нам варят вкусный суп с капустой, но хлеба у нас не бывает. Как мы с самого утра поднимаемся и вместе с директором приюта, Семёном Ивановичем, который был инвалидом без одной руки и ноги, ходим по домам: собираем продукты питания и различные вещи для быта.
Я рассказала маме страшный случай. В приюте в один день скончались десять ребятишек. Причина их кончины так и не была установлена. Похороны проходили в открытом поле: вырытая могила была одна для всех. Многие дети теряли сознание, когда могилу засыпали землёй.
Много рассказывала о нашем директоре, которого мы очень полюбили. Семён Иванович, был необычайно добрым, порядочным и отзывчивым человеком. Очень любил детей. Каждый вечер, перед сном он приходил к детям, чтобы пожелать им доброй ночи. Успокаивал детишек, которые боялись взрывов и бомбёжек. Он всегда очень уверенно и спокойно объяснял нам:
- Ничего не бойтесь, ни один самолёт не долетит до нас. А бомбы разорвутся в небе раньше, чем они упадут на землю.
Мальчишки часто трогали его пустой рукав пиджака, и с любопытством рассматривали его деревянную ногу. Дети не могли понять, как это у человека нет руки и ноги. Семён Иванович с юмором отвечал:
- Вы не думайте, что я такой буду всегда, у меня уже давно растёт рука, да и нога тоже вырастет.
Мы слушали этого человека и наивно верили всему тому, что он говорил. Спокойствие на какое-то время задерживалось в наших детских душах. А это было самое главное. Мамочка осталась довольна нашей встречей, она уезжала к Ане спокойной и счастливой. Мы были живы!
На следующий день в село вошли немецкие солдаты.

