Libra - сайт литературного творчества молодёжи Libra - сайт литературного творчества молодёжи
сайт быстро дешево
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
Поиск:           
  Либра     Новинки     Поэзия     Проза     Авторы     Для авторов     Конкурс     Форум  
Libra - сайт литературного творчества молодёжи
 Александр Пышненко - Провокатор 
   
Жанр: Проза: Рассказ
Статистика произведенияВсе произведения данного автораВсе рецензии на произведения автораВерсия для печати

Прочтений: 0  Посещений: 290
Дата публикации: 29.12.2018

(В лесу на Донбассе)



Этот вояж на Донбасс, в качестве порции пушечного бифштекса, складывался с многих важных причин, как из звеньев длинной временной цепочки одной большой и толстой неудачи. С 2014 года, все дороги вели патриотов защищать свою духовную экумену, и чем бы человек не занимался за пределами этого очень сложного внутреннего понятия, он обязан был уделять этому, ежедневно, должное внимание. Можно согласиться, что в моем возрасте пятидесяти пяти лет, когда пик физического совершенства уже давно преодолен твоим организмом, и в очередной раз требуется провести испытание интеллектуальной составляющей твоего естества на прочность и выдержку, которая должна перейти на новую ступень, в новое состояние, некоей, духовной мудрости. «Война дело рук молодых», – пел в свое время, популярный, Виктор Цой. И с ним трудно здесь не согласиться. Хотя и дотоле патриотические мысли о войне постоянно появлялись в рационе моего духовного питания. Вероломный враг подлым образом появился за порогом моего личного пространства, нарушив границы моего внутреннего комфорта, унизил мою национальную гордость. Доселе была борьба в Интернете, подготовка сопротивления, и я очень рад, что ребята из нашего круга общения, первыми кинулись в бой, по сути дела безоружными, спасли страну от очень тяжелых последствий. Слишком долго у руля страны находились враги; чуть ли не в каждом селе – я это знаю не понаслышке – орудовали банды сепаратистов. Агенты влияния, завербованные еще во времена СССР, имя им легион, готовили страну к новому поражению.
Летом 2015 года, я ухожу с работы, на которой продержался целых шесть лет, и то, только благодаря потому, что это была не совсем обычная работа. Фирма по пошиву штор не могла достроить свое производство и офисные помещения на Петропавловской Борщаговке, и начальник охраны У…ко. позволил мне проживать на рабочем месте, и тот же прораб Иван Иванович И…ко, выделяет мне вагончик. С какого-то момента, я могу спокойно работать над своими литературными шедеврами, не особо заботясь о еде и крыше над головой. Киев у меня под боком; сел на маршрутку и через полчаса, максимум сорок минут, на Крещатике. Я всегда находился на рабочем месте. За это еще деньги доплачивали; имелась возможность подработки на комплексе «Эдельвейс», что на Окружной дороге, в чем-то даже знаковом для Киева. Это были излюбленные места скопления киевских проституток. Владелец комплекса, поляк, состоял в дружеских отношениях с боссом фирмы, сепаратистом и заместителем мера города Ир…нь. Его «У гостях у гнома», в котором «зависал» в свое время даже нынешний мэр города Виталий Кличко, тогда чемпион мира по боксу в хевивейте, сожгли несколько лет назад. Пан попытался переориентировать «Эдельвейс», открытием ресторана «Польская кухня», но из этой затеи ничего не вышло. Слишком сильная была инерция. Босс владел несколькими производствами в городе И,. Ресторан и Фитнес-клуб, кондитерский цех. Его заводик по выплавке алюминия из лома находился в с. Горенка, Киево-Святошинского района. С приходом донецких к власти, производство алюминия практически прекратилось, стройку офиса пришлось заморозить. Как и строительство нового польского ресторана на Окружной дороге, его компаньона. По дивному стечению обстоятельств, босс нашей фирмы всецело поддерживал идею «русского мира»; всех своих работников он сделал членами «Партии регионов». Мне приходилось смириться с этим обстоятельством. Пока, наконец, после Революции достоинства, участником которой я стал по мере своих скромных возможностей, включая сюда активное блогерское движение в Интернете, десятки статей и сотни комментариев; ставало очевидным, что мятежники из «русского мира в Украине» не достигают своих целей. Босса поперли из должности «в.о. исполняющего должность мера, города, с захватом сепаратистами Славянска, в Горенку вернулось его производство. Он смог достроить свой офис на Петропавловской Борщаговке. Я потерял работу и, главное, крышу над головою. Съездил в Индию; присматриваясь к тамошней жизни на предмет возможного переезда. На свое космогенное образование, у моих карманах, не хватило капитала. Я покидал фирму, а с этим и ставшую мне негостеприимной столицу моей, попавшей в беду, родины. Слишком обременительны, для моего духа, становятся городские пейзажи. Я вынужден буду, еще, отправиться на пару дней в Европу; в Берлин, чтоб отработать еще один вариант выхода из создавшегося положения. Мне и там не слишком везет. Уходил из фирмы с надеждой, что возможно я отправлюсь на фронт. Во дворе увидел сменщика, такого же ватника, как и многие приспешники босса; от него и услышал: «Война, не мое дело – это: дело Порошенко». А ведь с такими, как этот скацапизированный хохол, я проработал, на этой фирме, не менее шести лет. Сказавший эти слова: явился сюда доживать из России; заведший здесь новую семью, имеющий и пасынка и нарожал новых хохлов уже для Украины; получает российскую пенсию. Такими сек.сотами, когда-то, пытались заселить всю Украину.
Я забрал вещи из своего вагончика, без сожаления ухожу в никуда. Сначала – в хостел (думаю выбираться из него, как-нибудь). Это-то после поездок в Индию и галопом по Европах?
Денег у меня оставалось в обрез. Надо было, срочно, подыскивать новую работу. Чтоб не пойти на войну? Меня одолевают сонмы разных сомнений.

…Прежде чем отправиться в Дарницкий военкомат, я создаю для себя огромное количество всевозможных занятий; откладывая свой военный поход. Снилось мои ротные по первой службе. Это значило для меня, что моя судьба предопределена уже на небе. Пока есть деньги – я наслаждаясь своей свободой.
Иногда мне попадается, какая-никакая, работа. Я охраняю торговый зал в районе улицы Ивана Кудри; работаю журналистом одного из Интернет-ресурсов; посягаю даже на зарплату заправщика (я использую все свои внутренние возможности для выживаемости в столице).
Охранника из меня, откровенно, не вышло.
Вернувшись из Берлина, я, временно, поселился в хостеле на Саксаганского, и, буквально на следующий день, во время прогулки в близлежащий небоскреб «Магеллан», в тамошнем супермаркете «Сельпо», попросился на должность охранника. Меня отправили в район станции метро «Лыбидская». Здесь заколачивали деньгу обычные мужички, прибывающие сюда на электричках. У их социальном поведении, присутствует ярко выраженный комплекс «ватника». По ним можно определить успешность работы местных агентов влияния. Среди них выделялся один армяшка. Турки, тогда, сбили российский военный самолет над своей территорией. Я даже обрадовался этому событию. Армянин – нет. А поскольку армяне ненавидят турок за истребление этой нации, как своих собственных врагов, армянин не смог простить моей эйфории, - и объявил мне войну. Имеющимися силами, приближая мое увольнение. Его друзья приглашали в супермаркет каких-то прикормленных бомжей, которые у них, временами, «попадались» на мелких кражах. Чем значительно повышали коэффициенты трудового участия каждого охранника. За эти «подвиги» им добавлялись кое-какие бонусы. Бомжат начинают использовать на моих сменах в качестве провокаторов. Они носились по торговому залу, создавая определенный хаос неконтролированности ситуации. Короче, мне приходилось постоянно быть в напряжении.
Я уже устроился на Интернет-сайт, писал для него статьи о том, как необходимо разводить червей в домашних условиях, пить вино и выбирать запонки. На этом, собственно, все и закончилось. Слабая техническая подготовка, не позволяла мне сделать карьеру журналиста этого издания. Существенно усовершенствовать навыки работы с компьютером, мне так и не удалось. Как для человека, который в серьезном возрасте узнал о существовании «Интернета», мне было очень трудно тягаться с молодыми, только что окончившими вузы, специалистами. Эта работа лишь отдаленно напоминала творческую. Через три недели, пришлось оставить и это занятие.
…Все чаще я отправляюсь на Лысую гору, чтоб осмысливать свое положение. Чтобы утвердиться в своем окончательном решении.
Решив идти на войну, я начинаю, снова, наслаждаться жизнью. Я живу в хостеле, что на Саперно-Слобидской улице, покупаю себе пиво в ближайшем супермаркете, устраиваю длительные пешие прогулки.
Я номинирован в России на многие престижные литературные премии. Мне хочется покончить давнишнее противостояние с конотопским районным прокурором Мухою. «Выжив» меня из села в Конотопском районе, он там же отгрохал себе особняк, на берегах, где я в детстве гонялся за рыбами. Как последняя сепаратистская сволочь в этом районе, он устроился неплохо. Этот гандон и путинская подстилка, загонявший патриотов под плинтус в конотопском районе, творивший темные делишки под омофором московских владык и киевских политических сутенеров. Большой прилив патриотизма, я испытывал в борьбе с этим демонищем. Отдать должок этому конотопскому паханчину, он во многом накопил во мне патриотический капитал.
Муха, по-прежнему, оставался под надежной защитой окопавшихся в верхних эшелонах власти бандитов. Я шел на войну не ради спасения этих ублюдков – я пытался спасти от них мою страну.
Пока меня грызли клопы на Саперно-Слобидской, 10, я мог наблюдать и за донбасской ватой. Хостел был забит ею, под самую завязку. Здесь много было определенных типов. В основном женщины сепаратистов, которые с оружием в руках, воевали с патриотами-украинцами. Они смотрели пророссийские каналы, вылавливая новости из эфира. Утешение наступило для этих – после Иловайска, когда вторглись россияне.



Со мной в одной комнате жила бригада строителей из западных областей; еще один индивидуалист-строитель; воришка; иранец-футболист; клопы и тараканы. Здесь, постоянно, воровали друг у друга вещи и продукты питания.
Очень хорошенькая девушка, которая относилась ко мне с симпатией. Она знала о моих писательских успехах; работала на кассе в супермаркете «Велыка кышеня», что находился в этом же доме. Одна подслушала мой разговор, будучи на кухне, когда я говорил на балконе по мобильному телефону со своим племянником Женей о том, что меня номинировали на две престижные писательские премии в России. Меня приглашали поучаствовать, в июне месяце, в престижной писательской встрече в усадьбе российских царей. Планировалось, что 4-5 июня в музее-заповеднике «Коломенское» должен был состояться 1-ый полуфинал Фестивального движения русского мира «ОСИЯННАЯ РУСЬ». Я собирался на Донбасс, вместо этого мероприятия, поэтому не смог оказать девушке должного внимания. Она – уволилась.
Здесь жил какой-то крымский сепаратист, постоянно куда-то пропадал. Он тщетно уверял меня, что работал до этого циркачом, его оставляли на работе в далекой Малайзии; вернулся зачем-то сюда. Он давал какие-то поручения гламурному парнишке, который мечтал участвовать в каких-то творческих конкурсах, платя ему деньги за это. Российских шпионов у нас не отлавливают, то ж мне пришлось только наблюдать за этим типом.
Хуже было с доморощенной ватой. С этими уживаться было намного трудней. Я с трудом припоминаю, как один из них, Колян, постоянно искал повод, чтоб достать меня. У него были дружки в соседней комнате, этой двухэтажной квартиры, он постоянно там выпивал. Однажды я попросился у одного члена этой группировки, развесить на их балконе свои вещи после стирки (джинсовую куртку); вечером отправился снимать – у них шла пьянка и они устроили мне допрос: кто позволил мне, без спросу? входить в их помещение (тот молча сидел в сторонке). Указав на него, я попросил, никому из них больше не посещать нашу комнату. Так была решена у нас проблема пьянства. Грузчики из «Новой почты» в ней играли в карты. Сепаратистские жены смотрели рядом телевизор; иногда плакали, очевидно, узнавая о каких-то своих потерях.
…Во время очередного посещения Министерства внутренних дел на Богомольца 10, я увидел под его стенами национальных гвардейцев, бывших добробатовцев. Они пришли сюда с какими-то требованиями (запамятовал). Я примкнул к ним.
Точнее к одинокому, плотно сбитому человеку, с каким-то странным флагом. На огненно рыжем, экстравагантном, шелковом полотнище, были изображены: Сатана и Бог (занимающиеся армрестлингом). Человек, стоявший в одиночном пикете, подыскивал себе попутчиков.
От здания МВД (с митингующими поговорили какие-то второстепенные официальные лица), мы отправились к гостинице «Киевская Русь», там – на виду у подъехавшей американской делегации, - происходили еще какие-то политические события. Оказалось, что Василий (так отрекомендовал себя мой новый знакомый), дюжину лет проживал в США. Его дочь была там замужем за американцем. Он поговорил со своими бывшими согражданами по поводу нынешней политической ситуации в Украине. Оказалось, что некто, Василий Люберец, организовывает пеший поход из Холодного яра, который должен закончиться 9 мая на Майдане. Он предложил и мне поучаствовать в этом политическом мероприятии.
- Это уже моя пятая акция на Украине! - хвастался организатор.
Я, безотлагательно согласился, поскольку Василий заверял мне, что, потом, обязательно, сведет меня с командиром добровольческого батальона.
¬- Пойдешь с нами?.. – И, получив утвердительный ответ, он продолжает: - Я сведу тебя с военными. Я участвовал на Майдане. Этот флаг, что у меня, тоже участвовал в событиях на Майдане! 18 февраля 2014 года, я стоял с ним на лестнице, ведущей к Октябрьскому дворцу! Я размахивал им! Люди шли за мной – и гибли от пуль снайперов. Это была величественная картина.
Слова меня нисколько не насторожили. Меня захватила его идея – поэтому старался казаться ему лояльным человеком. Я не стал высматривать в нем провокатора, хотя уже тогда можно было запросто заподозрить что-то неладное. Сам он бывший военный. После вывода с ОСВГ, проживал в Наро-Фоминске. Потом, по его словам, он оказался в Штатах. Скорее, эта биография, смахивает на легенду путинского посланца – шпиона в США.
Зачем он оказался в Украине?..
Маршрут соответствовал моим представлениям о политической акции. Начинался он в Холодном яру 25 апреля, и следовать должен через всю центральную Украину: Смилу, Черкассы, Золотоношу, Канев, Переяслав-Хмельницкий и Борисполь. Завершиться должен был в Киеве, 9 мая. Этот маршрут – хорошо спланирован, но – оказалось – нет денег.
На электронную почту все еще приходили какие-то «заманчивые» предложения о писательских встречах с книгоиздателями (даже, в Париже и Франкфурте на Майне); были заманчивые предложения из Москвы поработать, за хороший гонорар, корреспондентом какого-то подозрительного издательства (очевидно осуществлялась вербовка). Организовывались какие-то подпольные производства, по типу «фабрики троллей», что в российском Ольгино.
Накануне мне позвонил Люберец, и сказал, что он уже находится в Холодном Яру, и я могу присоединиться. Я – согласился.
…Надо было выходить на станции «Шевченко». Я ждал Смилу, но такой станции – не оказалось. Пришлось возвращаться, высказывая претензии проводнице. От Смилы, мне нужно было отправиться сторону какой-то Михайловки, где меня ожидала машина, чтоб проследовать дальше – в Холодный Яр.
Я Смиле, на автовокзале, я звонил по номеру, сброшенному мне эсэмэскою Люберцем, - подъехал «Ленд Круйзер», с него вышли два мужика, бывший и будущий мэр этого города.
- Сейчас я не при делах. В горсовете: настоящая битва. Пока я отстранен. С новой волной, как-нибудь, прорвемся. – Он достает портмоне, и извлекает оттуда розовую купюру с Лесей Украинкой. - Это вам на бензин, - сказал он. – передашь Василию (Люберцу).
Я добраюсь до Михайловки. Через некоторое время, за мной приезжает Люберец, с каким-то мужиком, на ржавом «жигулёнке».
В Холодном Яру, все официальные мероприятия, к этому моменту, уже закончились. Предстояла пешая хода, под подозрительными знаменами.
Я познакомился со своими новыми приятелями.
Надо сказать, что с первого взгляда, моя новая компания, откровенно, меня начала разочаровывать. Супружеская пара из Новомосковска: он - Владимир Н., статный и представительный мужчина, с сединою на висках, выглядит моим ровесником; очень похожий на бывшего высокопоставленного милиционера; она – Светлана, - сухопарая и эгоцентричная молодая женщина, средних лет. Ради этого похода, они, почему-то, бросают дома, а ж троих своих детей.
«- Я родила троих детей», - рефреном сквозит во всех речах Светланы. Она словно репетирует роль многодетной матери, которой дорога судьба родины. Она должна выступать на митингах?..
Супружеская чета явились в Холодный Яр на собственной «Шкоде»; с сильно помятым багажником, обмотанным клеящейся пленкой. На перекрестке, уверяли они, их поддел какой-то тип; они все еще судятся с ним. Похоже, женщина судилась помногу, и со всеми, кто попадался на ее пути. Я не выяснил причину, чем привлекла их эта подозрительная компания. В ней находились еще два Василия: тот, который помоложе, был одет в камуфляж, не будучи, никоим образом, связанным с защитой своей родины; второй – спокойный и уравновешенный, круглолицый и светлоглазый, обыватель из Прилук, Черниговской области. Оба среднего роста; ничем не примечательны. Добросовестно таскали, закрепленные за ними, эзотерические полотнища. О Юре, типичном западном украинце (с Днепропетровщины), можно сказать, что он мог играть проплаченную роль бандеровца без грима. Он таскал жовто-блакитный флаг, а не сине-желтый, как было записано в Конституции. Он считал, что все украинские беды возникают из этой беды, а не от России. Поменяй местами цвета, и враги сами исчезнут: «як роса на сонци». Еще один «майдановец», инвалид со скрюченными ногами и руками, мог передвигаться только в авторежиме. Мариуполец? что он делал на Майдане? Скоморошничал там и здесь; к тому же, острие его специфического юмора, было обращено исключительно в сторону патриотизма. Калека вне подозрений? Хотя он не скрывал, что в Мариуполе он один такой. Он открыто исполнял роль провокатора. В Мариуполе он был за Украину, пародируя патриотизм. Здесь он исполнял роли мариупольчан, в противоположной роли.
…Ночь, в Грушкивке, мы провели в хате, определенных переселенцев...
Солнечным утром, сделав памятные снимки у исторического векового дуба Максыма Зализняка, в самом Холодном яру, вся компания, со странными развивающимися флагами, двинулась в неблизкий путь.
Отмахав первые тридцать километров (до Михайловки), наша компания остановились на ночлег в местном интернате для нескольких десятков обездоленных детей. Утром, директор школы организовал небольшой митинг, по поводу политической акции. Он любил всякие торжественные мероприятия, поскольку можно было поделиться собственными достижениями. Школа, действительно, выглядела таким себе оазисом культурной жизни. С хорошо организованной внутренней инфраструктурой. Директор - бывший «регионал», - выглядит настоящим подхалимом. В своем детище он души не чает. Этот, «одержимый человек», знает и любит свое дело. На митинге выступает Люберец. Он, неровно, подстриг обе штанины своих трико, в стиле первых христиан? Однако, выглядит, перед детьми, словно клоун в провинциальной антрепризе. В заученной речи, он напирает на историческую роль Украины, которая развалила, подряд, а ж целых пять империй: Ордынскую, Речь Посполиту, Австро-Угорскую, Российскую и Советскую. Далее… следует его короткая расшифровка символов изображенных на его изумительном шелковом полотнище, с которым он не расстается никогда. На этом, собственно, митинг заканчивается, и мы отправлялись дальше по городам и весям. Уже без Юрочки, которому отказали в выступлении. Подобного кощунства, он не мог простить организаторам. Суть геральдического прокола, почему именно желто-синий, а не сине-желтый, он успел, по россказням Любереца, впарить самому директору, который слушал его невнимательно.
…Смила, Черкассы, Золотоноша…
В Золотоноше, Люберцу, в его неизменных трико, еще дали помитинговать на центральной площади города, - но уже в Черкассах, все обошлось без его остапбендеровских проповедей (мы оставляли город в компании очень вежливого эсбэушника).
- Чтоб не заблудились, я провожу вас до моста через Днепр, - вежливо, обещал человек в штатском. – Нам по пути.
В Смиле, пока мы огораживали флагами периметр, очень близко обустроились милиционеры. О нас уже распустили провокационные слухи.
В Канев нам запретили входить. Перед мостом через Днепр, стеной стали организованные «атошники». У Сергея потребовали снять камуфляж.
- Ты воевал? - спросил атошник. Крепкий парень, в тельняшке.
- Нет. – Сергей только играл роль атошника в этом походе?
- Снимай «камуфляж», а то, сейчас, запачкаешь его своей кровью! Ты не заслужил носить эту форму?
На меня никто не обращал внимания; меня словно не существовало. Я нес «правильный» флаг, как и подобает патриоту.
После получаса переговоров, нам удалось-таки уговорить их пустить нас на Чернечу могилу, к Великому Кобзарю. Отдать дань, так сказать, уважения. К тому же, рядом с могилой Кобзаря, был запланирован ночлег. Мы должны были повстречаться с новомосковской четой (они уехали раньше). Здесь они оставили все наши вещи и умчались восвояси. Поняв, что эта акция, уже, добром не может увенчаться. Атошники на маршруте появились неспроста. Стало очевидным, что патриотические организации, за нас взялись круто. Я начинаю прозревать. Что это не в мое дело и т.д. Решил и дальше проводить лишь свои литературные исследования. Это повод наблюдать сердцевину Украины.
Я осознавал уже, что Люберец – провокатор; скорее всего российский диверсант. Сомнения в этом, таяли с каждым днем.
Света из Новомосковска, ненавидела Украину, украинскую историю; она «освободила» своих детей от изучения нашей истории.
- Такой страны нет. Это – окраина.
Это были распространяемые тезисы «Русской весны».
Статисты, - оба: Сергея, - знаменосцы, как флагштоки, выглядят обычными обывателями? С их слов явствовало, что они познакомились с Люберцем на Майдане. В силу естественной ограниченности, они не способны на всякие сомнения; добросовестно выполнявшие работу. Видно, что они не впервые участвовали в подобных мероприятиях. Были кем-то завербованы и рекомендованы агентами.
…У могилы Тараса Григорьевича Шевченко случилась первая стычка с Люберецем. Он ратовал за телевизионную «Свободу слова». Оказалось, что на общедоступных телеканалах прикрывается политическая лавочка «С. Ш.». Это было верное решение властей, справедливое по отношению к собственному населению. Это неприкрытое накручивание рейтингов врагам украинской государственности, надо было давно прекращать.
- А как же со свободой слова? – возмущался Люберец, не боясь, что его в чем-то заподозрят.
- Слобода слова должна быть, а «Свободы слова» С.Ш. не обязательно, - подытожил я.
Я объявил им противостояние.
Постояв с какими-то политическими плакатами у могилы, мы направились в санаторий на ночлег. Вначале, нас вежливо приняли, а, потом, получив подробные указания от властей, от нас поспешили избавиться, затребовав непомерную плату.
Оказалось, что у Люберца, и в этом городе, есть знакомые готовые принять нас в гости. Я перестал удивляться по этому поводу, уяснив по ходу движения: кто таков Люберец и компания. Хлебосольностью нашего народа это не назовешь. Словно кто-то невидимый постоянно держал над нашей акцией зонтик, заботливой рукой. В каждом населенном пункте, существовал этот «кто-то», тот самый, кто «нас ожидал» и курировал. Директор школы и регионал в Михайловке; в Смиле, мы ночевали у матери того самого отстраненного от власти чиновника на «Ленд Кройзере»; нас дожидались еще какие-то директора школ, обычные сек.соты, давали ночлег в школах и еще были всевозможные, засланные, казачки...
Только, иногда – в сие действо, импровизировано вмешивались, – на пути следования, совершенно случайные, непосредственные люди, которые от души помогали нам. Это были «щыри украйинци»: люди с открытой душой и присущей ей гостеприимностью.
Милая торговка, по дороге у села Белозорье, пригласила нас в свое уютное заведенье, чтоб накормить в дорогу. Она видела в нас патриотов (по флагам, ведь, не понять) и, как радушная хозяйка, затеяла трогательную беседу о том, как много ребят, из их села, воюет сейчас на Донбассе; как всем миром, они помогает им, своим защитникам. Слова ее звучали не фальшиво, как на наших митингах. Ее слова шли от души, и легко принимались на веру. По дороге нас догонял, дорогою, председатель какого-то мясного производства, организованного им в селе. Он устроил нам, в придорожном кафе, настоящую, колбасную диету. Тоже посылает посылки на фронт. Колбасы – это профиль его производства. Это работа и достаток сельчанам.
Эти люди формировали, в моей голове, прообраз совершенно новой, и очень зажиточной, Украины.
В то же время встречалось много безразличных и самодовольных хохлов, которые привыкли жить делами уходящего времени.
Были и те единоличники, зазывающие нас, которые хотели показать нам все свои достижения. Обычная хуторская психология «моя хата с краю», которая прививалась и развивалась в украинцах всеми волнами колонизаторов. Подобных людей существует много; в них тоже закладывалось наше новое будущее.
Самодовольство обывателя, – типичный показатель достатка. Тот же пасечник, перебравшийся на окраину из Днепропетровска; пригласил нас во двор, чтоб ситно накормить, одновременно, показывая и рассказывая нам о своем житье-бытье. Действительно – ему можно было позавидовать в достатке и красивой жене. Пасека, иномарка, дом, словно на картинке, где каждое деревце и каждый кустик, занимали свое законное место под солнцем. Участок – реальное воплощение мечты типичного хуторянина. В каждом растении, отразилась сущность человека. Он не просто читал нам лекцию об украинской выживающей идеологии; он сделал это в традиционном стиле: своим наглядным примером. Затащив нас во двор, он помог нам умыться из поливочного шланга и рассадил под тенистым деревом. На искусно сделанный столик, его жена, выставила традиционные украинские яства: пчелиные соты (сочащиеся золотистым медом) и сам мед в соответствующей посудине; нарезанное ломтиками сало в миске и раннюю изумрудную зелень (помытую и чистую, с приятным запахом грядок); сервированная на тарелочке колбаса и тут же розовая ветчина; аппетитная горка мягкого хлеба на блюде и горячий чай-кофе (по желанию), в очень затейливых чашечках. Идеология – это, как известно: система взглядов на мироустройство. Это не случайный набор добродетелей, а синкретически нераздельное историческое богатство, характеризующую саму нацию; порядок в ней.
- Я воплотил свою мечту в жизнь, - словно подводя черту под этим разговором, сказал хозяин. – В городе я жил не, совсем, настоящей жизнью. Уйдя на пенсию, я нашел себе это место. Купил, недорого, эту хатку, на окраине этого села, и превратил ее в цветущий сад. Теперь я всем доволен. Мои дети хорошо устроены. Сыну досталась моя городская квартира. Дочь вышла замуж…
…После ссоры на могиле Тараса Григорьевича Шевченко, мы еще поторчали там, на виду, с какими-то подозрительными плакатами под непонятными полотнищами почти до вечера; когда стало ясно, что нас выставляют из гостиницы, за нами, на «Ланосе», примчались местные, пророссийские казаки.
В их лагере, на окраине Канева, нас дожидались установленные палатки. Здесь же, была просторная хата и конюшни. За лошадьми ухаживала здешняя молодежь. Очевидно, дети обычных каневских сек.сотов… девушка-наездница…
Они подготовили нам встречу, с печеной в золе картошкой и сваренным на костре казацким кулешом.
Перебросившись с невысоким и коренастым атаманом несколькими фразами, я понял, что они элементы той самой «русской весны».
Они собирались, летом, устроить лагерь в районе Трахтемирова. Он предложил мне стать в нем «воспитателем».
- Я не плохо пишу тексты, - сказал я. – Электронные книги можно будет почитать в Интернете. Меня приглашают на литературные, писательские фестивали. Вот недавно пригласили в Коломенское...
- Такие люди мне нужны, - сказал атаман, приглашая меня к костру. – Я, недавно, побывал в Москве. Встречался с депутатами Государственной Думы. Мы еще вернемся к этому разговору. В Григоровке у меня остался материн дом. Правда, он, пока, находится в печальном состоянии. Но, при желании, на первых порах, там можно как-нибудь перебиться, пока что-то придумаем.
- Можете рассчитывать на меня, - сказал я, с ноткой благодарности в голосе.
- После уточнения некоторых деталей, - шепнул атаман.
Все следовало в лучших традициях казацкой гостеприимности. Хотя и были это никакие не казаки, а обычные засланные казачки. Что я хотел выведать у них?..
Утром, атаман прислал атошника Василия нам у проводники, – и мы отправились, берегом, на Бобрицу. Очевидно, существовала реальная опасность, исходящая со стороны настоящих атошников. Атаманом было принято решение: переправить нас у Переяслав водным путем через Днепр.
Атошник, Василий, прислуживался казачком у атамана. С его слов: он не состоял в официальной организации. Он представлял собой альтернативу, как и все пророссийское казачество. Он не был похож на тех атошников, которые заставили нас сменить маршрут передвижения; не позволили Люберецу использовать центр города для своих целей.
Василий, дорогою, открывал мне глаза на войну:
- Да я усирался на войне. Не один раз. Когда нас накрывало «Градами». И не боюсь в этом признаться. Поэтому я пошел не за теми, что останавливали вас, а за этими казаками. Я благодарен Иванычу. Я служу ему. Меня не тревожит, что об этом думают. Нас называют «неправильными». Мы умеем за себя постоять. Они не раз уже рыпались против нас. У нас есть чем ответить.
- Автоматом? – Со слов Ивановича, я знал, что у них есть, переделанный под одиночный выстрел, «калаш».
В Бобрице мы подкормились на пилораме. Местный фермер устроил нам очень радостную встречу. В Украине уже появился класс сельских предпринимателей.
Дальше, мы пошли через Студенец, Бучак на Григоровку. Это было уже в первых числах мая. Можно представить только себе, как в чистую и солнечную погоду выглядит могучий Днепр с его высоких, и поросших акациями, круч. Когда под твоими ногами, словно дышит, пышный травяной ковер, сотканный умелою рукою весны. Когда все вокруг цветет и благоухает. А воздух напоен ароматами распустившихся деревьев; звуками мириад носящихся в воздухе насекомых.
Мы идем по узким тропам. Маршрут превращался в тяжелый, рассчитанный на нашу выносливость.
Сергей из Черниговской обрасти, следовавший всегда впереди, часто притормаживал, чтоб что-то поведать о себе. Он работал буровиком. Это стало основой для разговоров. Я протопал с геологами много маршрутов в тайге. Он бурил в Черниговской области. Он показывал мне чебрец. Отжелтевший своим неизменным цветом чистотел. Ажурные листья которого, свисали на дорогу.
Мы шли, вдыхая ароматы сиреней. Как пахнет сирень! Этот майский запах – превращает наши села, определенно, в райские кущи!..
В средине дня, мы добираемся до Григоровки. Люберец ведет нас к художнику, который пишет лубочные картины: «О казаке Мамае».
Его двухэтажный особняк, расположен на берегу Днепра.
Художник, встречает нас прохладно. Он худощав, и выглядит очень аскетично. Здесь же присутствует его товарищ.
Увидев нас, они тут же засобирались в Киев. Художник наломал сирени: «на продажу». Позволив нам переночевать у изгороди.
- Найдете сено, которое можно подстелить...
После длительных переговоров, к нашим услугам был предоставлен специальный, огромный стол, что оборудован во дворе. Сам хозяин, со своим другом, после некоторых уговоров, все-таки соглашаются отобедать.
То, что этот художник, и его друг, и еще многие люди, встречающиеся нам по пути, вели себя очень насторожено и сдержано по отношению к нашей компании, меня уже не очень удивляет. Мы встречались, например, с депутатом, из патриотического блока, который приобрел нам газированной воды в придорожном кафе. Меня больше удивляет то обстоятельство, что его узнал Люберец: «Это едет депутат из …партии».
Люберец, постоянно, звонит своим кураторам. После переговоров, мы получали приют в каких-то открываемых храмах, в которых шли «вечные» ремонты (в Черкассах?). Схожие, внутри, на базу боевиков. В современных домах, которые после европейских ремонтов, лишь напоминали обычные сельские хаты; внутри это были современные жилища; настоящие форпосты. Можно было только догадываться, откуда брались деньги на все эти модернизации, проводимые во время правления, российского наместника, Януковича?..
Вот и тогда, за нами явился, к художнику, парень на иномарке.
Едем к нему. Это была стилизованная крестьянская хата начала прошлого века. Много разнообразных инсталляций. Типичная семья интеллигентов, вынужденная заниматься даушифтингом. В прошлом журналисты из канала «1+1». С ними, одну комнату, занимает их взрослый сын.
Хата, устроена на террасе; много цветов; выкопанный грот. Внизу, среди деревьев, просматривается огород.
…Приняв баньку, мы сносно поужинали...
Утром мы вышли на тропу. Через Луковицу – на Трахтемиров. Старую казацкую столицу. Где сохранились еще, среди трав, древние могилы.
Сожженный и разграбленный замок Бокая (был такой кучмовский чиновник, убежавший в Россию).
Еще один, уцелевший особняк, мы минули.
…Мы направляемся к «Скифу». Это прозвище уже немолодого человека. Его хата – в рунических знаках – и сам он, выходит к нам из лесу, в образе нарядного волхва. На казака-атовца Василия, он тут же бросает недобрый взгляд. Тот, не испепеленный, объясняет мне причину его неприязни: в бытность, тот у него стянул даренный иностранцами велосипед (Скиф проводит занимательные экскурсии для посетителей); как и все казачество, представляющееся атошником, стоявшее прошлым летом лагерем на видимом склоне горы, доставило Скифу достаточно неприятностей.
…Скиф пригласил нас в свое жилище...
У Скифа, в наличии, много старинного оружия и всяких средневековых приспособлений. Есть и библиотека среднего советского интеллигента.
Я, сразу же, отметил томик М. Цветаевой на полочке.
Скиф попытался угостить нас самодельным вином, - но мы, дружно, отказались. Жил он аскетически. Корки зачерствелого хлеба, разбросанные по столу, указывали на это. Он не брал, говорили, денег за свои экскурсии. Одни только приношения. Сдавал место в аренду пасечникам.
Здесь лучшие в Европе природные насаждения акаций. В конце мая, в самом начале июня, они превращают крутые склоны Днепра в цветущий, акациевый рай. Сюда привозят пасеки из многих областей Украины.
Скиф надолго нас не задержал. Он жил здесь настоящим отшельником и старался избегать всяких цивилизационных контактов.
С Переяслава, с той стороны, никто за нами не приехал. 14 километров Каневского водохранилища, стали непреодолимой преградой.
Мы вышли через Вэлыкий Букрин и Малый Букрин на желтые поля цветущего рапса. Нас подбирал, на своей иномарке, григоровский знакомец. Он вывез нас, через Канев, на Софиевку...
Здесь наши дороги с Люберцем разошлись окончательно. И - бесповоротно. Они, вчетвером, отправились – автостопом – в Переяслав. Я вернулся назад, в Канев. Хотел там пообщаться с атаманом.
…Его телефонный номер безмолвствовал…
Лишь несколько дней ушло на подготовку к подписанию контракта. За это время, я прошел мед.комиссию в Дар…ком военкомате. Собрал все необходимые документы, и сдал отлично тесты.
По вечерам, я отправлялся на прогулки по своим любимым местам. Это было прекрасное время цветения киевских каштанов; к сожалению, они вымирали, в отличие от всего советского, отжившего.
Побывал я и в прекрасной Свято-Успенской Киево-Печерской лавре, и в столичном Доме Писателя, что на Банковой, 2.
Я, в последний раз, проведывал писателей, живущих в киевском измерении. Это особенный мир, сотканный из определенных мифов и тем. В нем существует своя совершенная аура; можно не разделять их мнения и манер вести разговор с внешним миром, но, приткнувшись, на стуле, молча понаблюдать за этим неярким литературным свечением. Хотя в последние посещения, я обязательно попадал на какие-то капеллы бандуристок, и обязательно засыпал во время их профессиональных выступлений. Не обходилось без моего предательского храпа, который совсем некстати вплетался в мелодичные, бренькающие, звуки их здоровенных инструментов. В тот раз насилу пронесло – в отдельной комнате, заседала всего лишь троица сухощавых университетских поэтесс, из какого-то литературного сообщества. Я, тоже, выделил из своего арсенала небольшой, юношеский стишок, прочитав его без вдохновения.
Оттуда я вытащил одну фразу, которая оставляла некий простор для взращивания определенных мыслей. В.Ш., известная в тех кругах поэтесса, произнесла ее, оставшись в какой-то момент, со мною с глазу на глаз:
- Ты не уедешь в Россию? – спросила она. Я никому не распространялся об этом. Не называл свою фамилию. Откуда она, хоть что-то, знает обо мне?..
… Я стремился на Донбасс…

Ваше мнение:
  • Добавить своё мнение
  • Обсудить на форуме



    Комментарий:
    Ваше имя/ник:
    E-mail:
    Введите число на картинке:
     





    Украинская Баннерная Сеть


  •  Оценка 
       

    Гениально, шедевр
    Просто шедевр
    Очень хорошо
    Хорошо
    Нормально
    Терпимо
    Так себе
    Плохо
    Хуже не бывает
    Оказывается, бывает

    Номинировать данное произведение в классику Либры



    Подпишись на нашу рассылку от Subscribe.Ru
    Литературное творчество студентов.
     Партнеры сайта 
       

    {v_xap_link1} {v_xap_link2}


     Наша кнопка 
       

    Libra - литературное творчество молодёжи
    получить код

     Статистика 
       



    Яндекс цитирования

     Рекомендуем 
       

    {v_xap_link3} {v_xap_link4}








    Libra - сайт литературного творчества молодёжи
    Все авторские права на произведения принадлежат их авторам и охраняются законом.
    Ответственность за содержание произведений несут их авторы.
    При воспроизведении материалов этого сайта ссылка на http://www.libra.kiev.ua/ обязательна. ©2003-2007 LineCore     
    Администратор 
    Техническая поддержка