6

1943 год подходил к концу. Прошло два года тяжёлой и страшной войны. Два года жизни в детском доме-приюте, который сохранил нам жизнь. Жители села продолжали поддерживать наше благосостояние: приносили еду, поношенную одежду только благодаря им многие остались живы. В приюте постепенно налаживался и быт.
Для столовой приобрели столы и две скамьи, за которыми могли разместиться двадцать семь человек. Не хватало тарелок, ложек было только десять штук. Когда наступало время обеда, младшие дети кушали первыми. Все остальные терпеливо ожидали своей очереди.
Одна находчивая работница кухни придумала использовать корки от картофеля, которые выбрасывались в немецкой столовой. Из этих картофельных очистков нам делали лепёшки, которые мы ели вместо хлеба.
Хочу сказать, что немецкие солдаты детей приюта не обижали, только лишь изредка позволяли себе некое баловство: собирали детей, прицеливались, но стреляли в воздух, при этом неистово хохоча. Мы, прижавшись, друг к другу дрожали от страха. Вот такая забава была у этих взрослых дядей, которые что-то лепетали на чужом языке.
Письма от мамы я получала регулярно, она писала, что приехать у неё нет возможности, так как каждый день немцы их сгоняли и увозили на работу. Бумажные треугольники, на которых было написано: «Щуцкой Елене» я всегда ожидала с таким трепетом, что когда Семён Иванович раздавал нам эти «сокровища» у меня от волнения дрожали руки.
В одном из писем мама написала мне, что скоро приедет и заберёт нас домой. Эту новость я рассказала братьям. С этого момента мы каждый день выглядывали её в окошко. Солнечным февральским утром во двор въехала подвода, а на ней была мама. С радостными криками мы выбежали на улицу:
- Ура! Мама приехала за нами.
Семён Иванович вышел вместе с нами на улицу. Поздоровавшись с нашей мамой, он пригласил её пройти к нему в приёмную комнату. Беседа длилась не один час. Слоняясь от безделья по коридору, я случайно услышала, как Семён Иванович уговаривал маму не забирать нас, но она была уверена, что поступает правильно. Затем я услышала мамину фразу, от которой у меня всё похолодело внутри:
- У меня погиб муж, а у детей не стало отца, поэтому мне нужно пробираться на родину к родственникам. Я уверена, что родные всегда помогут.
После этих слов Семён Иванович больше ничего не сказал, а только пожелал благополучно нам вернуться в родные места. Вопрос о возвращении был решён.
Вещи наши были собраны молниеносно. Весь приют вышел во двор проводить нас. Семён Иванович подошёл к маме и сказал:
- Мария Захаровна, простите нас великодушно, но мы вынуждены забрать у ваших детей обувь, которую выдали им. Наши воспитанники ходят босые, их нужно обуть, ещё раз простите.
Мы уже сидели с Аликом и Володей на подводе, когда подошла к нам нянечка и сняла с нас ботинки. Мама вытерла платком слёзы, накрыла наши ноги какой-то тряпкой и мы двинулись в путь. Так мы попрощались со своим приютом, который был и останется для нас навсегда родным домом, не давший нам погибнуть от голода.
Мысли о погибшем отце мне давали покоя. Я собрала все свои силы и тихо спросила:
- Мамочка, а что пишет папа? Он скоро будет с нами?
Мама закрыла глаза. Казалось, что она не расслышала мой вопрос, но тогда я не понимала, что ей было очень тяжело подобрать слова, чтобы не ранить мою душу. Прошло несколько минут, побледневшая она сказала:
- Нет, доченька, он не приедет к нам, папа погиб 20 ноября 1943 года в городе Керчь, так было написано в похоронке. Его похоронили возле какой-то школы.
- Нет, я не верю, он жив, он обещал нас найти… ты же помнишь, мама,… когда мы садились в поезд, - слёзы катились ручьём, я не могла даже на секунду представить, что его нет и никогда уже не будет… моего любимого отца.
Мама прижала меня к себе и тихо сказала:
- Он будет с нами и с тобой всегда, он повторится в твоих детях, просто ты ещё маленькая и многого не понимаешь. Сколько погибло чужих пап, дорогая, беда у нас у всех одна – война.
Действительно я не понимала, что тогда говорила мне мама. Смысл сказанных слов я вспомню, когда буду сравнивать портреты моего сына Руслана и своего отца. Внешнее сходство обоих будет просто поразительным.
А сейчас мы возвращаемся в хутор Красин, где нас ждёт сестра Анюта. Вот уже показались знакомые места, где когда-то мы бегали с ребятишками. Но война и тут оставила свои следы, все пять хат хутора были разрушены.
Стояли кое-где стены и печки, люди увидев нашу подводу, начали выходить из подвалов. Самое удивительное то, что здание конторы осталось целым. Аня не могла нарадоваться нам, она обнимала подросших братишек, которые её не узнавали и всё время вырывались из объятий. Мама быстро приготовила похлёбку, в этот вечер мы ужинали вместе.
Я была очень удивлена тому, что обстановка в хуторе была тревожной. Бомбёжки не прекращались. Смена власти происходила еженедельно. Русские солдаты с боем выбивали из хутора немецких солдат, а через несколько дней картина резко менялась: немецкие солдаты с ожесточением убивали наших бойцов.
Мы с сестрой всё время обсуждали возвращение из детского приюта. Наши детские умы сделали вывод: мама не должна была нас забирать, так как голодала не только наша семья, но и все хуторяне. Живность: куры, свиньи и коровы были вырезаны немцами года два назад.
В конторе, кроме нашей комнатушки находилось ещё три двери. Эти двери всегда были заколоченные досками. Мы туда никогда не пытались проникнуть – закрыто, ну и закрыто. Но однажды, бегая с братьями, я случайно зацепилась рукой за ручку двери.
Из ручки выпала клямка, из отверстия посыпались жёлтые зёрна кукурузы. Мы не поверили своим глазам. Аня позвала маму. Все три комнаты были забиты семенами для весенних посевов. Да, знать быть об этом раньше! Михаил Фёдорович тоже не успел нам ничего сказать, да и, наверное, не имел права, одним словом был - коммунист.
Среди врагов бывают тоже люди. В наш дом часто стал заходить немецкий молодой солдат и всегда с сочувствием смотрел на наш детский коллектив. Мы его очень боялись и старались спрятаться на печи. Володя был совсем маленький и часто болел.
Солдат приносил нам в котелке еду, которая съедалась моментально. Иногда приносил соль.
Однажды вечером он зашёл к нам и с порога начал говорить маме по-немецки:
- Капут! Капут!
Мы, ничего не понимая, смотрели на него и молчали. Он что-то громко лепетал, размахивая руками. Мама подошла к нему и жестом спросила:
- Что значит «Капут»?
- Капут, Капут! – замотал головой немец и показал жестом, как вешают людей.
Война, проклятая, вновь расставила нам капканы. Что-то срочно нужно было делать, но что? Что делать одинокой женщине с четырьмя детьми? Русский народ всегда славился своей смекалкой, решение было найдено.
В эту ночь мама у соседей тайком взяла в сарае лестницу. Мы пробрались к амбару и по лестнице залезли на второй этаж через окошко. Затем она сама влезла и втащила лестницу на второй этаж. Там до потолка было засыпано семенами подсолнуха. Я, мама и детвора зарылись в семечки, оставив дышать одни носы.
Так мы просидели четверо суток. С улицы доносились крики, стрельба, плач людей, но мы сидели неподвижно.
Земля начала дрожать, послышалась русская речь. Мама тихонечко выбралась из тайника и выглянула в окошко. Танки, с красными звёздами заполнили всю территорию хутора. Это были русские освободители!
Мамин крик о помощи был услышан солдатами. Первую вытащили маму, а затем и нас, детей. Страшное зрелище предстало перед нами: все семьи военнослужащих были повешены вниз головой за ноги. Не пощадили даже детей. Мать схватила нас и повернула в другую сторону, чтобы мы не видели весь этот ужас, но Аня потеряла сознание.
Немецкий солдат, произносивший непонятное слово «Капут», спас в тот вечер всю нашу семью…
Командир танковой бригады, приказал снять повешенных людей и похоронить их со всеми почестями. Он провёл расследование, и очень быстро были вычислены предатели. Ими оказались местные полицаи и староста. Хуторяне потребовали казнить нелюдей. Приговор привели в исполнение.
Время расставляло всё на свои места. Хутор был свободным от войны. Люди шаг за шагом налаживали свой быт. Разбирались завалы, расчищалась территория, жизнь начинала пускать крохотные корешки, которые постепенно вырастали в могучие корни.
28 марта 1944 года, мамин родной город Николаев был освобождён от немецко-фашистских захватчиков. Узнав радостное известие, мама приняла решение о возвращении на родную землю.
Нас провожали все жители хутора Красин, с которыми мы сроднились и с которыми мы прощались, как с самыми дорогими и близкими людьми.


7

Прошёл 71 год после самой тяжёлой и страшной войны. Из всей нашей семьи осталась я одна. Сейчас мне 82 года. Я ни на один день не забывала своего отца, который погиб, как и миллионы других советских солдат ради нашей жизни и спокойствия на нашей Земле. Моя дочь по моим воспоминаниям написала этот рассказ, для того, чтобы молодое поколение никогда не забывало, какой ценой досталась Победа над фашизмом. (С уважением, Щуцкая-Трамбовецкая Елена Константиновна).

P.S. После долгих поисков и переписки с архивами я, внучка Щуцкого Константина Гавриловича, нашла место его гибели и захоронения. В архивной справке говорится, что:
«- командир расчёта 691 стрелкового полка 383 стрелковой дивизии рядовой Щуцкий Константин Гаврилович похоронен: кладбище около школы с. Аджи-Мушкай, г. Керчь
Основание: ЦАМО, дон.50135 с 1943 года.»
Мой сын по интернету нашёл эту школу и братскую могилу, в которой покоятся 1660 человек (фото представлено)
71 год семья моего деда ничего не знала, что за неделю до гибели он был награждён орденом «Красное Знамя» за героизм. В Наградном листе говорится:
«В боях с немецко-фашистскими оккупантами по расширению Крымского плацдарма, старший сержант Щуцкий Константин Гаврилович, проявил себя стойким и отважным защитником Социалистической Родины.
В районе на подступах в городе Керчь, в боях за высоту 82,5 и 104,3 Курган-Царев, он в течении 10 ноября и 11 ноября 1943 года при овладении упомянутыми опорными пунктами противника, беспрерывно поддерживал и прикрывал огнём своего Станкового пулемёта и наступающую пехоту.
В этих боях он уничтожил 20 немецких солдат, 2-х снайперов и подавил огневую точку противника, мешавшую продвижению стрелковым подразделениям, чем содействовал выполнению поставленной боевой задачи».
Вечная память погибшим в борьбе с фашизмом, всем ветеранам Великой Отечественной войны низкий поклон за нашу сегодняшнюю жизнь!

25.05.2016г. – 10.06.2016г.
г. Николаев, Украина Автор Людмила Трамбовецкая

Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка